- - Клюев Николай Алексеевич (читать книги бесплатно TXT) 📗
Насытят щаный пар и гречневая гарь.
В окне забрезжит луч — волхвующая сказка,
И вербой расцветет ласкающий уют;
Запечных бесенят хихиканье и пляска,
Как в заморозки ключ, испуганно замрут.
Увы, напрасен сон. Кудахчет тщетно рябка,
Что крошек нет в зобу, что сумрак так уныл —
Хозяйка в небесах, с мурлыки сшита шапка,
Чтоб дедовских седин буран не леденил.
Лишь в предрассветный час лесной снотворной влагой
На избяную тварь нисходит угомон,
Как будто нет Судьбы, и про блины с котягой,
Блюдя печной дозор, шушукает заслон.
<1914>
3
Осиротела печь, заплаканный горшок
С таганом шепчутся, что умерла хозяйка,
А за окном чета доверчивых сорок
Стрекочет: «Близок май, про то, дружок, узнай-ка!
Узнай, что снегири в лесу справляют свадьбу,
У дятла-кузнеца облез от стука зоб,
Что, вверивши жуку подземную усадьбу,
На солнце вылез крот — угрюмый рудокоп,
Что тянут журавли, что проболталась галка
Воришке-воробью про первое яйцо...»
Изождалась бадья, вихрастая мочалка
Тоскует, что давно не моется крыльцо.
Теперь бы плеск воды с веселою уборкой,
В окне кудель лучей и сказка без конца...
За печкой домовой твердит скороговоркой
О том, что тих погост для нового жильца,
Как шепчутся кресты о вечном, безымянном,
Чем сумерк паперти баюкает мечту.
Насупилась изба. И оком оловянным
Уставилось окно в капель и темноту.
<1914>
4
«Умерла мама» — два шелестных слова.
Умер подойник с чумазым горшком,
Плачется кот и понура корова,
Смерть постигая звериным умом:
Кто она? Колокол в сумерках пегих,
Дух живодерни, ведун-коновал,
Иль на грохочущих пенных телегах
К берегу жизни примчавшийся шквал?
Знает лишь маковка ветхой церквушки,—
В ней поселилась хозяйки душа...
Данью поминною — рябка в клетушке
Прочит яичко, соломой шурша.
В пестрой укладке повойник и бусы
Свадьбою грезят: «Годов пятьдесят
Бог насчитал, как жених черноусый
Выменял нас — молодухе в наряд».
Время, как шашель, в углу и за печкой
Дерево жизни буравит, сосет...
В звезды конёк и в потемки крылечко
Смотрят и шепчут: «Вернется... придет...»
Плачет капелями вечер соловый;
Крот в подземелье и дятел в дупле...
С рябкиной дрёмою ангел пуховый
Сядет за прялку в кауровой мгле.
«Мама в раю,— запоет веретёнце,—
Нянюшкой светлой младенцу Христу...»
Как бы в стихи, золотые, как солнце,
Впрясть волхованье и песенку ту?
Строки и буквы — лесные коряги,
Ими не вышить желанный узор...
Есть, как в могилах, душа у бумаги —
Алчущим перьям глубинный укор.
Между 1916 и 191
85
Шесток для кота — что амбар для попа,
К нему не заглохнет кошачья тропа:
Зола, как перина,— лежи, почивай,—
Приснятся снетки, просяной каравай.
У матери-печи одно на уме:
Теплынь уберечь да всхрапнуть в полутьме,
Недаром в глухой, свечеревшей избе,
Как парусу в вёдро, дремотно тебе.
Ой, вороны-сны, у невесты моей
Не выклевать вам беспотёмных очей!
Летите к мурлыке, на теплый шесток,
Куда не заглянет прожорливый рок,
Где странники-годы почили золой,
И бесперечь хнычет горбун-домовой:
Ужели плакида — запечный жилец
Почуял разлуку и сказки конец?
Кота ж лежебока будите скорей,
Чтоб был настороже у чутких дверей,
Мяукал бы злобно и хвост распушил,
На смерть трясогузую когти острил.
6
Весь день поучатися правде Твоей,
Как вешнюю озимь, ждать светлых гостей,
В раю избяном и в затишье гумна
Поплакать медово, что будет «она».
Задремлется деду, лучина замрет —
Бесплотная гостья в светелку войдет,
Поклонится Спасу, погладит внучат,
Как травка лучу, улыбнется на плат:
Висит, дескать, сирый, хозяйке взамен
Повыкован венчик из облачных пен:
Очелье — алмаз, по бокам изумруд —
Трех отроков пещных и ангелов труд.
Петух кукарекнет, забрезжит светец,
В дверях засияет Медостов венец;
Пречудный святитель войдет с посошком,
В пастушьих лапотцах, повитый лучом.
За ним, умеряючи крыл паруса,
Предстанет Иван — грозовая краса;
Он с чашей крестильной, и голубь над ним...
Всю ночь поучаюсь я тайнам Твоим.
Заутра у бурой полнее удой,
У рябки яичко и весел гнедой.
А там, где святые росою прошли,
С курлыканьем звонким снуют журавли.
Чтоб сизые крылья и клюв укрепить,
