Стихотворения - Китс Джон (читать книги онлайн полностью TXT) 📗
80 Все, что вберет мой человечий разум.
И стану я могучим, как титан,
Которому весь мир владеньем дан:
Вдруг пара крыльев прорастет могучих
И понесет к бессмертию сквозь тучи.
85 Стой! Поразмысли! Жизнь - лишь день; он.
Лишь капелька росы - обречена
На гибель скорую, когда, катясь,
С вершины дерева сорвется в грязь.
Индеец спит, пока его пирогу
90 Заносит к смертоносному порогу.
Зачем такой печальный слышен стон?
Жизнь - розы нераскрывшийся бутон,
История, что мы не дочитали,
Предчувствие приподнятой вуали;
95 Лишь голубь в ясном небе летним днем,
Мальчишка, что катается верхом
На ветке вяза.
Мне бы лет двенадцать,
Чтоб мог в твоих я тайнах разобраться,
Поэзия! Я в этот краткий срок
100 Души стремленья выполнить бы смог.
Тогда сумею посетить те страны,
Что вижу вдалеке, и из фонтана
Попробую прозрачного питья.
Сначала в царство Флоры с Паном я
105 Скользну. Прилягу отдохнуть в траву,
Румяных яблок на обед нарву,
Найду в тенистых рощах нимф игривых.
Похищу поцелуи с губ пугливых,
Коснусь я рук - и белых плеч потом
110 Почувствую укус... Но мы поймем
Друг друга в этом благодатном месте
И сказку жизни прочитаем вместе.
Научит нимфа голубя, чтоб он
Крылом тихонько овевал мой сон,
115 Другая, грациозно приседая,
Подол зеленый чуть приподнимая,
Вдруг в танце закружит - то тут, то там,
Деревьям улыбаясь и цветам.
А третья за собой меня поманит
120 Сквозь ветки миндаля - и зелень станет
Для нас блаженным сказочным ковром,
А мы, как две жемчужины, вдвоем
В одной ракушке...
Неужели нужно
Покинуть этот мирный край жемчужный?
125 Да! Должен я спешить: зовет труба
Туда, где бури, страсти и борьба
Людских сердец. Я вижу колесницу
Над скалами, где бирюза искрится,
Белеет пена в гривах скакунов,
130 Возница ждет среди крутых ветров.
По краю тучи скакуны несутся,
Гремят колеса, гривы буйно вьются;
Вот ближе звонкий перестук копыт,
И колесница вниз с холма скользит,
135 Стволы качает ветер, в них резвится,
С деревьями беседует возница,
И странным откликом звучат в горах
Восторг и стон, благоговенье, страх.
Чу! Полнится неясными тенями
140 Пространство сумрачное меж дубами,
Под музыку несется кто-то вскачь,
Я слышу голоса, и смех и плач.
Кто сжал в гримасе рот, а кто руками
Закрыл лицо; у тех во взоре пламя;
145 А те, улыбкой освещая взор,
Спешат зловещей тьме наперекор.
Те озираются, а эти вверх глядят,
Их тысячи - все движутся не в лад.
Вот дева мчится - щеки рдеют в краске,
150 Смешались локоны в их буйной пляске.
Всех слушает таинственный возница,
Все пристальнее вглядываясь в лица.
Как ветер гривы скакунам колышет!
Ах, знать бы мне, что сей возница пишет!
155 Теней - и колесницы - след исчез
В неясном свете сумрачных небес.
Реальность кажется реальней вдвое,
Как мутная река, она с собою
В ничто уносит душу. Но опять
160 Видение я стану воскрешать:
Таинственная эта колесница
Торжественно по свету мчится, мчится...
Неужто нет в нас ныне прежних сил,
Чтоб выше дух фантазии парил?
165 Где скакуны, что понесут нас смело
По облакам, свое свершая дело?
Нет больше тайн? Изучены эфир
И нераскрытой почки нежный мир?
Юпитера суровое веленье
170 И нежное зеленое цветенье
Лугов альпийских? Был алтарь святой
На этом острове. И песне той,
Что здесь царила, гармоничной, плавной,
С тех пор на свете не бывало равной.
175 Планете уподобясь, мощный звук
По пустоте свершал за кругом круг.
Искусство муз во времена былые
Ценилось выше: кудри золотые
Расчесывали музы круглый год
180 И пели, заслужив за то почет.
Что ж, это все забыто? В самом деле?
Невежество и варварство хотели,
Чтоб Аполлон мучительно краснел
За жалкий царства своего удел.
185 Кто оседлал картонную лошадку,
Тот полон был уверенности сладкой:
Под ним - Пегас. О, дерзостный обман!
Ревут ветра, взметнулся океан,
Но вы глухие. Бездна голубая
190 Раскрыла грудь свою. Роса, сверкая,
В ночи скопилась - и в рассветный час
Она разбудит утро - но не вас.
Бесчувственные к истинной природе,
Вы слепы, вы подвластны только моде,
195 Ваш сломан компас, заржавел секстант
И сгинул заблудившийся талант.
Притом вы, дерзкие, других учили
Прокладывать стихов негодных мили.
Бездарностей несметное число
200 Спокойно превратили в ремесло
Поэзию. И даже Аполлона
Подвергли поношенью исступленно,
И сами не заметили того;
Лишь в узкой мерке мнилось торжество,
205 Виднелось меж девизов устарелых
Лишь имя Буало.
Но вы, кто смело
Парит в сиянье голубого дня
И чье величье радует меня,
Почтеньем робким душу наполняя,
210 Здесь начертать святые имена я
Не смею. Разве Темзы скорбь и муть
Приносят радость вам когда-нибудь?
Неужто вы над Эйвоном в печали
Не собирались, слез не проливали?
215 Сказали ль вы последнее "прости"
Краям, где лаврам больше не расти?
Или остались с духом одиноким,
Кто, юность краткую воспев, с жестоким
Столкнулся миром и угас? Но нет,
220 Не надо думать мне о веке бед!
Наш век - светлее: свежими цветами
Вы нас теперь благословили сами.
Аккорды в хрустале озерных вод
Их в черном клюве лебедь нам несет.
225 А из густых лугов светло и гордо
Летят в долину звучные аккорды
И плавно растекаются по ней.
Свирель поет отчетливей, звучней,
Вы счастливы и лучезарны стали...
230 Все это так; но вот затрепетали
В тех сладких песнях странные грома:
С величием смешалась Мощь сама.
Но ведь, сказать по правде, эти темы
Дубинки, а поэты-Полифемы
235 Тревожат ими море. Вечный свет
Поэзия, ей иссяканья нет.
Тихонько мощь в ней дремлет, и могли бы
Ее бровей изящные изгибы
Очаровать. Ее не грозен вид
240 Она лишь мановением царит.
Хоть родилась от муз, но эта сила
Лишь падший ангел; вмиг бы своротила
Деревья с корнем; саван, черти, тьма
