Французский поход - Сушинский Богдан Иванович (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗

– В пансионе «Мария Магдалина» времени зря не теряла – это вы хотите сказать, граф? И вы действительно правы. Нет, барон Вайнцгардт здесь ни при чем. Он уже опять в отряде наемников, причем помогла ему в этом герцогиня д'Анжу. Кстати, она же выхлопотала для вас еще две недели отпуска.

– Какая непорочная христианская доброта! Я и не догадывался, что герцогиня принадлежит к благодетельному ордену кларисок [8], – столь же «благодетельно» ухмыльнулся д’Артаньян.

– В пяти милях отсюда, в сторону Арраса – замок ее тети, герцогини де Шеврез. В нем сейчас нет никого, кроме управителя. Мне сказали, что какое-то время мы можем чувствовать себя в нем хозяевами. Так что, в карету – и в путь, а, граф д'Артаньян? – впервые в словах и взгляде ее проскользнуло некое подобие кокетства.

– Клянусь пером на шляпе гасконца, – только и мог ответить мушкетер, помогая баронессе сойти с коня и взойти на ступеньку подъехавшей к ним кареты.

– Вас не пугает, что я слишком своевольно расправляюсь с вашей свободой, граф?

– Нет, Лили. Все эти дни я страдал именно от того, что обладал слишком большой свободой, на которую решительно некому было посягать.

– Что, однако, не мешало вам любезничать с соседкой мадам Хундстар, некоей мадемуазель Катрин, – спокойно, без мести и обиды, заметила Лили, вежливо махая рукой хозяйке, вышедшей на крыльцо, чтобы попрощаться с ними.

– Не более чем любезничание раненого солдата с неумелой сестрой милосердия, пытающейся перевязывать его. К тому же любому другому образу жизни эта девушка предпочитает монашеский, поскольку в монашестве, видите ли, смысл всего ее бытия! – все же не сумел скрыть своего осуждения мушкетер.

– Слишком елейно вы все это объясняете, граф, – гордо повела подбородком Лили. И д'Артаньян с ужасом подумал: «Неужели ей известны все подробности их ночной встречи с “монахиней” Катрин? Но от кого? От самой соблазнительницы? Это невозможно! Только не это!».

– Меня все время мучает давнишний вопрос, – поспешил он сменить тему разговора, садясь в карету рядом с Лили. – Как вам удалось вырваться из нежных объятий мадам Дельпомас?

– Очень точно подмечено: именно из объятий я и вырвалась.

– Мне страшно было оставлять вас. Даже не представляете себе, насколько меня пугала сама мысль о том, что вам и дальше придется оставаться в этом пансионе. К тому же одной против целой своры, с маркизой Дельпомас в роли вожака.

– Мне и самой было страшновато.

– Тем не менее вы удивительно мужественны, Лили. Я ведь отлично понимал, что то, что маман Эжен устроила в последнюю ночь, – всего лишь прекрасно задуманный фарс. В выдумке ей, конечно, не откажешь.

– Но и в подлости – тоже, – холодно процедила баронесса.

13

– А ведь там, в пансионе, я понимала, что нахожусь на краю гибели, – задумчиво молвила Лили, глядя в окошечко на трущегося о холеный бок матери взмыленного жеребенка. – Вот только выбираться из волчьей западни «Лесная обитель» пришлось в одиночку, продемонстрировав маркизе, что ее козни меня совершенно не пугают.

– И каким же образом вам это удалось? – участливо поинтересовался д’Артаньян. Я не могу рассказывать о том, что происходило в пансионе до и после вашего визита, граф. Уже хотя бы потому, что дала себе слово не вспоминать об этом.

– Тогда скажите хотя бы вот о чем: как только вы добрались до Парижа, то сразу же обратились за помощью к герцогине д'Анжу?

– Ну, не сразу… Позвольте, – вдруг спохватилась Лили, – я вообще не обращалась к ней за помощью. А почему вы спросили об этом? – насторожилась баронесса.

– Любопытно, – настала пора насторожиться теперь уже д’Артаньяну. – Тогда как же произошла ваша встреча и почему вдруг эта дама так озаботилась вашей судьбой?

