Янтарная комната (ЛП) - Конзалик Хайнц (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Вокруг него сверкали, блестели и светились стены из янтаря, как тысячи маленьких солнц. Сверкали гирлянды, карнизы и фризы отражали многократно преломлённый свет, головы ангелов, воинов и девочек-цветочниц, казалось, оживали под действием света и тени. Золотой блеск «солнечного камня» в бликах Миссисипи и яркая игра красок в янтарной мозаике были настолько сильными, что время от времени Джо Уильямс вынужден был прикрывать глаза, чтобы не ослепнуть.
Почти два часа он сидел в дорогом кресле посреди Янтарной комнаты, каждый день, почти все двадцать лет. Зажав испанскую трость между колен, сжав руки в кулаки и положив их на подлокотники, он смотрел через окно на море, которое мягкими волнами накатывалось на мягкий прибрежный песок.
Мой Петербург. Море с гордыми кораблями, чьи мачты с парусами упираются высоко в небо, дыхание свободы, которое с ветром разносится над страной, божественное спокойствие Янтарной комнаты, в которой прячешься, когда сердце переполнено и мысли не дают покоя. Моя империя, моя Россия, мир, сотворённый мною… Это было так потрясающе, что Джо Уильямс каждый раз закрывал глаза, сжимал кулаки, прижимал их к груди и чувствовал, что может задохнуться от собственного счастья.
Через час Джо начинал говорить. Иногда он вставал, ходил вдоль сверкающих на солнце янтарных стен, останавливался перед зеркалом, вмонтированном в углубление, и рассматривал себя. Потом время от времени поднимал руку, чтобы погладить янтарную фигурку, провести пальцами по розетке или по гирлянде, и при этом важно разговаривал сам с собой, со своим народом, с Богом и со всем миром.
— Моя обязанность, — один раз сказал он, посмотрев на голову умирающего воина, — жить для моего народа, но также и умереть за мой народ, если это потребуется. Пока существует шведский флот и я не стал хозяином на Балтийском море, я не смогу уснуть. Я создал огромную армию, самую сильную в мире, даже пруссаки мне проиграли, но надо сделать больше для флота. Я должен строить, строить и строить… Надо подумать и о Сибири. Что известно о Сибири? Насколько же эта земля ещё не изучена! Помогите мне, добрые духи, закончить свой замысел.
Через два часа он закрывал окна, опускал жалюзи, запирал дверь, вешал ключ на шею, надевал адмиральскую форму, высокие резиновые сапоги и шёл вниз к морю, где в песчаной бухточке стоял на якоре его флот. Это были деревянные корабли, какие строили во время Петра Великого, с парусами примерно полтора метра шириной и с соответствующей высотой мачт, гордая армада, готовая прогнать шведов из Балтийского моря. Он отправлял корабли в море и с помощью длинной палки выстраивал в кильватерную колонну, в широкий наступательный фронт или в позицию для таранного удара.
Чем старше он становился, тем больше проявлялось в нем странностей. Дэвид Ховен, начальник пожарной команды, у которого было много свободного времени, поскольку в Уайтсэндсе уже четырнадцать лет не было пожаров, да и профессия слесаря его тоже не утомляла, часто ходил рыбачить и, сидя часами у моря на деревянном пирсе, наблюдал за Роном Каллингом и его деревянными кораблями. Потом он всякий раз рассказывал своей жене Лорни, какие новые причуды изобрёл старик.
— Вчера у него загорелся один корабль, — сказал он. — Этот идиот бросил в лодку факел, и когда она, естественно, загорелась, попрыгал в море с растрепанными волосами, а потом встал по стойке смирно и отдал честь, пока корабль не затонул. А потом, — Ховен сделал глубокий вдох, — он вышел на берег, развёл руками и крикнул в сторону солнца. Что именно, я не смог понять, но при этом у него был такой голос, такой голос, скажу я тебе. Прямо металл! Еще немного, и он полностью спятит. Будет чертовски жалко, если придется отправить его в больницу.
Преподобного Киллроуда тоже поразило резкое ухудшение состояния его благодетеля, пожертвовавшего на алтарь. Во время последней встречи на террасе Каллинг сказал:
— Я не продвигаюсь! Не продвигаюсь! Шведский флот уклоняется от атаки. Дело не доходит до сражения. Как я могу победить, если не нахожу противника?
