Стихи и статьи о Нике - Турбина Ника Георгиевна (книги онлайн .txt) 📗
— Хотите очень большую правду? Что мне сказать о том, что было в то время? Кроме того, что я уже сказала — холодно, голодно, тяжело. Очень хотелось тепла, любви, людей, рук, глаз, извините за банальность. Очень хотелось трахаться по любви, а не так, за что-то. К тому же, писалось то, что никому на хрен не было нужно. Сначала от этого было херово, потом от этого было кайфно, своего рода мазохистский кайф был, — слава Богу, что не надо, от этого тепло и замечательно. А потом стало все равно. Надолго. Очень надолго.
…Когда я выходила замуж, мне должно было вот-вот исполниться 16, и когда я позвонила маме, (я не видела ее годы), просила дать мне разрешение на выезд — иначе надо было забеременеть, а мне не хотелось. Я поняла, что я здесь не выдержу, не выживу, у меня были волосы по пояс, я была худенькая, красивая девочка. Я хотела жить. Вышла замуж — и очень много потеряла. Мой муж — милый человек, психолог, у него своя клиника в Лозанне. Ему было 76 лет, итальянец, вполне дееспособный как мужчина, лучше, чем 16-летние мальчики. Так что все это было красиво и трагично — как растоптанная роза.
— А как вы видите свое будущее?
— Никак. Может, у меня будет 10 детей… Я хорошо, кстати, готовлю, а вот шить не умею. Вдруг выйду замуж за богатого, не надо будет штопать, только варить. А если серьезно, то планы на будущее — как тот бисер, как песок — сквозь пальцы. Я могла бы ответить: "Вы знаете, Толя, у меня будущего нет, я живу сегодняшним днем и глупыми сентиментальными женскими надеждами". Посмотрим. Но я пишу, это меня еще поддерживает. Может, останусь ни с чем и буду писать, может, меня это загнет, а может, поддержит, — не знаю.
— Более-менее все течет, движется. Я заканчиваю режиссерские курсы, режиссер театра и кино. Сейчас как-то подхалтуриваю, то в "Утренней почте" снимусь, то еще где-то, такие мелочи, чтобы как-то на плаву удержаться. Со стихами все прекрасно, пишутся. Жив еще курилка. Единственное, что случилось, — если раньше, написав стихотворение, я забыть его не могла, то в последние годы — может, это из-за алкоголизма — ничего наизусть не помню, уже надо читать по бумаге. И свой блокнот со стихами недавно потеряла. Было обидно до слез.
…Сейчас в Ялте работы нет, денег нет, все тихо там помирают. Машке 13 лет уже, здоровая кобыла. Думаю, лет до 15 она там поживет, а потом будет поступать в Москве. А что ей делать в Ялте — на панель идти или огурцами торговать? Мама лежит, очень серьезно больна. А бабушка пашет, как конь.
— Что это за темная история такая, которая произошла с вами три года назад?
— Какая же темная? Упала с 5 этажа, вот с этого балкона. Да, очень неудачно — жива осталась.
— Писали, что вы вытряхивали коврик…
— Да, так я сказала. Перед операцией — а у меня было 12 операций, — приезжает девушка с микрофоном, у нее профессия такая, старая как мир, а я лежу, умираю от боли, — и я просто сказала — "иди на…" И девочка пошла… И после этого начала писать подобные вещи про коврики и прочее. Я что-то там ответила потом, что самое низкое для газеты — "рыться в чужом белье"…
Сейчас я вас посмешу. Месяц назад меня нашла каким-то левым путем секретарь детского писателя Альберта Лиханова. Я пришла к нему. Лиханов сидел, долго на меня пялился, задавал совершенно хамские вопросы. Наконец, я говорю: "Альберт Анатольевич, зачем я вам вообще нужна? Я свое время потеряла". — "Я книгу пишу. Вы как подопытная мне очень нужны". — "Как подопытная?" — "Ну, как из маленьких гениев дураки вырастают". Я не утрирую, все так и было. На самом деле очень смешно…
P.S. Однажды Ника выступала в Киеве. С ней была мама, которая уже носила Машу. К ней тогда кто-то подошел и спросил: "У вас второй гений родится?" На что Майя Анатольевна в ужасе ответила: "Не дай Бог, достаточно одного".
