344
Мы опояшем шар земной
Мы опояшем шар земной
Не острозубою стеной —
Цветистей радуг наша ткань,
Уснова — груди, губ герань,
Кайма из дерзостных кудрей,
Узор из выспренних очей,
Живого пояса конец
Из ослепительных сердец!
Мы опояшем океан
Как твердь, созвездьями из ран,
А кровь в рубиновый канат
Сплетет нам старище-закат!
Под вулканическим перстом
Взгремят в пространстве мировом
Созвездья ран, кометы слез, —
Планетный огненный обоз!
Пусть подивится на товар
Кузнец архангельских тиар,
Ткачиха саванов и мглы,
И рок, развесивший котлы
У запоздалых очагов
Варить похлебку из рабов:
Его убийственный таган
Поглотит красный океан!
Мы опояшем шар земной —
Рука с дерзающей рукой,
Уста — мирскую купину
Сольем в горящую волну,
Чтоб ярых песен корабли
К бессмертью правили рули, —
На Острова Знамен и Струн,
Где брак племен и пир коммун!
Осанна миру, красоте,
Снегам на горной высоте,
И кедру с шишкой смоляной,
Пчеле, корове за удой,
За поцелуи ветерку,
Сохе и дятлу-молотку —
Он проклевал насилья ствол,
Соха же прочит стих-помол!
Хвала коврижному стиху —
Коммуны-девы жениху!
Багрянородный их союз
Свершон собором синих блуз,
Им горн — палящий аналой,
Венец же — бой, безмерный бой!
Хвала ресницам и крестцам,
Улыбке, яростным родам,
Свирепой ласке ястребов,
Кровоточивой пляске слов,
Сосцам, любовника бедру,
И моему змее-перу —
Тысячежалое оно,
Неисчислимых жизней дно!
Изба и поле
Старые или новые это песни — что до того! Знающий не изумляется новому. Знак же истинной поэзии — бирюза. Чем старее она, тем глубже ее голубо-зеленые омуты. На дне их — самое подлинное, самое любимое, без чего не может быть русского художника — моя Избяная Индия.
345
В суслонах усатое жито,
В суслонах усатое жито,
Скидает летнину хорек,
Болото туманом покрыто,
И рябчик летит на манок.
У деда лесная обнова —
Берестяный белый кошель,
Изба богомольно сурова,
И хмура привратница-ель.
Крикливы куличьи пролеты
В ущербной предсолнечной мгле,
Медведю сытовые соты
Мерещатся в каждом дупле.
Дух осени прянично-терпкий
Сулит валовой листопад,
Пасет преподобный Аверкий
На речке буланых утят.
На нем балахонец убогий,
Но в сутемень видится мне,
Как свечкою венчик двурогий
Маячит в глухой глубине.
346
Вернуться с оленьего извоза,
Вернуться с оленьего извоза,
С бубенцами, с пургой в рукавицах,
К печным солодовым грозам,
К ржаным и щаным зарницам.
К черемухе белой, — женке,
К дитяти — свежей поляны.
Овчинные жаворонки
Поют, горласты и рьяны.
За трапезой гость пречудный —
Сермяжное солнце в крыльях.
Почил перезвон погудный
На Прохорах и Васильях.
С того ль у Маланьи груди
Брыкасты как оленята?
В лапотном лыковом гуде
Есть мед и мучная сата.
Вскисайте же хлебные недра —
Микуловы отчие жилы!
Потемки и празелень кедра
Зареют в зрачках у Вавилы.
И крыльями плещет София —
Орлица запечных ущелий,
То вещая пряха-Россия
Прядет бубенцы и мятели.
Стихи, не включенные в книги автора и неопубликованные
347
Не сбылись радужные грезы,
Не сбылись радужные грезы,
Поблекли юности цветы;
Остались мне одни лишь слезы
И о былом одни мечты.
Погибли юные стремленья,
Все идеалы красоты,
И тщетно жду их возрожденья
Среди житейской суеты.
В лесу густом, под сводом неба
Отрадней было бы мне жить,
Чем меж людей, лишь ради хлеба
Оковы рабские носить.
Мне нужно вновь переродиться,
Чтоб жить, как все, — среди страстей.
Я не могу душой сродниться
С содомской злобою людей.
Светила мудрости, науки,
Вы разрешите мне вопрос:
Когда окончатся все муки
И на земле не будет слез?
Когда наступит день отрадный,
Не будет литься больше кровь,
И в нашу жизнь, как свет лампадный,
Прольется чистая любовь?