— Это действительно проблема, — ответил преподобный. — Невозможно бороться с тенью.
— Тень. Ты прав, Джон! Тень. Всюду тень. Мир становится всё темнее… Тени! Кто уберёт эти тени?
Киллроуд на этот раз быстро простился, поехал к доктору Симсону, психиатру, и спросил его, когда состояние душевнобольного настолько ухудшается, что за ним нужен уход.
Доктор Симсон, из-за ежедневного общения с душевнобольными ставший циником, посмотрел на Киллроуда изучающим взглядом знатока душ и спросил:
— Мужчина или женщина?
— Мужчина.
— Сколько лет?
— Думаю, шестьдесят семь.
— Еще не старый… Ведёт себя, как ребёнок?
— Нет.
— Бегает вокруг с топором и каждого хочет убить?
— Напротив, он самый дружелюбный человек из всех, кого я знаю. Тихий мечтатель, который даже муху не сможет убить.
— То есть дебил? — доктор Симсон покачал головой. — Мы все в той или иной мере дебилы, преподобный. Только не замечаем этого. До тех пор, пока человек не ползает по лугу и не ест траву, я не вижу оснований направлять его а больницу. Довольны?
— Нет, доктор.
Киллроуд покинул клинику с мыслью, что когда-нибудь ему самому придется врачевать психиатров. Рон Каллинг был тяжело больным человеком, это очевидно, но никто не мог принудить его обратиться к врачу. Каждый человек имеет право на своё тело и собственную жизнь.
Десятого октября 1987 года по радио передали штормовое предупреждение: ураган со скоростью триста миль в час приближался к побережью. Предполагалось, что он затронет и Уайтсэндс, поэтому горожане заколачивали витрины досками, убирали машины в гаражи, заносили в дом все легкие предметы. Это всё, что они могли сделать. Еще могли сбежать, но это не к лицу жителям Уайтсэндса. Они засучили рукава.
В одиннадцать утра шторм достиг побережья. Громкий вой наполнил воздух, небо стало свинцово-серым, гнулись пальмы, первые листы жести с крыш кружились в воздухе, как чешуйки. С берега ветер сдувал мелкий белый песок и огромным белым облаком нёс его над домами и холмами. Первым облако накрыло дом Рона Каллинга, который оказался в центре шторма.
Лишь через полчаса после начала урагана подступило море. Волны высотой с дом обрушивались на побережье, они накрывали и разрушали всё, что попадалось на пути. В едином вихре смешались вой, скрежет, грохот падающих волн, поднятая песчаная завеса, вырванные кусты и парящие между небом и морем деревья.
Джо Уильямс сидел скорчившись в роскошном кресле в Янтарной комнате, жалюзи были подняты, но окна закрыты. Опираясь на испанскую трость, он напряжённо смотрел на ад перед собой: на летящий песок, грохочущие грозные волны, сгибающиеся или с корнем вырванные пальмы и деревья, на огромный платан, переломленный пополам, словно рукой великана, на куски черепицы и камни, которые отрывались от высокой стены и разлетались вокруг, как снаряды.
Около часа дня Джо поднялся из своего кресла, подошёл, опираясь на царскую трость, к среднему окну и посмотрел на маленькую бухту, где на якоре стоял «русский флот». Гигантские волны не только залили бухту, но и полностью её разрушили. Вместо неё образовалось дикое, неровное побережье, чью форму изменяла каждая волна и разъедало море.
— Мои корабли… — запинаясь произнёс Джо. — Мой флот… мой прекрасный флот… у меня больше нет ни одного корабля…
Он отскочил обратно в Янтарную комнату, потом, распахнув входную дверь, выбежал из неё и в тот же миг был подхвачен штормом, который ударил его, будто кулаком, отшвырнул к стене и покатил вдоль неё. Джо крепко схватился за почти сломанную пальму, втянул голову в плечи и, как таран, устремился против ветра. Шляпа улетела, мундир порхал, как крылья призрачной птицы, и Джо с растрёпанными волосами, в распахнутой рубахе и разорванных штанах, добрался до берега и ухватился за торчащий из песка металлический стержень. К этому стержню десять лет назад он привязал свою лодку, которая давно развалилась. Теперь он смотрел немигающим, безумным взглядом на разрушенную бухту. Ни одного корабля, ни одного паруса, ни одного русского знамени… только ревущее море, которое всё поглощает.
