Spooning
Я, ей-Богу же, не распутник,
враг в любви не границ – берегов.
Но в английском есть слово «spooning»,
ложка в ложке – его перевод.
Если двое, впритирку лежа,
отдыхают после любви,
это вправду как ложка в ложке,
а иначе – пойди, назови.
Что за прелесть, когда мы двое
тесно ляжем вдвоем на бочок,
как одно существо живое,
и все беды тогда нипочем.
Так спасибочко, милый «English».
Сласть – друг в дружку точнехонько лечь,
как укладываются в стихи лишь
строчки Пушкина в русскую речь.
Январь 2012
«Ты всегда мной будешь недоволен…»
«Ты всегда мной будешь недоволен», —
мне сказал мой самый младший сын.
Как недопоэт и недовоин,
я порой в тоске, когда один.
Видно, я какой-то недовитязь.
Жизнь, меня ты слишком не обидь
тем, что меня мало ненавидят
или не пытаются убить.
Я люблю волос твоих гущищу,
будто бы они – Шервудский лес.
Рад, что не подвержен ты гашишу
и другим подарочкам небес.
Даже я люблю твою неловкость
среди стольких ранних ловкачей.
С девочками, и с отцом нелегкость,
и нелегкость для пустых речей.
Как-то раз такие выдал строчки
что я ахнул – мама, посмотри!
Если есть и строчки-одиночки,
тыщи строчек прячутся внутри.
Больше открывайся счастью, бою
и себе, как лучшему врачу.
Не хочу довольным быть тобою.
Я тебе завидовать хочу.
2 января 2011
«Моими друзьями с детства не были держиморды…»
A teaspoon of silence
Two spirals swirling, melting into a cup
A teaspoon of sugar
And all that is —
All that is well —
The result will always remain a mystery
Even to the creator of the recipe.
Dmitry Yevtushenko, Mystery Recipe
Моими друзьями с детства не были держиморды,
а Буратино,
Тиль Уленшпигель,
и Сирано,
Дон Кихот.
А у младшего сына —
корова тряпичная и диджимоны
и отмалчиванье —
самый тонкий и вежливый ход.
Но было его тряпичной коровы немое мычанье
красноречивее, чем, например, Монтень,
а его сокровеннейшее молчанье
разговорчивей, чем его тень,
наводимая на плетень…
И когда он совсем от ответов ускальзывал,
даже в этом была беззащитная нагота,
даже этим,
захлебываясь,
он рассказывал
то, что я не сумею понять никогда…
29 апреля 2012
«Из всего настоящего…»
Из всего настоящего,
перед чувством конца,
я хотел бы хрустящего
малосольного огурца.
В сталинской эре, пышной и низкой, был я беременной машинисткой
Мне до детства бы опять помолодеть,
ибо в детстве счастья видел маловато.
На земле еще счастливых мало детств,
надо сделать, чтоб их были миллиарды!
Были шмотки у меня убогие,
Но зато какая антология!
Любка-красногубка
Вся в сосульках ржавых юбка.
Не в себе. Пьяным-пьяна.
«Эй ты, Любка-красногубка!
Что срамишься, сатана!» —
поносила ее бабка,
потрясая кулаком,
та, что прячет ключ от бака
с привокзальным кипятком.
Раньше было тут бесплатно,
а теперь для недотеп
продает она приватно
кипяток за двадцать коп.
Ну а Любка-красногубка
ей в ответ не сгоряча —
будто капала так хрупко
на морозище свеча:
«Я прошу тебя, суседку,
пожалей – ведь я вдова.
Муж пропал, уйдя в разведку,
Но Москва – она жива.
Жизнь была хужей всех адов,
но, дитятей тяжела,
я для ранетых солдатов
нянькой в госпиталь пошла.
А сынок родился мертвый,
видно было по лицу,
но, отцом, как видно, гордый,
отлетел душой к отцу.
Ну а я любила многих,
всех, кто с мужем шел на бой,
и безруких, и безногих
утешала я собой.
Колыбельные им пела,
а не малому дитю.
Все их жалобы терпела.
Мерли —
стряпала кутью.
Я себя не измарала.
Верной им была женой
и ни с кем не изменяла
нашей армии родной».
А у бабки еще злистей
поднялась, трясясь, рука,
где веревочка на кисти
с ключиком от кипятка.
Вновь завелся, как пластинка,
лживой праведницы смех:
«Ты, солдатская подстилка,
здесь в Зиме позоришь всех!»
Но готовы в драку, в рубку,
мы прикрыли не впервой
нашу Любку-красногубку
всей мальчишеской братвой.
И сибирского пацанства
голодухинских тех дней
не сменяли б за полцарства
на позорный смех над ней.
21 января 2012