Очередь за счастьем (сборник) - Рубальская Лариса Алексеевна (книги .TXT) 📗
В честь Витиного приезда дядя Жора всегда весь двор угощал мурцовкой – так он называл похлебку из воды, подсолнечного масла, лука и черного хлеба. Простая вроде бы еда, и всякий ее запросто сделать может. Может-то может, но, сколько мы ни старались, как у Жоржика, ни у кого не получалось.
Мы все ждали приезда Вити-дурачка, особенно радовалась Нонка. Ее дразнили Нонка-карлик. Вообще-то это была обыкновенная девчонка, но родилась она в последний военный год и росточком не вышла. Ей было обидно, что ее и в глаза, и за глаза все звали так – вон Нонка-карлик идет, ишь, Нонка-карлик нарядная какая.
Когда Витя приезжал, Нонка как бы перемещалась на последнее от конца место, а это уже не так обидно, тем более что мурцовки ей всегда дядя Жора первой наливал. Жалел за маленький росток.
Вот так и жил в те дни наш двор – Клавдия бегала по кругу, деньги занимала. Жоржик посвистывал, диваны перетягивал, а все остальные занимались своими делами.
И вдруг произошло невероятное событие, ради которого я и начала рассказывать всю эту историю.
Тот день начался обычно – Клавдия послала Жоржика за хлебом, а он взял да на сдачу вместо денег принес лотерейный билет. Клавдин крик слышно было даже в соседних дворах – что деньги зря потратил, ерундой всякой занимается. А Жоржик уже с утра пивка попил, был весел и совсем с Клавдией ругаться не хотел и объяснял, что если «Волгу» выиграет, то Клавдию прокатит вместе с Витей, и всех ребят во дворе тоже прокатит.
Розыгрыш лотереи намечался через три дня, и мы все с нетерпением ждали таблицы в газете с надеждой прокатиться. И вот газету принесли, и дядя Жора билет проверил, и все совпало – и номер, и серия, и дядя Жора выиграл «Волгу»!
Во двор вышли почти все – и Марь Васильна, и тетя Груша, и Поповичи с Трофимчуками, и Борька-Кабан с женой, в общем, радовались всем двором. Билет переходил из рук в руки, и всем казалось, что мы прикасаемся к чуду.
А Клавдия решила устроить во дворе застолье. Прямо завтра. Жоржику велела накрошить для всех мурцовки, а сама прикинула в уме, сколько водки, сырку-колбаски купить, чтоб на весь двор хватило – праздник так уж праздник! Посчитала-покумекала и отправилась свою «Тайну двух океанов» отстукивать – там-та-та-та...
В тот день все были особенно приветливы – Клавдию и вообще-то любили, за Витю-дурачка жалели. И все за них с Жоржиком обрадовались. Было это давно, и зависть в душах обитателей нашего двора тогда еще не прописалась. По двушке, по трешке собирала Клавдия – привычный путь: от Марь Васильны к тете Груше и дальше, дальше. А Борька-Кабан сам Клавдии рубль предложил, вообще в подарок, без отдачи.
Вечера как раз наступали светлые, тепло отвоевывало свое право. Все обитатели двора допоздна сидели на лавочках под окном у Шурки-Мурки. Так уж получилось, что почти все у нас назывались через черточку.
Это было самое уютное место во дворе – окно обвито вьюнками, кружевная занавеска, а на окне проигрыватель. Покрутишь ручку, с иголки пыль снимешь, и, пожалуйста, – слушай целых две минуты. «Здравствуй, моя Мурка, здравствуй, дорогая, здравствуй, моя Мурка, и прощай...» У нашей Шурки-Мурки полно пластинок было, но крутила она целыми днями только эту, как бы оправдывая свое прозвище.
В тот знаменательный вечер Шурка-Мурка сменила иголку, ее муж, Шурик-Мурик, надел поблескивающий былыми временами габардиновый пиджак, тетя Груша вышла в новом фартуке с кармашком-сердечком – в общем, все принарядились и вышли праздновать событие.
Всего на столе было полно. Толик, сын Поповичей, с утра за воблой в рыбном отстоял, еще чернильный номер на руке не стерся, и воблы этой притащил – по одной на четверых, а себе вообще целую воблешку. К Трофимчукам как раз гости из Украины приехали, их тоже к столу пригласили, и они принесли здоровенный кусок сала. Королева стола – мурцовка – в тот вечер дяде Жоре особенно удалась.
