Завтрашний ветер - Евтушенко Евгений Александрович (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
ственную кровь, подбирая другого, более покладис-
того «вождя». Этот фильм был запрещен телевизи-
онными боссами Би-би-си, по заказу которых был
написан сценарий, — он перешагнул границы их пу-
ританизма. Надо запретить действительность, отра-
женную в фильме, а не сам фильм. Было бы спра-
ведливей. Такова странная мозаика сегодняшней анг-
лийской действительности — смесь из пуританизма
и неприкрытой вседозволенности. С одной стороны,
секешопы, а с другой — лицемерный вой, поднятый
блюстителями нравственности вокруг якобы преступ-
ной любви женатого сельского священника-старика
к одной из его прихожанок, тоже уже перешагнув-
шей за пятьдесят. Рекламирование выдуманного на-
силия в фильмах ужасов, и с другой стороны — за-
стенчивое сокрытие реального насилия на голубом
экране. С одной стороны — попытки превратить ис-
кусство в продажное тело, с другой стороны — му-
жество искусства в отстаивании права на душу. Но
искусство может быть небездушно только тогда,
когда народ не превращен в стадо тел. С частью
населения это произошло. Но население и народ —
разные понятия. Разве блестящие писатели Уильям
Голдинг, Грэм Грин, Чарльз Сноу, Айрис Мердок,
Маргарет Драббл, Алан Силитоу, Джон Уэйн, Том
Стоппард, Гарольд Пинтер, Тед Хьюз, Филипп Лар-
кин, или великий скульптор Генри Мур, или удиви-
тельные актеры Джон Гилгуд, Роберт Ричардсон,
Лоуренс Оливье, Алек Гиннес, Джон Вуд, Иан Мак-
келен не есть выражение души английского народа,
то есть лучшей части его населения? Но это знаме-
нитости. Трудно, а может, и бессмысленно вывести
усредненный тип человека какой-либо национальнос-
ти. Но попытаемся исключить две крайности сразу —
подонков и гениев. Тогда, возможно, мы подойдем
хотя бы относительно близко к искомому типу. Луч-
пи- всего это можно понять в Лондоне, как, навер-
ное, и в любом другом большом городе, в часы
«пик», когда автобусы всасывают в себя толпы лю-
дей, не знаменитых ни своими преступлениями, ни
политической деятельностью, ни великими произве-
дениями искусства. У этих людей нет времени на
телоразвлекательство — их тела слишком устают
01 работы. Но усталость не отменяет души. Эти лю-
ди, как правило, приветливы и с большой охотой
объясняют тебе, как куда-то пройти или проехать.
Глядя на их лица, понимаешь, что здоровая, нор-
мальная жизнь продолжается и продолжаются труд,
любовь, семья, доброта человека к человеку. Трудо-
вая Англия — это огромный мир, скрытый для по-
верхностных туристских глаз огнями Пикадилли. Но
если бы не было трудовой Англии, кто бы зажег
эти огни? Без электромонтеров не обойдешься. Не
случайно самая главная сила в Англии — это проф-
союзы. Именно они добились когда-то редкой для
капиталистических стран всеобщей бесплатной ме-
дицины. С профсоюзами заигрывают все политиче-
ские партии. Пытаются морально или прямым обра-
зом подкупить их лидеров. Порой это удается, но
не'всегда. Если идет в ход великое оружие рабочего
класса — забастовка, чувствуешь еще не до конца
осознаваемую этим классом его мощь. Когда весной
около месяца шла забастовка лондонских мусорщи-
ков, центр киноразвлечений Лейстерсквер был бук-
вально погребен под горной грядой отбросов. Духов-
ный мусор, конечно, не победить нагромождениями
мусора как такового. Тело реальности тоскует по
душе. Но когда есть духовный вакуум, есть и опас-
ность его заполнения подделкой духовности. В лю-
бой империи есть обреченность. Даже в расцвете
империй есть запашок их будущего распада. Анг-
лия, бывшая когда-то частью Римской, распавшейся
затем империи, не усвоила этого урока, захотела
стать империей сама. Но историческая неизбежность
заставила втиснуться в маленький изначальный ост-
ровок имперскую протоплазму, растекшуюся по все-
му земному шару. Киплинговские времена прошли,
и Англии оставалось с ревностью следить за гигант-
скими шагами своей блудной дочери — Америки,
задыхаясь без привычных, завоеванных, казалось, на-
гсегда просторов. Англии стало тесно самой в себе.
