Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Степанцов Вадим Юрьевич (книги без регистрации .txt) 📗
Тут можно читать бесплатно Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Степанцов Вадим Юрьевич (книги без регистрации .txt) 📗. Жанр: Поэзия. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте mybrary.info (MYBRARY) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
ОН:
Главный приз мы получили,
я сказал: сечешь, профура?
вот держи свои сто баксов,
и пошли пилиться, дура.
но не в кайф мне было хлюпать
с этой шахматной доскою,
сигаретой стал я звезды
выжигать на ней с тоскою.
ОНА:
Мама, мама, мама мия!
Кармандон приходит дочке!
Расцвели на моих грудках
волдырявые цветочки,
и волосики пинцетом
он из ног мне выдирает,
и наждачною бумагой
мою попку подтирает!
(Тучи раздвигаются, в окно студии заглядывает БОГ)
БОГ:
Ты, мудила, бля, художник!
Я, бля, пыжился, старался,
я резцом своим небесным
девку шорхал, усирался,
получилось – совершенство!
Ну а ты, урод вонючий,
эталон мой весь изгадил
и вообще в пизду замучил.
Стань за это унитазом
в Гудермесе на вокзале!
С Богом вздумали тягаться?
Ну, творцы, вы, блядь, достали!
(Гром, молния, мастер боди-арта превращается в плоский грязный унитаз допотопной конструкции и улетает в сторону Чечни. Его модель лежит, скрючившись, на полу и горько плачет.)
Маньеристам слова и маньеристам жизни
Гниение и смерть всегда сопровождают
цветение и жизнь, но сколько – охереть! –
в искусстве говнюков, всех тех, что утверждают,
что жизнь – она и есть гниение и смерть.
Но что такое смерть? Всего одно мгновенье,
и жить – всегда длинней, чем хлоп – и умереть.
Лишь мудаки живут для скорби и гниенья,
повсюду мнится им гниение и смерть.
Мне почему не люб поэт Иосиф Бродский?
И внятен, и умен, и от властей страдал,
но вечное нытье и взгляд его уродский
на таинства любви – в гробу я их видал.
А сколько их таких угрюмых мини-бродских
и в прозе, и в стихах, и в песнях типа рок!
Милей мне голый раж увеселений скотских,
поющий Филиппок и жидкий юморок.
Однажды я был зван на вечерок поэтов,
стишонки – так себе, зато огонь, задор!
а поэтески там показывали ЭТО –
я хохотал до слез, хоть слышал полный вздор.
Веселый дурачок и выспренный зануда,
кого из них двоих решишь ты предпочесть?
Да предпочти меня и Орден наш, покуда
мы живы и творим, пока мы дышим здесь.
Я часто вижу сон: Амур подвис на небе,
и член его с небес свисает, словно жердь,
а на Земле, с косой, на сжатом в скирды хлебе,
сосет его конец оскаленная Смерть.
Максим
Человек он был гадкий, поэт никудышний,
а вот помер – и как-то взгрустнулось о нем.
Значит, вона как распорядился Всевышний,
во как парня накрыло глаголом времен.
Помню, ездили как-то мы с ним к Пеликану
в город Пушкино, вроде бы как на пикник,
и дружок мой с собой прихватил обезьяну,
англичанку по имени мисс Браунсвик.
Англичанка Максимушку очень боялась,
трепетала, юлила и жалась к нему,
на Россию смотрела в окно, умилялась,
а чему умиляться-то там, не пойму:
зачушкованные всякой дрянью откосы,
трубы, грязные стены депо и цехов,
и на станциях люди – пьянтосы, обсосы,
в общем, чудная почва для русских стихов.
Вот под это мой кореш Максим Новиковский
англичанку развел: что, мол, русский поэт,
типа Бродский второй или, там, Маяковский,
что приюта душе его сумрачной нет,
и при первой же встрече ее отсарначил
как сорвавшийся на берег пьяный матрос.
Эту леди никто, как Максимка, не фачил
(извините за рифму: согласен, говно-с).
В общем, прибыли мы на пикник к Пеликану
(он тогда еще не был известным певцом).
То и дело Максим посылал обезьяну
сигареток стрельнуть и в ларек за винцом.
Англичанка же бздела на улицу выйти,
и по-русски не знала, и страшно одной,
но Максимка толкал ее в тити и мити
и орал: «Что, коза, надоело со мной?»
Вся компания, сдерживаясь, хохотала –
это было смешно, хоть Максимка был гад.
А потом вообще всем все по фигу стало,
а потом электричка везла нас назад.
А потом наш Максим с англичанкой уехал
и прижил в Альбионе дитя от нее,
а потом он обратно в Россию приехал
(что за рифма попалась опять, е-мое).
А потом он пропал, потому что поэты –
вообще никакие – не стали нужны.
А теперь вот его и физически нету.
Ну а я жив-здоров, я любимец страны.
По идее, не он – я скопытиться должен,
настоящий поэт должен быстро сгорать.
Но на все эти штампы прибор мой положен.
Я понятно сказал? Не хочу умирать!
Пусть уроды и бездари дохнут от злости,
а такие, как я, ублажают народ.
Упокойся же с миром, Максим Новиковский,
ты отличный был парень, хотя и урод.
Умер Максим – и …с ним.
Глагол времен, металла звон.