– Внешне все выглядело очень просто: обстоятельства свели нас в одном из парижских салонов, причем произошло это уже дня через три после моего появления в столице. Но, кажется, только сейчас я начинаю понимать, что все-таки это была не случайная встреча. Д’Анжу явно искала меня. Да и появилась она в этом салоне только ради беседы со мной.

– Не зря же она деликатно, хотя и настойчиво, выспрашивала о причинах вашего побега из пансиона «Мария Магдалина»…

– Даже слишком настойчиво. Совершенно не деликатничая при этом в своих суждениях о маркизе Дельпомас. Хотя раньше мне казалось, что они дружны и единомышленницы. Д'Анжу ведь не раз появлялась в «Лесной обители».

– И что, вы были столь же резки и откровенны в своих суждениях о пансионе, как и герцогиня?

– Боже упаси! Я постоянно помнила о слове, которое дала себе.

– В таком случае вы – мудрейшая из женщин, Лили. Вас попросту испытывали. Проверяли, решитесь ли открывать Парижу тайны пансиона маман Эжен, причем делали это самым бесцеремонным, грубым образом.

– То есть герцогиня и маркиза все еще действуют заодно – это вы хотите сказать?

Но д'Артаньяну уже не хотелось что-либо говорить по этому поводу. Он понял, что побег Лили из пансиона вовсе не обезопасил ее, поскольку маркиза Дельпомас продолжает преследовать даже в Париже. И еще неизвестно, как будут развиваться события дальше.

– Кстати, чем закончились ваши встречи с герцогиней?

– Герцогиня ссудила мне большую сумму денег. На два года. Чтобы у меня была возможность вернуться в свое родовое имение.

– Попросту говоря, у вас купили обязательство оставить Париж и никогда больше не появляться в его окрестностях, – как бы про себя подытожил д'Артаньян. Он боялся, что Лили может обидеть такой вывод, но в то же время хотел, чтобы она понимала, что происходит на самом деле.

– Ну, почему же? – с ленцой отреагировала Лили. – Вернувшись в свое германское имение – а оно рядом с Францией, недалеко от Висбадена, – я смогу собрать необходимую сумму и вернуть герцогине долг.

– Логично, – не стал спорить д'Артаньян, грустно улыбнувшись. Он не был уверен, что из сетей герцогини вырваться будет так просто. – И что же представляют собой эти ваши владения, баронесса, если, конечно, это не тайна?

– Прежде всего, это наш родовой замок – огромный и жутко неуютный, как старая заброшенная крепость. По преданию, его построил наш далекий предок, Герман Вайнцгардт, один из древнегерманских вождей. Зато имение довольно богатое. А главное, брат полностью уступил его мне. Кстати, он объявил об этом своем решении только вчера, – просветлело лицо Лили. – Так что теперь я – владелица замка! Можете представить себе нечто подобное?

– Могу, но… пока что – с огромным трудом.

– Честно говоря, я тоже – «с огромным трудом». Но случилось то, что случилось. Брат оставил за собой только замок в самой Верхней Саксонии…

– Что еще раз убеждает нас, что барон фон Вайнцгардт – благороднейший из саксонцев.

14

Бой завершился тем, что последний из нападавших на кортеж Ольгицы, прихрамывая, убежал в лес, черневший по ту сторону моста. Вот тогда-то все подошли к человеку, плененному Кара-Батыром. Вначале трудно было понять, кто он. И лишь когда с факелом в руке прибежал кучер и осветил пленника, все увидели, что тот облачен в монашеские одежды.

– Ну, вот, нашли вояк-похитителей, – с презрением окинул его взглядом поручик. – До какой же низости нужно было пасть врагам нашим, чтобы превращать в наемных убийц жалких монахов!

«Жалкому монаху» было за сорок. Он стоял на коленях, молился и без видимого страха посматривал на Диану. Ствол пистолета графини был направлен в его голову.

Татарин взял из рук кучера факел и поднес его к лицу монаха:

– Пока что я всего лишь освещаю, чтобы ты видел, кто перед тобой, шакал. А потом выжгу глаза и стану поджаривать лицо и грудь до тех пор, пока не скажешь правду. Ну?!

– Я скажу ее, скажу! – закричал монах, отстраняясь от огня и заслоняя лицо руками. – Как только мы выберемся из этого страшного леса, я расскажу все, что знаю.