Произошел обратный, исторически мстительный
процесс: если раньше англичане стремились в свои
колонии на поиски денег, то теперь дети ее бывших
колоний стремятся в Англию за тем же самым. Да-
же при первом взгляде на Лондон замечаешь, как
он заметно почернел. Прилив, еле сдерживаемый им-
миграционными властями, дешевой рабочей силы с
Востока и из Африки сбил оплату труда, невольно
стал одной из причин безработицы. Обыватели пе-
реполошились. Возникли профашистски настроенные
расистские группировки под откровенным лозунгом
«Британия — для британцев». Но многие иммигран-
ты уже стали британскими гражданами, и у них ро-
дятся дети, более многочисленные, чем в английских
семействах. Вот что скрывается под сверканием ог-
ней Пикадилли. Англия, как и все человечество, нуж-
дается в философском осмыслении нового этапа ис-
тории. Только на базе этого философского осмыс-
ления могут происходить конструктивные сдвиги.
Только душа может подсказать телу единственные
решения. Неучастие в грязи уже само по себе борь-
ба за улучшение жизни. Правда, иногда только сво-
ей. В таких случаях изначально хорошая душа, не-
заметно для самой себя, покидает тело. Лишенная
духовности, так называемая нормальная жизнь пре-
вращается в конвейер труда и быта, а любой кон-
вейер анормален, ибо подавляет личность. Только
если у жизни есть сверхзадача, она по-настоящему
нормальна. Сохранение души само по себе сверхза-
дача. Но душа может сохраняться лишь при усло-
вии наполненности. Англичане — это японцы Евро-
пы. Трудно с первого взгляда разгадать, чем напол-
нены их души — содержание душ надежно прикрыто
самообороной вежливости. Англичане не склонны
к быстрым дружбам, но зато постоянны в долгих.
Не надо думать про англичан, что они холодны. То,
что кажется холодностью, иногда просто застенчи-
вость, боязнь показаться слишком патетичным: у
англичан врожденное недоверие к патетике. Приня-
то считать, что англичане скуповаты. Есть маленько,
как говорят в Сибири. Но здесь традиционно счи-
тается плохим вкусом швырять деньги на ветер. Не
забудьте, что англичанам часто и нечего швырять.
Какой-нибудь арабский шейх, на лице которого мас-
линятся темные отблески принадлежащей ему неф-
ти, проезжающий со своими чадами и домочадцами
сразу в трех или четырех «роллс-ройсах», из окон
которых развеваются бурнусы; шоферы-англичане в
безукоризненно белых перчатках, развозящие своих
новых хозяев по самым дорогим магазинам, — это
типичная картина современного Лондона. Все боль-
ше и больше старинных особняков Лондона пере-
ходит в руки, пахнущие нефтью. Англичане после
стольких банкротств и взвинчивания налогов боят-
ся коммерческого риска, предпочитают сидеть на
банковских сбережениях, сбегают на безналоговый
островок Гандзи — это убежище британских рантье.
Но деньги любят двигаться и сами уходят, не воз-
вращаясь к тем, кто боится употребить их в дело.
К бережливости приводит и болезненный страх чер-
ного дня, или, как его называют сами англичане,
«дождливого дня». Есть одна чисто английская теле-
фоноболезнь. В Англии при оплате за телефонные
разговоры электронной системой учитывается каж-
дый звонок. Гости, прежде чем позвонить, спраши-
