Сорок пять(изд.1979) - Дюма Александр (книги онлайн бесплатно TXT) 📗

Дрожь возмущения проняла всех присутствующих.

«У него нет сердца, — подумал Анри. Как жаль, что сан этого негодяя избавляет его от вызова, который с радостью бросил бы ему каждый из нас!»

— Вот как случилось, — продолжал принц, осушая стакан, — что Сент-Эньян умер, а я жив; впрочем, умирая, он оказал мне последнюю огромную услугу: поскольку он ехал на моей лошади, все решили, что погиб я, и фламандцы замедлили преследование. Но будьте спокойны, господа, мы возьмем реванш, кровавый реванш, и со вчерашнего дня я, по крайней мере в мыслях своих, формирую самую грозную армию, какая когда-либо существовала.

— А покамест, — заявил Анри, — ваше высочество примет начальствование над моим отрядом; я скромный дворянин и не вправе отдавать приказания там, где находится представитель королевского дома.

— Согласен, — сказал принц. — Прежде всего я приказываю всем приняться за ужин; в частности, это относится к вам, дю Бушаж, вы даже не придвинули к себе тарелку.

— Монсеньер, я не голоден.

— В таком случае, друг мой дю Бущаж, проверьте еще раз посты. Объявите командирам, что я жив, но попросите их не слишком громко выражать свою радость, прежде чем мы не займем какие-нибудь надежные укрепления или не соединимся с войсками нашего непобедимого Жуаеза.

Как видит читатель, этому беглецу и трусу достаточно было одной минуты, чтобы снова стать кичливым, беспечным и властным.

Повелевать сотней людей или ста тысячами — все равно значит повелевать. Властители всегда требуют не то, что заслужили, а то, что, по их мнению, им причитается.

Герцога очень удивляло, что военный с именем и положением дю Бушажа согласился принять командование горстью людей и отправиться в столь опасную экспедицию. Такое дело надлежало поручить какому-нибудь лейтенанту, а не брату прославленного адмирала.

Герцог стал расспрашивать офицеров и в конце концов узнал, что адмирал поручил брату возглавить разведку, лишь уступив его настояниям.

— Почему же, в каких целях, — спросил герцог у лейтенанта, — граф столь настойчиво добивался, чтобы ему дали такое, в сущности, маловажное поручение?

— Прежде всего он хотел оказать помощь людям, спасенным адмиралом, — ответил тот.

— Прежде всего — сказали вы, а какие побуждения действовали затем, сударь?

— Даже вашему высочеству я могу называть только те причины, которые связаны со службой.

— Вот видите, господа, — сказал герцог, обращаясь к немногим офицерам, еще сидевшим за столом, — я был совершенно прав, стараясь остаться неузнанным: в моей армии имеются тайны, в которые меня не посвящают.

— О монсеньер, — возразил лейтенант, — вы очень дурно истолковали мою сдержанность; тайна касается только самого графа дю Бушажа. Разве не могло случиться, что, служа общим интересам, он пожелал оказать услугу кому-нибудь из своих родственников или близких друзей?

— Кто же здесь находится из родственников или близких друзей графа? Скажите мне, я хочу поскорее обнять его!

— Монсеньер, — сказал Орильи, вмешиваясь в разговор с той почтительной фамильярностью, которую он давно взял в привычку, — я наполовину раскрыл эту тайну. Родственник графа дю Бушажа на самом деле…

— На самом деле… Договаривай скорее, Орильи.

— На самом деле родственница, монсеньер.

— Вот оно что! — воскликнул герцог. — Милейший Анри! Это так понятно… Ну что ж, закроем глаза на интрижку с родственницей и не будем больше говорить об этом.

— Это самое лучшее, что ваше высочество может сделать, — сказал Орильи, — тем более, что дама сия переодета мужчиной.

— Так, так… Стало быть, находясь в войсках, Анри возит с собой родственницу!.. Где же она, Орильи?

— Наверху!

— Как! Здесь, в этом доме?

— Да, монсеньер… Но… тише. Вот господин дю Бушаж!

— Тише! — повторил за ним герцог и разразился хохотом.

