В кварталах дальних и печальных - Рыжий Борис Борисович (электронную книгу бесплатно без регистрации txt) 📗
Тут можно читать бесплатно В кварталах дальних и печальных - Рыжий Борис Борисович (электронную книгу бесплатно без регистрации txt) 📗. Жанр: Поэзия / Современная проза. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте mybrary.info (MYBRARY) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
«Скажи мне сразу после снегопада…»
Скажи мне сразу после снегопада —
мы живы, или нас похоронили?
Нет, помолчи, мне только слов не надо
ни на земле, ни в небе, ни в могиле.
Мне дал Господь не розовое море,
не силы, чтоб с врагами поквитаться,
возможность плакать от чужого горя,
любя, чужому счастью улыбаться.
…В снежки играют мокрые солдаты —
они одни, одни на целом свете…
Как снег — чисты, как ангелы — крылаты,
ни в чем не виноваты, словно дети.
Петербург
…Распахни лазурную шкатулку —
звонкая пружинка запоет,
фея пробежит по переулку
и слезами руки обольет.
Или из тумана выйдут гномы,
утешая, будут говорить:
жизнь прекрасна, детка, ничего мы
тут уже не можем изменить.
Кружатся наивные картинки,
к облачку приколоты иглой.
Или наших жизней половинки
сшиты паутинкой дождевой…
До чего забавная вещица —
неужели правда, милый друг,
ей однажды суждено разбиться,
выпав из твоих усталых рук?
«Ах, подожди еще немножко…»
Ах, подожди еще немножко,
постой со мной, послушай, как
играет мальчик на гармошке —
дитя бараков и бродяг.
А рядом, жалкая как птаха,
стоит девчонка лет пяти.
Народ безлюб, но щедр, однако —
подходят с денежкой в горсти.
Скажи с снобизмом педагога
ты, пустомеля пустомель,
что путь мальчишки — до острога,
а место девочки — бордель.
Не год, а век, как сон, растает,
твой бедный внук сюда придет,
а этот мальчик все играет,
а эта девочка — поет.
Дом поэта
…От тех, кто умер, остается
совсем немного, ничего.
Хотя, откуда что берется:
снег, звезды, улица. Его
любили? Может, и любили.
Ценили? К сожаленью, нет.
Но к дню рождения просили
писать стихи. Он был поэт.
А как же звезды? Разве звезды?
Звезды?
Конечно же, звезды!
Когда сложить все это, просто
получим сгусток пустоты.
Но ты подумай, дом поэта.
Снег, звезды, очертанья крыш —
он из окошка видел это,
когда стоял, где ты стоишь.
«…Я часто дохожу до храма…»
…Я часто дохожу до храма,
но в помещенье не вхожу —
на позолоченного хлама
горы с слезами не гляжу.
В руке, как свечка, сигарета.
Стою минуту у ворот.
Со мною только небо это
и полупьяный нищий сброд.
…Ах, одиночество порою,
друзья, подталкивает нас
к цинизму жуткому, не скрою,
но различайте боль и фарс…
А ты, протягивая руку,
меня, дающего, прости
за жизнь, за ангелов, за скуку,
благослови и отпусти.
Я не набит деньгами туго…
Но, уронив платочек в грязь,
ещё подаст моя подруга,
с моей могилы возвратясь.
«Вдвоем с тобой, в чужой квартире…»
Вдвоем с тобой, в чужой квартире, —
чтоб не замерзнуть, включим газ.
Послушай, в этом черном мире
любой пустяк сильнее нас.
Вот эти розы на обоях,
табачный дым, кофейный чад
лишь захотят — убьют обоих,
растопчут, если захотят.
Любовники! какое слово,
великая, святая ложь.
Сентиментален? Что ж такого?
Чувствителен не в меру? Что ж!
А помнишь юность? Странным светом
озарены и день и ночь.
Закрой глаза, укройся пледом —
я не могу тебе помочь.
«Все, что взял у Тебя, до копейки верну…»
Все, что взял у Тебя, до копейки верну
и отдам Тебе прибыль свою.
Никогда, никогда не пойду на войну,
никогда никого не убью.
Пусть танцуют, вернувшись, герои без ног,
обнимают подружек без рук.
Не за то ли сегодня я так одинок,
что не вхож в этот дьявольский круг?
Мне б ладонями надо лицо закрывать,
на уродов Твоих не глядеть.
Или должен, как Ты, я ночами не спать,
колыбельные песни им петь?
Грустная песня
Пройди по улице пустой —
морозной, ветреной, ночной.
Закрыты бары, магазины…
Как эти дамы, господа
прекрасны. Яркие витрины.
Не бойся, загляни туда.
Не ад ли это? Высший свет
телесных [30]? Да. А впрочем, нет.
Она, как ангел, человечна.
Ладони повернула так,
как будто плачет, плачет вечно.
И смотрит милая во мрак.
О, этот тёмно-синий взор —
какая боль, какой укор.
И гордость, друг мой, и смиренье.
Поджаты тонкие уста.
Она — сплошное сожаленье.
Она — сплошная доброта.
…Прижмись небритою щекой
к стеклу холодному. Какой
морозный ветер. Переливы
созвездий чудных на снегу.
И повторяй неторопливо:
«Я тоже больше не могу…»