Все пили-гуляли, поднимали тосты. За Редькину Клавдию, Жоржикину удачу и за Витю-дурачка, чтоб почаще было Первое мая и Витя из своего санатория приезжал. Даже за Нонку-карлика тост говорили, чтоб, когда большая будет, замуж ее взяли, несмотря на росток.
Затем были танцы. Танцевали – кто как мог. «Здравствуй, моя Мурка» – кружились в вальсе Борька-Кабан с тетей Грушей, «здравствуй, дорогая» – бил чечетку старик Черникин, зашедший вообще случайно из соседнего двора, «здравствуй, моя Мурка, и прощай» – Жоржик с Клавдией уже валились с ног, их фокстрот имел успех.
Часам к двум ночи разошлись по домам, завтра – понедельник, на работу рано вставать.
Наступил понедельник, дядя Жоржик с Клавдией, нарядные и торжественные, пошли к открытию сберкассы – «Волгу» решили взять деньгами.
Неработающая часть двора – я, Нонка-карлик и первоклашка Кабан-младший – пошла вместе с ними.
Слегка отдавая запахом вчерашнего веселья, дядя Жора задышал в окошко кассы: «Марь Васильна, – она как раз в сберкассе кассиром работала, – выдайте, будьте любезны, выигрыш».
Марь Васильна очки протерла, стала билетик на свет для строгости смотреть, а потом начала пальцем по строчкам таблицы водить. Водила она, водила, и вдруг ее лицо начало меняться, и Жоржик с Клавдией уже волноваться начали.
Наконец Марь Васильна с изменившимся лицом протянула билетик обратно и незнакомым голосом сказала:
– Здесь такого номера нет.
Дядя Жора вместе с Клавдией, застряв в окошке головами, хором потребовали таблицу предъявить. Водят, водят пальцем – нет такого номера!
– Что ж такое? Я сам видел, видел, – чуть не плача, закричал дядя Жора. – У меня газета сохранилась! А у вас опечатка! – И он достал из кармана помятую газету с таблицей и протянул Марь Васильне. – Вот!
Повторив движение пальца, Марь Васильна удивленно закричала:
– Есть!
Но в тот же миг ее осенило, и она увидела, что протянутая Жоржиком газета двухмесячной давности. И с этой двухмесячной давности таблицей совпал номер билета дяди Жоры.
Редькина Клавдия и Кунашвили Жоржик сидели на лавочке под окном с вьюнками и плакали. Клавдия – горюче, Жоржик – по-мужски.
Вечером все узнали о случившемся и, посовещавшись, простили им все долги.
Там-та-та-та.
Родные люди
Недавно у меня дома снимали передачу «Человек и его вещи». Заботливая девушка-редактор несколько раз до этого звонила, интересовалась – какие вещи я буду показывать и о чем рассказывать. Из наших разговоров я понимала, что ей особенно хотелось бы увидеть старые предметы, принадлежавшие когда-то прабабушкам и прадедушкам, желательно графских или дворянских кровей. Эти вещи могли бы подчеркнуть особенность моего благородного происхождения.
Я вообще замечаю, что у нас сейчас стало очень модно приписывать себе какие-либо звания и титулы, даже если для этого нет никакого основания.
Однажды на одном из вернисажей я видела, как человек разложил на продажу старые выцветшие коричневатые фотографии, некоторые были с надписями и с «ятями». На фотках кружевами топорщились платьица на барышнях, белели панамки на детишках, наряженных в матросские костюмчики, особенной статью и выправкой отличались мужчины. Мне стало очень интересно – кто же может купить фотографии чужих людей и для чего?
– А что тут непонятного? – Продавец посмотрел на меня сердито. – Те будут покупать, у кого деньги есть. Сейчас богатым людям мало богатства, они все хотят себя потомками показать благородных семейств. Вот, купят фотки, в рамочки вставят, обвешают свои дома. Гости к ним придут, объяснять хозяева им станут – вот эта дама – тетка бабушки моей, графиня такая-то. А вот этот мужчина – сиятельный граф, прапрадед жены по отцу.
Вот так и придумают себе биографию.
А я слушала и думала – странные бывают люди. Я такого вообще не понимаю.
У меня у самой есть кем гордиться – вот, бабушка моя – Мария Васильевна Фомина, умница, гимназию когда-то окончила, книги любила читать и меня научила, быстрая была, как огонь. Миг – и стол накрыт, и гостей полон дом – ай да Мария!
