Веянье звёздной управы - Богачёв Михаил (онлайн книги бесплатно полные .TXT) 📗
Флейты, челесты — милые сердцу склянки.
Мир спокоен, уходя из себя.
Пятипалые звери покинули край, заноза
Ушла под кожу
И движется к сердцу — глотнуть крови.
Всё умерло, как приготовилось ждать.
Мухи слетелись на тлеющий воздух и впились
За голод вперёд — в слабое тельце твоих пребываний.
Опустела Земля, но бездонны щедроты твои,
Когда монолитны снега, словно белая радужка страха или
Покой мощи.
Покой мощи
Покой мощи —
Нагое тело.
Дня корма, для кровного бега
Тело одето снегом.
Не умер, но тлею кровом.
Речка и две голубиные лапки
В доме толкуют о снах.
Тебя играю, но плачу по грому.
Слова и молитвы — одна речь полдня,
Молчит о тебе и сияет о будущем — бедный
Звери стоят у порога, рыщут,
Как будто сошли с карусели — зимняя повесть,
Я умер, но, обещаю, выйду,
Обёрнутый в одежды сказаний.
Обёрнутый в одежды сказаний
Обёрнутый в одежды сказаний
Край всё ещё молит: я жажду!
От соли в нём зимы,
От крови — корни и реки.
Вон Эма на холмах под ливнем,
Другая в озёрах,
От ора одна и от луга,
От стада на облаке, от света.
Когда небо кочует, в нём прибыль
Семи лепестков, остальное не видно.
Кто хочет ходит по небу, кто может,
Кто лижет
Венчальные звёзды. Я там, а оттуда
В жасмин кану.
В жасмин кану...
В жасмин кану,
Он тучное облако
От воспоминаний прошедшее цветов,
Шевельни, — обольёт цветами.
Им девы одеты и плачут:
“Ах, Атлантида!”
В мешочках по жениху с зажигалкой,
И в каждой по пламени.
В этой свадьбе горе весело,
Весело лесу, но нет места
Стальному обручу, связавшему местность
И капельку крови. Прощайте! — кричу —
Заплачет родня чужим горем.
Заплачет родня чужим горем...
Заплачет родня чужим горем,
От ветра,
От Севера — стойбища страха и снега,
От света полнощного вместо супружества — мести.
Вот и река — сестра,
Ей лодка пустая и полная — кровно, жена:
Обнимает и тянет на дно ещё большим.
Кто вечер зажёг,
Где птицы танцуют тайно,
Где травы отдали себя и лежат.
Эмилия недалеко провожает утро,
Вернётся, качая на бёдрах шмеля —
Вечер.
Вечер
Вечер —
Плавное вымя стада,
Бредёт по холмам, льётся:
Всё длится, пока качается вечер.
Птицы и звери сняли одежды — песня!
Пепельных женщин гладят деревья,
Река приостановилась,
Туман подходит на цыпочках — тихо.
Тела — это души! — шепчет проповедь ветер.
Сколько дыханий до смерти?
Сколько у времени пальцев?
По каменным гнёздам проходит речка,
Невесты меряют русло. Утро
Тобой едва прильнёт в спину поздно.
Тобой едва прильнет в спину...
Тобой едва прильнет в спину Поздно —
Оно сокровеннейшее заклятье,
Страшнее масонских печатей.
Печаль за печалью проносится осень —
Красивая смерть, неизбежная Лета.
Ты ходишь по листьям, листвою одета,
Моя — не моя, небессмертна.
Уже не кукуют по рощам наяды,
Я бусинки их собирал и — на нитку:
Тебе ожерелье, браслет и кулончик, —
Они разлучают, и ты уже спета
До выдоха, больше никак, я
Дышу, но выдох каждый — имя.
Дышу, но выдох каждый имя
Дышу, но выдох каждый имя
Не называет, а так, как будто рисует:
Вот тень, ещё тень, ещё тень — где ты?
Эмилия, я хотел этой траты!
Открывая долину, опасно запомнить
Власы сенокосов и чёрную кожу под озимь —
Ты здесь побывала,
О, осторожно!
Бросаю за море журавлиные стаи,
Я знаю: все будет в нечаянной жизни, —
Потеря не ты и не я!
Наши речи рекой полились!
И уже почернело фальшивое золото листьев,
Больше не дразнит улья запах тела.
Больше не дразнит улья запах тела
Больше не дразнит улья запах тела,
Как будто я только душа, остальное
По заочному берегу ищет тебя —
Не находит, не найдет.
Я знаю: ты в странах, прекрасных тобою,
И просто играешь в семью, в починку
Белья и закупки по дому.
И думаешь, жаря картошку: “Он скоро”.
И это не драма. Когда бы вместе
Мы жили, сжимая до быта пространство,
И это — не драма. Когда бы жила ты,
И это — не драма: Когда бы жила ты!..
Мне нечем платить за счастье, душе
Нечем длить кровь рода.
Нечем длить кровь рода...
Нечем длить кровь рода.
Память — моя Лета.
Тело — моя лодка.
А ты непослушна жизни.
Снегом покрыты поля и остальное..,
Отгадай тайну, — где вырастет ландыш?
Угадай время, когда вернутся птицы!
Угадай время.
Тебя нет и что говорить в воздух?
Дом уютен и добр, но — не ты...
Мне предлагали продать прошлое счастье,
Но я обманул перекупщиков — в нашем доме
Я вмерз костью времен, кровель.
Я вмерз костью времен, кровель
Я вмерз костью времен, кровель
В этот город, ворующий следующее:
Сначала попытку жизни, потом детство,
Потом маму и папу, потом юность и так далее...
Но, если с конца начать, то ты тоже
Меня обокрала, хоть подавай в суд —
Сама умерла, а я считаю птицы
По карнизам и пыльным скверам.
В Петербурге тебя нет, но в переходе,
В тоннеле на Невском саксофонист играет
Табачные твои песни. О, волшебник!
Как легко ты вернулась, пойдем,
Я в мой дом возвращаюсь —
В тебя, на сваях набухли вены.
В тебя, на сваях набухли вены...
В тебя, на сваях набухли вены,
Вбиваю фундамент, хотя это ошибка,
Потому что лучше не строить память;
Она мягкое ложе, но ложна.
В моем детстве трамвайчик звенел на поворотах
Теперь я все ищу звуки. Муки
Нет без тебя, а так — неуютно,
И ещё дождь, какую от него выпить таблетку?
Но ты была полдень и я — полдень,
Ты — утро, и я — пьяное утро!
Ты мне показывала, как это делать:
Затеять весну, выпить осень, лето
Отпрыгать по лужам,
Обернутый тобой мир оправдал смыслы.
Обернутый тобой мир оправдал смыслы...
