Медный всадник - Пушкин Александр Сергеевич (лучшие книги txt) 📗

Море спорило с Петром:

«Не построишь Петрограда;

Покачу я шведской гром,

Кораблей крылатых стадо.

Хлынет вспять моя Нева.

Ополченная водами:

За отъятые права

Отомщу ее волнами.

Что тебе мои поля,

Вечно полные волнений?

Велика твоя земля,

Не озреть твоих владений!».

Глухо Петр внимал речам:

Море злилось и шумело.

По синеющим устам

Пена белая кипела.

Речь Петра гремит в ответ:

«Сдайся, дерзостное море!

Нет, — так пусть узнает свет:

Кто из нас могучей в споре?

Станет град же, наречён

По строителе высоком:

Для моей России он

Просвещенья будет оком.

По хребтам твоих же вод,

Благодарна, изумленна,

Плод наук мне принесет

В пользу чад моих вселенна, —

И с твоих же берегов

Да узрят народы славу

Руси бодрственных сынов

И окрепшую державу».

Рек могучий — и речам

Море вторило сурово,

Пена билась по устам,

Но сбылось Петрово слово.

Чу!.. в Рифей стучит булат!

Истекают реки злата,

И родится чудо-град

Из неплодных топей блата.

Тяжкой движется стопой

Исполин — гранит упорный

И приемлет вид живой,

Млату бодрому покорный.

И в основу зыбких блат

Улеглися миллионы:

Всходят храмы из громад

И чертоги и колонны.

Шпиц, прорезав недра туч,

С башни вспыхнул величавый,

Как ниспадший солнца луч

Или луч Петровой славы.

Что чернеет лоно вод?

Что шумят валы морские?

То дары Петру несет

Побежденная стихия.

Прилетели корабли.

Вышли чуждые народы

И России принесли

Дань наук и плод свободы.

Отряхнув она с очей

Мрак невежественной ночи,

К свету утренних лучей

Отверзает бодры очи.

Помнит древнюю вражду,

Помнит мстительное море,

И да мщенья примет мзду,

Шлет на град потоп и горе.

Ополчается Нева,

Но от твердого гранита,

Не отъяв свои права,

Удаляется сердита.

На отломок диких гор

На коне взлетел строитель;

На добычу острый взор

Устремляет победитель;

Зоркий страж своих работ

Взором сдерживает море

И насмешливо зовет:

«Кто ж из нас могучей в споре?».

Важнейшим произведением современной поэзии, отразившимся в «Медном Всаднике», является «Отрывок», или «Добавление» («Ustep»), к III части поэмы Адама Мицкевича «Дзяды» («Dziady», т. е. «Поминки» или «Предки»). Для проблематики и образности пушкинской поэмы произведение его польского друга имеет первостепенное значение, вызвав — с тех пор как «Отрывок» Мицкевича вошел в круг интересов пушкиноведения — обширную и противоречивую литературу, в которой многие вопросы до сих пор остаются спорными.

Стихотворения, входящие в «Отрывок» («Usteep»), были написаны Мицкевичем, как и вся III часть «Дзядов», в 1832 г. и в том же году напечатаны в IV томе парижского издания «Стихотворений Адама Мицкевича» (Poezye Adama Mickiewicza, t IV. Pariz, 1832).

Это издание в полном составе, в том числе и IV том, запрещенный ко ввозу в Россию, было доставлено Пушкину его приятелем С. А. Соболевским, вернувшимся в Петербург из заграничного путешествия 22 июля 1833 г. [378] Оно сохранилось в библиотеке Пушкина. [379]

Первые три тома, в основном уже известные Пушкину по предшествующим изданиям, остались неразрезанными; но IV том, новый и особо для него интересный, разрезан весь.

Том этот, кроме основных текстов отдельных сцен и частей «Дзядов» — драматической лирико-философской и сатирической поэмы, написанной в разное время отдельными частями и не законченной Мицкевичем, содержит «Ustep», завершающий собой III часть. «Ustep» состоит из семи стихотворений, напечатанных в следующем порядке: «Droga do Rossyi» («Дорога в Россию»), «Przedmescia stolicy» («Предместья», или «Пригороды столицы»), «Petersburg» («Петербург»), «Pomnik Piotra Wielkiego» («Памятник Петра Великого»), «Przeglad wojska» («Смотр войскам»), «Oleszkiewicz» («Олешкевич») и заключительное посвящение» «Do Przyjaciol Moskali» («Русским друзьям»).