В статье использованы материалы фильма Анатолия Борсюка "Ника, которая…" и "Ника Турбина: история полета", премьера которого 21 января в 22.25 на канале "1+1".
Трагически оборвалась жизнь Ники Турбиной
Именно в этом ее собственном мире и рождались стихи,
которые сделали восьмилетнюю девочку из Ялты Нику Турбину всемирной сенсацией.
А поживился на этой сенсации не один десяток паразитов от культуры
как по эту сторону границы, так и по ту, ведь перестройка же, гласность, новое мышление!
Когда она рассказывала о смерти своего маленького сына, слова были страшными и удивительно точными:
— В общем, парень очень неправильно поступил.
На самом деле я не знаю, было ли это с ней в действительности.
Точно так же, как не знаю, выходила ли она в действительности замуж за семидесятилетнего миллионера-садиста-психиатра из Швейцарии и жила ли там несколько лет, без страховки гоняя на мотоцикле по тихим улочкам Лозанны.
И уж совсем не знаю, был ли ее настоящим отцом до сих пор знаменитый советский поэт…
В действительности? А что для нее значила эта наша действительность?
Ведь в том мире, в котором она ЖИЛА, все было именно так, потому что она в это верила.
Именно в этом ее собственном мире и рождались стихи, которые сделали восьмилетнюю девочку из Ялты Нику Турбину всемирной сенсацией. А поживился на этой сенсации не один десяток паразитов от культуры как по эту сторону границы, так и по ту, ведь перестройка же, гласность, новое мышление!
С девочкой носились как с писаной торбой, возили на семинары, симпозиумы, фестивали, а там кавалеры, шампанское, красивая жизнь…
А потом вдруг стихи прекратились. Они просто высохли, как загаженный родник. Тогда и стала она вместо стихов писать свою собственную жизнь, глядя на нее со стороны. Писала наотмашь, без исправлений и планов, зато с безумными и бессмысленными друзьями, приносившими с собой светлую радость общения и добрую дюжину разнообразных пороков.
Наверное, она просто родилась лет на восемьдесят позже, чем должна была, для того, чтобы стать одной из легенд Серебряного века нашей литературы. Они ведь тогда тоже писали свою жизнь, только жизнь была другой, без бомжей, нашедших приют у батареи в кухне, без отключенного за неуплату телефона, без страшных правильных людей, с удовольствием смаковавших формулу «бывший поэт»…
Она мне показывала тот балкон в своей комнате, через перила которого уже один раз перелезла и отпустила руки. Показывала просто, без экзальтации, как бы объясняя, что все остальное, происходящее вокруг сейчас, — это так, мелочи. После того как ее буквально собрали по частям, самой большой мечтой для нее стала возможность заработать много денег и сделать «пластику» тех страшных шрамов, которые остались на роскошном теле, в начале 90-х позировавшем для «Плэйбоя»…
Господи, как же она любила людей! «Отдать последнюю рубашку» для нее было не образным выражением, а будничной нормой поведения! А для людей, окружавших ее в последние годы, к сожалению, нормой же было эти рубашки принимать.
Несколько раз друзья пытались помочь ей сделать новый рывок. Был готов план ее автобиографической книги, а в нашей газете уже давно «заряжен» ее поэтический портрет, но она сама не разрешала публиковать свои старые стихи, постоянно обещая новые.
— Погоди, они вот-вот прорвутся, сейчас, скоро, я уже чувствую!
А пару лет назад был отснят пилотный выпуск телепрограммы «Жизнь взаймы». В ней Ника Турбина, разговаривая с разными людьми, пыталась разобраться в трагическом выборе между жизнью и смертью, который вынуждены делать некоторые люди… Мы тогда думали, что она, как никто другой, имеет право говорить об этом.
Имела.
В общем, девочка очень неправильно поступила.