XI. Герцог Анжуйский предается воспоминаниям

Возвращаясь, Анри услышал злобный хохот герцога, но он слишком мало общался с его светлостью, чтобы знать, какие угрозы таило в себе всякое проявление веселости со стороны герцога Анжуйского.

Став начальником отряда, герцог поручил Анри ведать сторожевыми постами. Такое решение казалось настолько естественным, что все остальные и в первую очередь сам Анри обманулись насчет истинных намерений герцога.

Однако дю Бушаж счел нужным дать лейтенанту кое-какие указания по службе, а также на время своего отсутствия поручить ему заботу об обоих своих спутниках.

Но не успел он сказать лейтенанту и двух слов, как в разговор вмешался герцог.

— Секреты? — спросил он со своей обычной коварной улыбкой.

Слишком поздно лейтенант сообразил, что он наделал своей нескромностью; раскаиваясь в этом и желая выручить графа, он поспешно сказал:

— Нет, монсеньер, граф только спросил меня, сколько у нас осталось пороху, сухого и годного к употреблению.

— А! Это дело другое, — заметил герцог, вынужденный сделать вид, что поверил объяснению, иначе он сам бы себя изобличил в соглядатайстве и этим унизил бы свое достоинство принца крови.

Воспользовавшись тем, что герцог отвернулся, лейтенант торопливо шепнул Анри:

— Его высочеству известно, что вас кто-то сопровождает.

Дю Бушаж вздрогнул, и это невольное движение не ускользнуло от герцога; притворившись, что желает удостовериться, все ли его приказания выполнены, он предложил графу дойти вместе с ним до самого важного сторожевого поста. Волей-неволей дю Бушажу пришлось согласиться. Ему очень хотелось предупредить Реми, посоветовать ему быть настороже, но удалось только одно — на прощанье сказать лейтенанту:

— Берегите порох, прошу вас; берегите его так, как берег бы я сам.

— Где находится порох, заботу о котором вы поручи ли этому юнцу, граф?

— В том доме, ваше высочество, где я поместил штаб.

— Будьте спокойны, дю Бушаж, — продолжал герцог, — я хорошо понимаю всю важность такого предмета, особенно в нашем положении. Охранять его я буду сам, а не наш юный друг.

На этом разговор кончился. Они молча доехали до слияния обеих рек; несколько раз повторив дю Бушажу наставление ни в коем случае не покидать поста у реки, герцог вернулся в поселок и тотчас же стал разыскивать Орильи; он нашел его в помещении, где был подан ужин. Завернувшись в плащ, музыкант спал на скамье. Герцог ударил его по плечу.

Орильи протер глаза и посмотрел на своего повелителя.

— Ты слышал?

— Да, монсеньер.

— Разве ты знаешь, кого я имею в виду?

— Разумеется! Неизвестную даму, родственницу графа дю Бушажа.

— Если так, призови на помощь всю свою фантазию и разгадай остальное.

— Я уже разгадал, что любопытство вашей светлости крайне возбуждено.

— Еще бы! А теперь скажи, что именно разожгло мое любопытство?

— Вы хотите знать, кто это отважное создание, следующее за братьями Жуаез сквозь огонь и воду?

— «Per mille pericula Martis»! [70] — как сказала бы сестрица Марго, будь она здесь; ты попал в самую точку, Орильи. К слову сказать, ты написал ей?

— А разве я должен был написать ее величеству?

— Конечно.

— О чем?

— Да о том, что мы потерпели поражение, черт возьми! Что она должна стойко держаться.

— По какому случаю, монсеньер?

— По тому случаю, что Испания, развязавшись со мной на севере, несомненно нападет на нее с юга.

— Но, монсеньер, ведь у меня нет ни бумаги, ни чернил, ни пера.

— Поищи! «Ищите и обрящете» — сказано в Евангелии.

— Но как найти все это в жалкой хижине крестьянина?

— А я тебе приказываю: пиши, болван; если ты даже не найдешь, чем писать, зато…

— Зато?

— Зато найдешь что-нибудь другое.

— Эх! Дурак я, дурак! — вскричал Орильи, ударив себя по лбу.

— Хорошо, я сам напишу сестрице Марго, только отыщи мне все, что нужно для письма, и воротись, только когда найдешь, а я останусь тут.