Просмотрев книгу, Пушкин обратил самое пристальное внимание на «Петербургский» цикл — «Ustep», представляющий гневное и беспощадное обличение русского самодержавия, воплощенного в царской столице — Петербурге и в памятнике ее основателя — Петра Великого. Поэт стал переписывать наиболее поразившие его стихотворения в одну из своих рабочих тетрадей — ту, где уже были записаны строфы начатой им поэмы о бедном чиновнике Езерском. [380]

Первым из семи стихотворений «Отрывка» было переписано Пушкиным предпоследнее по печатному порядку — «Олешкевич». Перед текстом заглавия: «Oleszkiewicz. Dzien przed powodzia Peterzburska, 1824» («Олешкевич. День перед петербургским наводнением 1824 <г.>») — Пушкин надписал заголовок, какого нет и не могло быть в книге, привезенной ему Соболевским: «Z Mickiewicza» («Из Мицкевича»). Листы тетради, предназначенные для переписки стихотворения, согнуты вдоль пополам, и текст, занявший 11 страниц, переписан на наружных сторонах каждого согнутого листа, между тем как внутренние половины оставлены чистыми. Нельзя сомневаться в том, что Пушкин хотел выполнить русский построчный перевод стихотворения и даже напечатать его — быть может, переложив стихами, — в приложении к «Медному Всаднику».

Закончив переписывание «Олешкевича», поэт скопировал стихотворение, заключающее собою «Ustep», — «Русским друзьям», представлявшее для него особый, общественный и личный интерес, и после него начал третье — «Памятник Петра Великого», также тесно связанное и с личными воспоминаниями, и с проблематикой «Медного Всадника», но, переписав из него почти половину (31 стих из 66), прекратил работу над ним. [381]

Время работы Пушкина над перепиской стихотворений Мицкевича в точности неизвестно.

По мнению М. А. Цявловского, разделяемому многими другими комментаторами, Пушкин взял книгу Мицкевича «в поездку в Оренбургскую губернию. На обратном пути оттуда, в Болдине <…> Пушкин занимался Мицкевичем. Из семи стихотворений цикла „Петербург“ Пушкин списал в свою тетрадь три для того, чтобы их тут же переводить». [382]

Но возможно и другое предположение. В октябре и начале ноября 1833 г. в Болдине Пушкин, всецело занятый «Медным Всадником», «Историей Пугачева» и другими творческими трудами, не мог иметь времени для копирования стихов Мицкевича; он только сослался на два его стихотворения — «Олешкевич» и «Памятник Петра Великого» — в примечаниях к своей поэме. Ясно понимая, что «Ustep», не только полностью, но и в отдельных отрывках, не будет дозволен цензурою, он по окончании работы над «Медным Всадником» едва ли продолжал думать о переводе стихотворений польского поэта. С другой стороны, получив издание «Дзядов» от Соболевского и бегло ознакомившись с ним, Пушкин тотчас должен был понять и почувствовать соотношение «Петербургского» цикла Мицкевича со своим собственным замыслом, ощутить противоположность их концепций, требующую ответа, и он тотчас, в ожидании разрешения Бенкендорфа на поездку в пугачевские места, мог обратиться к Мицкевичу: стал переписывать стихотворения, входящие в «Ustep», начав с наиболее интересующих его и относящихся к его замыслу. Отъезд поэта в заволжское путешествие (17 августа 1833 г.), очевидно, не дал ему возможности продолжать переписывание стихотворений Мицкевича, тем более не мог он приступить к их переводу. Но отражения стихотворений польского поэта, а главное его концепции, с которой спорит Пушкин, видны с самого начала его работы над Вступлением «Медного Всадника», т. е. все это обдумано еще до приезда в Болдино. IV том парижского издания стихотворений («Poezye») Мицкевича, привезенный Соболевским, был взят им с собой, так же как и рабочая тетрадь с незаконченной копией трех стихотворений из «Ustep». Но, по нашему мнению, после окончания «Медного Всадника» работа над ними уже не продолжалась.