ВЕЧНОСТЬ
Перевод Ю. Стефанова
Люди, не верьте смерти. Бывает,
надежда спит. Лишь ветер в закатном
свете колосьями шевелит. В колосьях
вечность звенит.
Прислушайтесь. Звон стихает. Значит,
времени больше нет. Ветер уснул. Поднимает
голову бог. Начинает оплакивать средь
ветвей летнюю ночь соловей.
Прислушайтесь. Стихли стоны соловья,
а колокола проснулись. И над зеленой
землей от села до села призывные звоны
эти опять летят на рассвете.
Люди, не верьте смерти.
ПЕСЕНКА ОБО ВСЕМ ПО ПОРЯДКУ
Перевод Ю. Стефанова
Бог начал с яблока, потом он создал древо,
а под конец — Адама с Евой. И всем пред —
шествует плодам тот плод, что ел в раю Адам.
Бог создал, почесав в затылке, сначала ночь,
а после тьму, сперва признанье в страсти
пылкой, а уж потом — и страсть саму.
Бог создал рыб и пароходы, потом шторма,
а следом — воды. Сперва был создан пьяный
Ной, а после — гроздий сок хмельной.
А ту, в которую влюбился без памяти
сегодня я, создать он прежде умудрился,
чем создал самого себя.
* * *
«Эта девушка умерла, от любви умерла она…»
Перевод Ю. Денисова
Эта девушка умерла, от любви умерла она.
Положили в землю ее, а заря занималась, бледна.
Одиноко лежала она и нарядней была, чем весна.
Одиноко лежала в гробу и в могиле осталась одна,
А они, веселясь, ушли, чтобы радость испить до дна,
Распевая: «Своя судьба, видно, каждому суждена».
Эта девушка умерла, от любви умерла она,
А они все в поля ушли, чтоб собрать урожай сполна.
СТАРЫЙ НИЩИЙ
Перевод Ю. Денисова
Я видел добряков, вельмож, людей труда,
Но шляпу полную не видел никогда.
Оплевана, она стоит передо мною,
Наш с ней невесел вид, мы мокнем под стеною.
Дитя! Ты бросил грош. Я тронут, одинокий,
И слезы серебрят мои худые щеки.
Есть змеи-женщины и есть мужчины-звери.
Я многое узнал, стучась в чужие двери.
Стоптал я башмаки, мои устали ноги,
Я тропки исходил и пыльные дороги.
Я видел в двадцать лет добрейшую из фей,
Но нет ее давно, и плачу я по ней.
Жестокого ружья мне ненавистен вид:
Огонь и грохот, дым — и вот олень убит.
Застигнутый грозой, бродил в лесах я черных,
И ввысь неслась листва — метла небес просторных.
Я видел Жанну д’Арк, что в бой войска водила,
И в облаках над ней — святого Михаила.
Он целовал ее и мчался вновь вперед.
Я видел, как в реке венок любви плывет.
Я многое видал! И пляшущих пастушек,
И в небе радугу, и ливни из лягушек.
И только одного не видел, господа, —
Я шляпу полную не видел никогда.
ХОРОВОД
Перевод Ю. Стефанова
Если бы девушки всей земли руку
друг дружке дали, вокруг океана
тогда б они веселый танец сплясали.
Если бы парни всей земли захотели
стать моряками, над океаном они б навели
мост своими руками.
Если бы люди всей земли решили
за руки взяться, вокруг всей земли до упаду б
могли все в хороводе мчаться.
ШАРЛЬ ПЕГИ
Шарль Пеги(1873–1914). — Сын столяра, окончил лицей в родном Орлеане. В юности активный участник социалистического движения, блестящий публицист («О социалистическом городе», 1897). В 1908 г. обращается к католицизму; патриотические мотивы его поэзии, воспоминания о героическом прошлом Франции обретают молитвенный характер, облекаются в форму «мистерий» («Мистерия милосердия Жанны д’Арк», 1911; «Мистерия невинно убиенных младенцев», 1912). Завораживающая монотонность стиха, звучащего как литургическое песнопение, бесхитростность образов, с незначительными изменениями переходящих из строки в строку, бесконечные вариации двух-трех основных тем характеризуют сборники «Ковер св. Женевьевы и Жанны д’Арк», 1912; «Ковер богоматери», 1913; «Ковер Евы», 1913. 5 сентября 1914 г. Пеги погиб в битве на Марне.
ПАРИЖ — ВОЕННЫЙ КОРАБЛЬ
Перевод А. Кочеткова
Двойной корабль войны вдоль стройных колоннад.
Когда-то в сто бойниц гора сторожевая,
Теперь — большой завод, живая кладовая,
Под вой зеленых жерл скопившая свой клад.
Отцы тебе несли горячих песен ад,
Ты щедро расцветал, их жизни выпивая,
Когда на гордый бак, гремя, скакала стая
Визгливых штуцеров и гулких каронад [194].
Но мы тебе несем с последним приговором
Сердца, раскрытые всем бедам и ветрам,
Сердца, взалкавшие по всем морским просторам.
Последние бойцы угасших орифламм [195],
Зеленых демонов, оскаленных дозором,
Мы весело сожмем подножье Нотр-Дам.
ПАРИЖ — ГРУЗОВОЙ КОРАБЛЬ
Перевод А. Кочеткова
Двойной бездонный трюм на двух уступах Сены,
Фрахтовщик пурпура и драгоценных мирр,
Корабль, грузивший хлеб и правосудный мир,
Гордыню терпкую и кроткий дух вербены, —
Ты скорбью отягчен, как золотом Офир [196];
Страданьями отцов тяжки твои накрени.
Раздутей нет боков над чашей водной пены
Перегрузил нутро тысячелетний пир.
Но мы тебе несем, вослед угасшей вере,
Суровую тоску с тревогой пополам
И опаленный стяг безвыходной потери;
Его мы вознесем — превыше орифламм,
Раздутых гневом бурь при Септиме Севере —
И спущенных навек к подножью Нотр-Дам.
