Пока живешь, душа, - люби!.. - Сопин Михаил (книги читать бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
поэт говорит: «Я той стране - чужой...» То есть, это скорее диссидент, а не поклонник
пропавшей системы.
В состоянии выкинутости всегда оказывается часть населения при революциях (кро-
вавых, как в семнадцатом году, или мирных, как в девяносто первом). Это состояние Вла-
димира Набокова, в ночном кошмаре мысленно возвращающегося в Россию, чтобы быть
расстрелянным в одурманенном цветущей черемухой рву. Оно знакомо беженцам – быв-
шим советским гражданам всех волн эмиграции, почти независимо от того, как склады-
валась дальнейшая судьба. В данном случае речь идет о внутренней эмиграции из обеих
стран - и бывшего Советского Союза, и нынешней непонятно какой России. У поэта рож-
дается страшный образ Родины в виде мельницы, бредущей на костылях:
123
Вольная-вольная воля.
Лунное-лунное поле.
Вдаль убегающий шлях.
И через лунную жижу
Движется - чувствую, вижу –
Мельница на костылях.
Шаркают свайные ноги.
Скорбно скрипят костыли:
«Я заблудилась
В дороге.
Родина я. Постели.
Крови потеряно много.
Все упованья - на Бога.
Сядь. Я забудусь чуть-чуть.
Как же далек еще путь»...
Мельница, которая перемалывает. Мельница Дон-Кихота, сражаться с которой
бессмысленно... Но она же - необходимый атрибут благополучия селян, для которых
мельник - самый необходимый и уважаемый труженик. Где здесь найти место человеку?
Он попадает под перемалывающие крылья и... тут же сам чувствует себя мельником, уже
начинающим управлять ситуацией, хотя бы в виде рифмующихся строф:
Я знаю,
Время льет большую воду
Больной страны
На мельницу мою...
Это рождение человека, если хотите, и есть обретение независимости, к которой даже
в век свободы стремится далеко не каждый.
- Под то, что названо перестройкой, - говорит Михаил, - было вложено столько на-
дежд и желаний... Сколько было лозунгов, криков о независимости республик, составляв-
ших бывший СССР! После всего того, что они выстрадали, все были достойны этого и
получили. Но я не увидел стремления к духовной независимости каждого человека. Про-
бурчали с тяжелого похмелья «День прощения»... Кто кого простил? Тех, кого не догро-
хали? Кто из страха объявит себя простившим? Перемены метафизичны: одним - вечно
мордовать, другим - вечно прощать? Истинных преступников столько же, сколько истин-
но верующих, остальных создают обстоятельства... Кто получает коротенькие вожжи,
чтобы для пользы дела чем-то управлять, тут же стремится въехать в государственную
власть и обеспечить этот въезд своим близким. Отсюда - хроническое недоверие к вла-
сти...
- Так все-таки, - спрашиваю я, - остается надежда?
- Я не антипатриотист, не антигосударственник, не хочу терять доверие к стране, в
которой живу. Я антиидиотист. А пока «обрядили страну в уголовных блатари из
кремлевских палат», для меня важнее, кто мать и отец мои, а потом уже государство,
диктующее общественный гипноз...
124
* * *
Сейчас даже смерти печать
Меня не заставит молчать!
Что думаю – выскажу:
Пусть
Узнают меня наизусть.
Чем больше я прошлым горжусь,
Тем меньше для жизни гожусь.
Без малого семьдесят лет
Глядит черно-белый сюжет
Без цвета, без форм, без огня
В меня,
Сквозь меня, за меня
Туда,
Где мой дом средь ракит
На проклятом месте стоит,
Дом-призрак.
И призрак в окно
За мной наблюдает давно.
* * *
Нет, жизнь моя не горький дым.
Я не свожу с тобою счеты.
О чем ты, Родина, о чем ты?
Я жив
И, видит Бог,
Любим.
Могли мы все пройти вдвоем!
Не по моей вине разлука...
Пришел,
А в имени твоем
Ни смысла прежнего,
Ни звука.
* * *
Смешалась боль
Святых и подлых.
Не панацея –
Меч и щит.
И то, что в молодости подвиг,
Иначе в зрелости звучит.
Больных идей,
Пустых идиллий
Нет сил осмыслить,
Боже мой!
Куда бы мы ни уходили,
Какой бы бред ни городили,
Придется двигаться домой.
Ни бег нас не спасет,
Ни битва,
Ни триединство,
Ни чума.
125
В себе – алтарь.
В себе – молитва.
В себе –
Свобода
И тюрьма.
* * *
Времена не выбирают...
Бог с тобою, простота.
Миллионы выгорают
Без звезды и без креста.
Потому и выгораем,
Что погибель выбираем.
* * *
Бежал за жизненной красой
По снегу юности босой!
Союз распался.
Я остался
Перед незримой полосой.
Былое соткано из боли
И дом стоит на минном поле.
* * *
Ты один, я один,
Каждый смертный один!
Вместе - пасынки века.
Я ищу тебя
Средь лиховертных годин,
Где ты,
Сын человека?
* * *
Самодурство. Чванство. Пустофразие.
Свой, не свой –
С дороги осади!
Масленицу ладит полу-Азия –
Крест прижав к языческой груди.
* * *
Свобода –
Что она, мой друг?
Когда идешь по жизни молча,
Плеть формирует
Стайный дух,
Станичная культура волчья:
Советский пепел на кострах
Еще горячий!
А Россия
Уже внушает древний страх,
Живя предчувствием насилья.
126
* * *
Свободная рутина.
Засушливый потоп.
Не топлена квартира.
Налоговый гоп-стоп.
Кто грезит о монархе,
Кто жаждет пахана,
Кто в шлюхи,
Кто в монахи –
По швам трещит казна.
Россия. Гололедье.
В сознанье - недород.
Двадцатого столетья
В глазах невпроворот.
А я без клятв, без лести
За краем вижу брод -
Сейчас, на этом месте
Рождается народ.
МОЛИТВЫ ВРЕМЕНИ РАЗЛОМА
Такой простор!
Куда от дум уйти?
Гляжу вокруг
С молитвой и обидой:
Россия - птица,
Над землей обильной
Ослепшая
От поиска пути.
С перевала хорошо видно. Здесь
прозрачный горный воздух, далеко
просматривается горизонт в обе стороны. На
разломе эпох возникали самые значительные
произведения мировой культуры.
Мы еще не знаем, что останется в истории
на развалинах социализма, не готовы подвести
итоги и выделить главное. Но появление авторов,
пытающихся размышлять на этом переломе,
знаково.
127
Очередной свой сборник стихов Михаил Сопин назвал «Молитвы вре-мени
разлома». Позднее он скажет: «Я пишу не стихи, а молитвы от имени ушедших и
уходящих». Он уже и сам не молод - за шестьдесят, неизлечимо тяжело болен...
Меняется стихотворный стиль - свойственная раннему периоду цветистость сменя-
ется анализом, краткостью, афористичностью, вот только частушечная лихость порой поэ-
ту не изменяет. В стихах «трудно дышать» из-за жесткости горнего воздуха. Возможно, к
этому надо привыкнуть.
«Я той стране не свой...»
Да, не свой.
Это он понял еще в заключении. Но тогда оставалась мечта. Надежда. Будущее при-
шло и оказалось не узнанным:
Друг стал похожим на врага,
