Борьба за огонь. Рис. Н. Вышеславцева - Рони-старший Жозеф Анри (книги без регистрации бесплатно полностью .txt) 📗
Но волки только тесней сомкнули кольцо; тридцать пар глаз неотступно следили за каждым движением джигетая, и в каждом взгляде он видел свой смертный приговор.
Волки хотели запугать свою жертву, опасаясь ее сильных копыт. Стоявшие впереди джигетая делали вид, что готовы наброситься на него, чтобы он не заметил других волков, подкрадывавшихся с боков. Ближайшие уже были на расстоянии всего нескольких локтей.
С мужеством отчаяния затравленный джигетай еще раз попробовал искать спасения в бегстве. Он стремительно прыгнул на своих преследователей, пытаясь прорвать их строй. Один волк покатился по земле, другой пошатнулся, — перед джигетаем открылся свободный путь… Но в эту секунду на боку у него повис волк, потом второй… И десятки пастей уже терзали его.
Джигетай отчаянно рванулся — еще один хищник упал на землю со сломанной челюстью, но остальные, дружно набросившись, прокусили своей жертве горло, впились в поджилки, растерзали бока, и джигетай повалился на землю под тяжестью волков, пожиравших его живьем.
Еще несколько времени Нао слышал жалобный вой животного. С радостным ворчаньем волки грызли теплое трепещущее мясо, пили горячую кровь, ощущая, как жизнь непрерывным потоком вливается в их желудки.
Изредка старые волки беспокойно оглядывались на гиен; гиены предпочли бы нежное и сладкое мясо джигетая жилистому тигру, но они не осмеливались оспаривать добычу у волков, зная, что даже трусливые звери становятся храбрыми, когда защищают с трудом доставшуюся им пищу.
Луна прошла уже полдороги к зениту. Спокойные воды реки чуть виднелись в отдалении. Гав стал на стражу, и Нао заснул. В саванне снова поднялось смятение: в чаще раздалось рычание, захрустел кустарник. Гиены и волки вместе подняли морды и насторожились. Гав, просунув голову в отверстие, также напряг свой слух, зрение, обоняние…
Послышался стон издыхающего животного, грозное и отрывистое рычание. Затем кустарник раздался в стороны, и в саванну вышел пещерный лев. Он нес в пасти только что задранную лань. Рядом с ним, извиваясь на ходу, как гигантское пресмыкающееся, бежала тигрица. Оба зверя приближались к убежищу уламров.
Гав поспешил разбудить Нао. Уламры долго следили за хищниками. Лев пожирал свою добычу уверенно и неторопливо, тигрица — жадно и нерешительно, все время оглядываясь на зверя, убившего ее самца.
Тяжелое предчувствие стеснило грудь Нао и сделало дыхание его коротким и прерывистым…
Глава пятая
Осада
Утро застало пещерного льва и тигрицу на том же месте; они дремали рядом с убитой ланью. Трое людей, нашедших пристанище под каменными глыбами, не могли оторвать взглядов от своих страшных соседей.
Радостный свет утра разлился по саванне, по поверхности реки. Цапля повела своих птенцов на рыбную ловлю. Нырец камнем упал в воду, и перламутровые круги всколыхнули зеркало реки. Проснувшиеся птицы, весело щебеча, порхали по ветвям; проносились зимородки, сойки заботливо чистили свое красновато-серое оперение, болтливые сороки перекликались, раскачиваясь на ветках.
Вороны, каркая, кружились над скелетами джигетая и тигра; не найдя на них ни клочка мяса, ни одного нетронутого сухожилия, они разочарованно возвращались к остаткам лани. Но здесь дорогу им преграждали два пепельно-серых коршуна; не осмеливаясь покуситься на добычу льва, они то описывали в воздухе широкие круги, то садились на почтительном расстоянии от спящего царя зверей, чистили свой клюв, потом замирали, словно в глубоком раздумье, и, вздрогнув, снова взвивались в воздух, чтобы продолжать свое бесконечное кружение. В саванне не было видна ни одного млекопитающего — запах опасных хищников удерживал их в надежных убежищах, в темной чаще леса. Только проворная рыжая белка на секунду высунула нос из листвы, но, завидев льва и тигрицу, тотчас же снова скрылась в густой зелени.
Нао подумал, что лев не снимает осады, потому что помнит о полученных ударах. И он пожалел, что неосмотрительно раздразнил могучего хищника.
