Стихотворения - Ахмадулина Белла Ахатовна (онлайн книга без TXT) 📗
И тогда знали мы, и тогда,
Что недолго все это продлится.
Все смешается: море и ты,
Вся печаль твоя, тайна и прелесть,
И неведомой формы цветы,
И травы увядающей прелесть.
В каждом слове твоем - соловьи
Пели, крылышками трепетали.
Были губы твои солоны,
Твои волосы низко спадали...
Снова море. И снова бела
Кромка пены. И это извечно.
Ты была? В самом деле была?
Или нет? Это мне неизвестно.
Михаил Квливидзе
Пан
Старый дуб, словно прутик, сгибаю,
Достаю в синем небе орла.
Я один колоброжу, гуляю,
Гогочу, как лихая орда.
Я хозяин заброшенных хижин,
Что мелькают в лесу кое-где.
Осторожный и стройный, как хищник,
Жадно я припадаю к еде.
Мне повадно и в стужу и в ветер
Здесь бродить и ступать тяжело.
Этот лес - словно шкура медведя,
Так в нем густо, темно и тепло.
Я охотник. С тяжелою ношей
Прихожу и сажусь у огня.
Я смеюсь этой темною ночью,
Я один - и довольно с меня!
Сказки сказываю до рассвета
И пою. А кому - никому!
Я себе открываю все это,
Я-то все рассужу и пойму.
Я по бору хожу. Слава бору!
Город - там, где отроги темны,
Мне не видно его. Слава богу!
Даже ветер с другой стороны!
Только облако в небе. Да эхо.
Да рассвет предстоящего дня.
Лишь одно только облако это,
Нет знакомых других у меня!
С длинным посохом, долгие годы,
Одинокий и вечный старик,
Я брожу. И как крепость свободы,
В чаще леса мой домик стоит!
Михаил Квливидзе
Из непосланного письма
Как сверкают и брызгают капли!
По Москве мое тело бредет.
А душа моя - в Картли. О, в Картли,
Одинокая, клич издает.
Там, где персики,
персики,
персики,
Где сияет и пахнет земля,
Там, где держатся пчелы за пестики
Белоснежных цветов миндаля...
Я такой же, как в прежние годы,
Седина моя в счет не идет.
Но душа моя, вырвавшись в горы,
В Карталинии
клич
издает!
Михаил Квливидзе
В поезде
Между нами - лишь день расстоянья.
Не прошло еще целого дня.
От тебя - до меня, до сиянья
Глаз твоих, провожавших меня.
А за окнами горы и горы.
Деловое движенье колес.
День. О господи! Годы и годы
Я твоих не касался волос!
Я соседа плечом задеваю.
"Эхе-хе!"-я себе говорю.
Разговор о тебе затеваю.
У окошка стою. И курю.
Михаил Квливидзе
Продолжение следует
Я говорю вам: научитесь ждать!
Еще не все! Всему дано продлиться!
Безмерных продолжений благодать
не зря вам обещает бред провидца:
возобновит движение рука,
затеявшая добрый жест привета,
и мысль, невнятно тлевшая века,
все ж вычислит простую суть предмета,
смех округлит улыбку слабых уст,
отчаянье взлелеет тень надежды,
и бесполезной выгоды искусств
возжаждет одичалый ум невежды...
Лишь истина окажется права,
в сердцах людей взойдет ее свеченье,
н обретут воскресшие слова
поступков драгоценное значенье.
Михаил Квливидзе
31 Декабря
Этот день - как зима, если осень причислить к зиме,
и продолжить весной, и прибавить холодное лето.
Этот день - словно год, происходит и длится во мне,
и конца ему нет. О, не слишком ли долго все это?
Год и день, равный году. Печальная прибыль седин.
Развеселый убыток вина, и надежд, и отваги.
Как не мил я себе. Я себе тяжело досадил.
Я не смог приручить одичалость пера и бумаги.
Год и день угасают. Уже не настолько я слеп,
чтоб узреть над собою удачи звезду молодую.
Но, быть может, в пространстве останется след,
или вдруг я уйду - словно слабую свечку задую.
Начинаются новости нового года и дня.
Мир дурачит умы, представляясь блистательно новым.
Новизною своей Новый год не отринет меня
от медлительной вечности меж немотою и словом.
Михаил Квливидзе
Соблюдающий тишину
...В этом мире, где осень, где розовы детские лица,
где слова суеты одинокой душе тяжелы,
кто-то есть...
Он следит, чтоб летели тишайшие листья,
и вершит во вселенной высокий обряд тишины.
Михаил Квливидзе
Конец охотничьего сезона
Октябрь. Зимы и лета перепалка.
Как старый фолиант без переплета
потрепанная ветром ветхость парка.
И вновь ко мне взывает перепелка
Зовет: - Приди, губитель мой родимый.
Боюсь я жить в моем пустынном поле.
Охотник милосердный и ретивый,
верши судьбу моей последней боли.
Но медлю я в ночи благословенной,
украшенной созвездьями и тишью.
И безнадежно длится во вселенной
любовь меж мной и этой странной птицей.
Михаил Квливидзе
С тех пор
Сколько хлопьев с тех пор,
сколько капель,
сколько малых снежинок в снегу,
сколько крапинок вдавлено в камень,
что лежит на морском берегу,
сколько раз дождик лил по трубе,
сколько раз ветерок этот дунул,
сколько раз о тебе, о тебе,
сколько раз о тебе я подумал!
Михаил Квливидзе
* * *
"О милая!"-так я хотел назвать
ту, что мила, но не была мне милой.
Я возжелал свободы легкокрылой,
снедал меня ее пустой азарт.
Но кто-то был - в дому, или в толпе,
или во мне... Он брал меня за ломоть
и прекращал моих движений легкость,
повелевая помнить о тебе.
Он был мой враг, он врал: "Прекрасна та"
Ты, стало быть. Ты не была прекрасна.
Как мне уйти, я думал, как прокрасться
туда, где нет тебя, где пустота?
Как он любил, как он жалел твою
извечную привычку быть любимой!
Все кончено. Побег необходимый
я никогда уже не сотворю.
Но кто он был, твоим глазам, слезам
столь преданный, поникший пред тобою?
Я вычислял, и мудростью тупою
вдруг вычислил, что это был я сам.
Михаил Квливидзе
Лирический репортаж с проспекта Руставели
Ошибся тот, кто думал, что проспект
есть улица. Он влажный брег стихии
страстей и таинств. Туфельки сухие,
чтоб вымокнуть, летят в его просвет.
Уж вымокла Как тяжек труд ходьбы
красавицам! Им стыдно или скушно
ходить, как мы. Им ведомо искусство
скольжения по острию судьбы.
Простое слово чуждо их уму,
и плутовства необъяснимый гений
