Стихи. Поэмы. - Вознесенский Андрей Андреевич (книги без сокращений .txt) 📗

умолял попозировать он,

перед этим, сваяв Верлена,

их похожестью потрясен,

бормотал он оцепенело:

«Символическая черта!

У поэтов и революционеров

одинаковые черепа!»

Поэтично кроить вселенную!

И за то, что он был поэт,

как когда-то в Пушкина1 — в Ленина

бил отравленный пистолет!

7

Однажды, став зрелей, из спешной

повседневности

мы входим в Мавзолей, как в кабинет

рентгеновский,

вне сплетен и легенд, без шапок, без прикрас,

и Ленин, как рентген, просвечивает нас.

Мы движемся из тьмы, как шорох кинолентин:

«Скажите, Ленин, мы — каких Вы ждали, Ленин?!

Скажите, Ленин, где победы и пробелы?

Скажите — в суете мы суть не проглядели?..»

Нам часто тяжело. Но солнечно и страстно

прозрачное чело горит лампообразно.

«Скажите, Ленин, в нас идея не ветшает?»

И Ленин отвечает.

На все вопросы отвечает

Ленин.

1962-1963

Примечания

1. См. раздел А.Пушкина на этом сайте. Обратно

Андрей Вознесенский. Стихи.

Россия - Родина моя. Библиотечка русской

советской поэзии в пятидесяти книжках.

Москва: Художественная литература, 1967.

РУБЛЕВСКОЕ ШОССЕ

Мимо санатория

реют мотороллеры.

За рулем влюбленные —

как ангелы рублевские.

Фреской Благовещенья,

резкой белизной

за ними блещут женщины,

как крылья за спиной!

Их одежда плещет,

рвется от руля,

вонзайтесь в мои плечи,

белые крыла.

Улечу ли?

Кану ль?

Соколом ли?

Камнем?

Осень. Небеса.

Красные леса.

1962

Андрей Вознесенский. Стихи.

Россия - Родина моя. Библиотечка русской

советской поэзии в пятидесяти книжках.

Москва: Художественная литература, 1967.

ДРЕВНИЕ СТРОКИ

В воротничке я — как рассольный

в кругу кривляк.

Но по ночам я — пес России

о двух крылах.

С обрывком галстука на вые

и дыбом шерсть.

И дыбом крылья огневые.

Врагов не счесть.

А ты меня шерстишь и любишь,

когда ж грустишь —

выплакиваешь мне, что людям

не сообщишь.

В мурло уткнешься меховое

в репьях, в шипах...

И слезы общею звездою

в шерсти шипят.

И неминуемо минуем

твою беду

в неименуемо немую

минуту ту.

А утром я свищу насильно,

но мой язык —

что слезы слизывал России,

чей светел лик.

1967

Андрей Вознесенский. Стихи.

Россия - Родина моя. Библиотечка русской

советской поэзии в пятидесяти книжках.

Москва: Художественная литература, 1967.

ПРОЛОГ

Пес твой, Эпоха, я вою у сонного ЦУМа —

чую Кучума!

Чую кольчугу

сквозь чушь о «военных коммунах»,

чую Кучума,

чую мочу

на жемчужинах луврских фаюмов —

чую Кучума,

пыль над ордою встает грибовидным самумом,

люди, очнитесь от ваших возлюбленных юных,

чую Кучума!

Чу, начинается... Повар скуластый

мозг вырезает из псины живой и скулящей...

Брат вислоухий, седой от безумья —

чую кучумье!

Неужели астронавты завтра улетят на Марс,

а послезавтра

вернутся в эпоху скотоводческого феодализма?

Неужели Шекспира заставят каяться

в незнании «измов»?

Неужели Стравинского поволокут

с мусорным ведром на седой

голове по воющим улицам!

Я думаю, право ли большинство?

Право ли наводненье во Флоренции,

круша палаццо, как орехи грецкие?

Но победит Чело, а не число.

Я думаю — толпа иль единица?

Что длительней — столетье или миг,

который Микеланджело постиг?

Столетье сдохло, а мгновенье длится.

Я думаю...

Хам эпохальный стандартно грядет

по холмам, потрохам,

хам,

хам примеряет подковки к новеньким сапогам,

хам,

тень за конем волочится, как раб на аркане,

крови алкает ракета на телеэкране,

хам.

В Маркса вгрызаются крысы амбарные,

рушат компартию, жаждут хампартию.

Хм!

Прет чингисхамство, как тесто в квашне,

хам,

сгинь, наважденье, иль все ото только во сне?

Кань!

Суздальская богоматерь,

сияющая на белой стоне,

как кинокассирша в полукруглом окошечке,

дай мне билет, куда не пускают после 16-ти.

Невмоготу понимать все...

Народ не бывает Кучумом. Кучумы — это

божки

Кучумство — не нация Лу Синя и Ци Бай-ши.

При чем тут расцветка кожи?

Мы знали их,

белокурых.

Кучумство с подростков кожу

сдирало на абажуры.

«СверхВостоку» «СверхЗапад» снится.

Кучумство — это волна

совиного шовинизма.

Кучумство — это война.

Неужто Париж над кострами вспыхнет,

как мотылек?

(К чему же века истории, коль снова

на четырех?)

При чем тут «ревизионизмы»

и ханжеский балаган?

(Я слышу: «Икры зернистой!» Я слышу:

«Отдай Байкал!»)

Неужто опять планету нам выносить на горбу?

Время!

Молись России

за неслыханную ее судьбу!

За наше самозабвение, вечное, как небеса,

все пули за Рим, за Вены, вонзающее в себя!

Спасательная Россия! Какие бы ни Батый —

вечно Россия.

Снова Россия.

Вечно Россия.

Россия — ладонь распахнутая,

и Новгород — небесам

горит на равнине распаханной —

как сахар дают лошадям.

Дурные твои Батыи —

Мамаями заскулят.

Мама моя, Россия,

не дай тебе

сжаться в кулак.

Гляжу я, ночной прохожий,

на лунный и круглый стог.

Он сверху прикрыт рогожей —

чтоб дождичком не промок.

И так же сквозь дождик плещущий

космического сентября,

накинув

Россию

на плечи,

поеживается Земля.

1967

Андрей Вознесенский. Стихи.

Россия - Родина моя. Библиотечка русской

советской поэзии в пятидесяти книжках.

Москва: Художественная литература, 1967.

ОЗЕРО СВИТЯЗЬ

Опали берега осенние.

Не заплывайте. Это омут.

А летом озеро — спасение

тем, кто тоскуют или тонут.

А летом берега целебные,

как будто шина, надуваются

ольховым светом и серебряным

и тихо в берегах качаются.