Уламр был убежден, что тигрица и лев сговорились между собой по очереди сторожить убежище людей. Он знал, что хищники мстительны и злопамятны. Временами, в порыве неудержимой злобы, он вскакивал на ноги и хватался за палицу или топор. Но благоразумие тотчас же брало верх: Нао вспоминал, что человек неизмеримо слабее крупных хищников, что хитрость, с помощью которой ему удалось убить медведя в полутьме пещеры, нельзя было применить ко льву и тигрице. Вместе с тем он был убежден, что борьбы не избежать; уламрам оставалось либо умереть от голода и жажды среди валунов, либо попытаться одолеть тигрицу, воспользовавшись моментом, когда она одна будет стеречь их. Мог ли он положиться на помощь Нама и Гава в этой страшной битве?
Нао вздрогнул, словно от холода. Увидев, что взгляды молодых воинов устремлены на него, он решил ободрить их.
— Нам и Гав спаслись от серого медведя, — сказал он. — Они спасутся и от пещерного льва!
Молодые уламры взглянули на спящих хищников.
Нао ответил на их невысказанную мысль:
— Пещерный лев и тигрица не всегда будут вместе. Голод заставит их разлучиться. Когда лев уйдет на охоту, мы нападем на тигрицу. Но Нам и Гав должны будут во всем слушаться меня.
Сын Тополя сказал:
— Нам будет повиноваться Нао до последнего дыхания!
В свою очередь, его товарищ воздел обе руки кверху и проговорил:
— Гаву ничто не страшно, когда Нао с ним!
Не находя слов для выражения теснившихся в их груди чувств, молодые воины издали воинственный клич и взмахнули топорами.
При этом шуме лев и тигрица проснулись и вскочили на ноги.
Уламры с дерзким вызовом закричали еще громче. Хищники ответили сердитым рычанием… Затем все успокоились, и снова настала тишина.
Мелкие зверьки, беспокойно оглядываясь на спящих хищников, сновали от леса к реке и обратно. Коршуны, наконец осмелев, изредка урывали по куску мяса лани. Венчики цветов тянулись к солнцу. Жизнь ключом била и в степи и в лесу.
Люди терпеливо ждали ухода льва. Время от времени Нам и Гав не надолго засыпали. Нао беспрестанно думал о побеге, но планы, возникавшие в его голове, были неясны и туманны.
У уламров оставался еще небольшой запас мяса, но жажда уже начинала томить их.
Когда день стал меркнуть, пещерный лев проснулся. Метнув огненный взгляд на пещеру, он удостоверился, что люди все еще находятся там.
Запах человека разбудил в нем злобу; лев зарычал и обошел кругом убежище уламров. Вспомнив, однако, что пещера неприступна и что спрятавшиеся в ней люди больно кусаются, он отскочил назад и вернулся к туше лани. Тигрица уже принялась за еду. Вдвоем они быстро уничтожили остатки мяса.
Насытившись, лев повернулся к тигрице; во взгляде свирепого зверя светился призыв. Тигрица ответила ласковым рычанием. Длинное туловище ее извивалось в траве. Потеревшись мордой о спину тигрицы, пещерный лев облизал ее своим гибким шершавым языком. Тигрица принимала ласки с полузакрытыми глазами; но вдруг она отскочила назад и приняла почти угрожающую позу. Самец зарычал глухо и призывно, но тигрица не слушалась: она распластывалась на земле, как огромный уж, ползала на брюхе по высокой траве, потом прыгала, как мяч, в воздух. В ярких лучах заходящего солнца ее шерсть отливала оранжевым; казалось, что в воздухе пляшет гигантский язык пламени.
Лев сначала неподвижно стоял и смотрел на ее игры, потом он молча, без звука, бросился к ней. Тигрица отскочила и, часто оборачиваясь, скользнула в ясеневую рощу. Лев последовал за ней. Видя, что хищники скрылись, Нам сказал:
— Они ушли… Надо переправиться через реку.
— Разве Нам потерял слух и чутье? — возрази, Нао. — Или он умеет бегать быстрее пещерного льва?
Нам опустил голову. Из рощи доносился мощный храп льва, подтверждавший справедливость слов Нао. Молодой воин понял, что опасность была такой же грозной, как и в то время, когда хищники спали возле самого убежища.
