Виконт де Бражелон или Десять лет спустя (3 тома) Ил. Ж.Боже - Дюма Александр (электронная книга .txt) 📗
– Имей в виду, Рауль, – сказал д'Артаньян, – вторая лошадь в пятом ряду потеряет подкову прежде, чем вы доберетесь до моста Мари. В подкове на передней ноге осталось всего два гвоздя.
– Подождите меня, – сказал Рауль, – я пойду с вами.
– Ты бросишь отряд?
– Меня заменит корнет.
– Пойдем обедать?
– С удовольствием.
– Так слезай на землю или вели подать мне коня.
– Я предпочел бы пройтись.
Рауль тотчас договорился с корнетом, который занял его место, потом спешился, отдал поводья солдату и весело взял под руку д'Артаньяна, который смотрел на его действия с одобрением знатока.
– Ты прямо из Венсена? – спросил он.
– Да, сударь.
– А что кардинал?
– Очень плох, говорят даже, что умер.
Д'Артаньян пренебрежительно пожал плечами, желая показать, что смерть кардинала ничуть не огорчает его, и спросил:
– Ты хорош с Фуке?
– С Фуке? – повторил Рауль. – Я его не знаю.
– Тем хуже. Новый король всегда избирает новых любимцев.
– Но король милостив ко мне.
– Я говорю тебе не о короне, – возразил д'Артаньян, – а о короле…
Теперь, когда кардинал умер, королем стал Фуке. Надо быть в ладах с Фуке, если ты не хочешь прозябать всю жизнь, как я… Впрочем, у тебя есть и другие покровители, к величайшему твоему счастью.
– Во-первых, принц…
– Старо, старо, друг мой!
– Далее, граф де Ла Фер.
– Атос? Это другое дело… Если ты хочешь служить в Англии, то не найдешь лучшего покровителя. Скажу тебе без хвастовства, что я и сам имею некоторый вес при дворе Карла Второго. Вот это король!
– Вот как! – сказал Рауль с простодушным любопытством.
– Да, настоящий король; он веселится, это правда, но, когда нужно, он умеет и сражаться, умеет и ценить людей. Атос хорош с Карлом Вторым. Поезжай-ка в Англию, брось этих взяточников, которые одинаково воруют и французскими руками, и итальянскими пальцами. Брось этого плаксу Людовика Четырнадцатого, который повторит царствование Франциска Второго. Знаешь ты историю, Рауль?
– Знаю, шевалье.
– Так ты знаешь, что у Франциска Второго всегда болели уши?
– Нет, я этого не знал.
– А у Карла Четвертого всегда болела голова?
– А!
– А у Генриха Третьего – живот?
Рауль рассмеялся.
– Ну, любезный друг мой, а у Людовика Четырнадцатого всегда болит сердце; жаль смотреть, как он вздыхает с утра до вечера и за целый день ни разу не скажет: «Черт возьми!» или чего-нибудь бодрящее в этом роде.
– И за этого вы и вышли в отставку, шевалье? – спросил Рауль.
– Да.
– И вы махнули на все рукой? Таким способом вы никогда не устроите своих дел.
– О, мои дела теперь в порядке, – сказал д'Артаньян беззаботно. – У меня есть наследственное имущество.
Рауль взглянул на него. Бедность д'Артаньяна вошла в пословицу. Но мушкетер был гасконцем и порой любил пустить пыль в глаза.
Д'Артаньян заметил удивление Рауля.
– Отец твой говорил тебе, что я ездил в Англию?
– Говорил.
– И что там у меня была счастливая встреча?
– Нет, этого я не знал.
– Да, один из лучших моих друзей, именитый вельможа, вице-король Шотландии и Ирландии, помог мне отыскать наследство.
– Наследство?
– Да, и довольно большое.
– Так вы разбогатели?
– Гм!
– Позвольте поздравить вас от всей души.
– Благодарю… вот мой дом.
– На Гревской площади?
– Да. Тебе не нравится место?
– Нет, нет, славный вид на реку… Прекрасный старинный дом.
– Это старый трактир «Нотр-Дам»; в два дня я его превратил в собственный дом.
– Но трактир все еще открыт?
– Да.
– А где же вы живете?
– У Планше.
– Вы же только что сказали: «Вот мой дом».
– Да, потому что дом действительно мой. Я купил его.
– А, – пробормотал Рауль.
– Десять процентов чистого дохода, любезный Рауль, прекрасная сделка!
Я купил дом за тридцать тысяч ливров; есть и сад, выходящий на улицу Мортельри. Трактир «Нотр-Дам» и второй этаж сданы за тысячу ливров? а за чердак, или третий этаж, я получаю пятьсот ливров.
– Пятьсот ливров за чердак? Но там нельзя жить!
– Да в нем никто и не живет. Но видишь в нем два окна, выходящие на площадь?
– Вижу.
– Когда казнят, колесуют, вешают, четвертуют или сжигают людей, окна отдаются внаймы за двадцать пистолей.
– О! – вскрикнул Рауль с отвращением.
– Что? Отвратительно? Не так ли? – спросил д'Артаньян. – Отвратительно, но таковы люди… парижские зеваки – точно людоеды. Не постигаю, как люди с совестью могут пускаться на такие спекуляции!
– Правда.
– Если бы я жил в этом доме, – продолжал д'Артаньян, – я затыкал бы даже замочные скважины во время казней; но я не живу в нем.
– И этот чердак вы сдаете за пятьсот ливров?
– Да, жестокому кабатчику, который отдает окна уже от себя… Итак, я насчитал уже полторы тысячи ливров.
– Только пять процентов! Не так много! – сказал Рауль.
– Правильно. Но остается еще задний флигель, магазины, квартиры и погреба, заполняемые каждую зиму; все это отдается за двести ливров. А сад, очень хороший, превосходно обработанный, очень укромный, там, у ограды церкви Сен-Жерве, приносит тысячу триста.
– Тысячу триста? Так много!
– Видишь ли, я подозреваю, что какой-нибудь из аббатов здешнего прихода (наши аббаты богаты, как Крезы) нанял мой сад ради своего удовольствия. Наниматель назвал себя Годаром… Когда я встретил тебя, мне пришла в голову мысль купить еще дом на площади Бодуайе. Он примыкает к моему саду. От этой мысли отвлекли меня твои драгуны. Послушай, пойдем-ка по улице Ванри: мы попадем прямо к Планше.
Д'Артаньян ускорил шаг и привел Рауля к Планше, в комнату, которую лавочник уступил своему господину. Планше отсутствовал, но обед был уже готов. Лавочник по-прежнему соблюдал воинскую аккуратность и точность.
Д'Артаньян опять заговорил о будущности Рауля.
– Отец твой строг к тебе? – спросил оп.
– Отец справедлив, сударь.
– О, я знаю, Атос справедлив, но строг. Ты не стесняйся, если тебе когда-нибудь понадобятся деньги: старый мушкетер к твоим услугам.
– Любезный господин д'Артаньян…
– Играешь ты в карты?
– Никогда.
