Художник, спускающийся по лестнице - Стоппард Том (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗
Сцена 6
Пространство на открытом воздухе. 1914 год.
Три молодых художника совершают поход по Франции. В настоящий момент они находятся в сельской местности: на спинах у них рюкзаки, в руках – трости для прогулок и т. п. Битчем, в дополнение ко всему, имитирует стук конских копыт при помощи двух половинок кокосового ореха.
Битчем (декламирует). Искусство состоит из постоянных неожиданностей. Искусство никогда не обязано ни к чему приспосабливаться. Искусство не обязано никому давать то, что обещано. Искусство не имеет ничего общего с мастерством: пусть ты делаешь что-то хорошо, но если то, что ты делаешь, общеизвестно, тебе нет оправдания. Господи, как здорово! Всю жизнь я мечтал скакать на коне по сельским дорогам Франции бок о бок со своими лучшими друзьями и делать громкие, но бездоказательные заявления, касающиеся искусства. Спасибо тебе за все, Мартелло! Какое счастье, что я знаком с тобою, Доннер! Как тебе мой скакун?
Мартелло. Он бесподобен, Ваше Величество!
Доннер. Прекрасный скакун! Почему бы не дать ему передохнуть?
Битчем. Мышонок сегодня как-то по-особенному тих. Тебе следовало потратиться на коня. Ехать верхом – это совсем иное дело. Честно говоря, у меня никогда раньше не было столь беззаботного настроения. Когда мы станем знаменитыми и болтливыми старцами и вся наша жизнь будет посвящена ретроспекции и ретроспективным выставкам, я хочу чтобы сегодняшний день так и оставался самым ярким воспоминанием в моей жизни…
Доннер остервенело бьет по севшей на него мухе. Он явно утомлен и пребывает в дурном настроении.
Доннер. Черт, не припомню такой жарищи… а тут еще эти мухи… (Пытается убить еще одну муху.) Нам еще далеко?
Мартелло. Докуда?
Доннер. Откуда мне знать?
Битчем. Следующий вопрос: как художник может оправдать себя в глазах общества? Какова его роль? Зачем он существует?… – Доннер, зачем ты пытаешься стать художником?
Доннер. Говорят, что художники каждый день видят обнаженных женщин.
Битчем. Доннер сегодня циничен.
Доннер. Я еще ни разу не видел обнаженной женщины, а если я ничего не поменяю в своей жизни, то никогда и не увижу. К сожалению, мои родители – помещики и живут в деревне.
Битчем. Забавные рассуждения, но вряд ли это имеет отношение к делу. Итак, повторюсь, каким образом художник может оправдать себя в глазах общества? Мой ответ: никак не может, а посему ему следует перестать изводить приличных людей в попытках удовлетворить это свое тщеславное и эгоистичное желание. Художник – это просто баловень судьбы. И ничего больше. Возьмите произвольно любую тысячу человек, и среди них всегда найдутся девятьсот, которые работают кое-как, девяносто, которые добиваются определенных результатов, девять настоящих мастеров своего дела и один тип, который живописует труд остальных девятисот девяноста девяти. Тпру, мой мальчик, тпру!
Доннер. Да заткнись ты!
Битчем. Я до сих пор не придумал, как его назвать.
Мартелло. Мне пришла в голову великолепная идея.
Доннер. И мне.
Мартелло. Я должен написать портрет… нечто вроде идеала женской красоты, основанного на Песни Песней царя Соломона.
Битчем. Ничего в голову не приходит…
Доннер. Моя идея заключается в том, что в следующем году мы отправимся в путешествие на автомобиле, а если у нас не найдется на него денег, то нам будет лучше остаться дома.
Мартелло. Ты же был в восторге от идеи пешего похода, Мышонок.
Доннер. Ну, я не стану утверждать, что поход мне совсем не понравился. В частности, мне понравился тот этап, когда мы планировали маршрут, сидя дома у камина с картой Франции на столе и с чашками горячего шоколада в руках. Если вы помните, мы решили, что будем делать небольшие переходы от одной очаровательной деревушки до другой… отправляться в путь каждое утро после простого завтрака на террасе, увитой виноградной лозой, выбирать живописную тропинку и идти по ней через сельскую местность, время от времени преодолевая вброд весело журчащие ручьи, отдыхать в полдень под сенью деревьев, устроив пикник, а потом, после короткого освежающего сна и неутомительного перехода, останавливаться на ночлег на уютном постоялом дворе… принять горячую ванну, позволить себе плотный ужин, после которого можно выкурить трубку в пивной среди гостеприимных местных жителей, а затем, почитав при свечах занимательную книгу, предаться крепкому сну без сновидений… (бам!)… вот тебе, тварь такая!
Битчем (изображая скачущего галопом коня). Тпру!.. – тпру!.. – ты испугал моего рысака, Доннер!
Доннер. Заткнись, Щелчок! День напролет меня грызут чертовы французские мухи, а по ночам их сменяют комары. Я чуть не утонул, пытаясь преодолеть вброд весело журчащий ручей, гостеприимные аборигены украли почти все наши деньги, так что уже третий день подряд мы спим под открытым небом, от провизии осталась только половинка кокосового ореха, а что касается живописных тропинок… Боже, вот они снова едут!
Где-то за сценой проезжает непонятно откуда взявшаяся колонна громыхающих грузовиков. За их грохотом ничего невозможно разобрать. Когда грохот стихает, слышно, что «конь» Битчема вновь перешел на галоп.
Битчем. Спокойно, спокойно… молодец…
Мартелло. Знаешь что? Уступи Мартелло своего коня.
Битчем. Ни за что. Этот конь верит только в меня. Какое великолепное животное! У меня за жизнь перебывало девять лошадей, считая с моего первого пони, но ни один не стоил и волоска вот этого… Надежен на все сто, послушен и неутомим. С ним время в пути летит как стрела. Так как же мне его все-таки назвать?
Доннер. Где мы, Банджо? Ты в курсе?
Мартелло. Более-менее.
Доннер. Так где же мы?
Мартелло. Имеет место некоторое расхождение между картой и тем, что было написано на последнем дорожном знаке.
Доннер. Я не видел ни одного дорожного знака с самого утра. Такое ощущение, что кто-то их нарочно повыдергивал.
За сценой проезжает еще одна колонна грузовиков.
Битчем. Спокойно, спокойно…
Доннер. Ради всего святого, Битчем, выкинь ты наконец этот чертов кокос!
Битчем. Кокос!.. Неплохое имя. Но все-таки в нем чего-то не хватает. Вот, к примеру, Наполеон – назвал бы он своего коня Кокосом?… Кстати, Наполеон… тоже неплохое имя.
Доннер. Кроме того, чем дальше, тем более очевидно, что нам следовало остаться дома хотя бы из-за напряженности в международных отношениях.
Мартелло. Из-за чего?
Доннер. Из-за войны.
Мартелло. Из-за какой войны? Неужели ты веришь во всю эту чушь? Войны не будет.
Доннер. Мы повстречали уже четвертую колонну военной техники за сегодняшний день, и мы уже целую неделю не заглядывали в газеты.
Мартелло. Французы вечно поднимают шум по всяким пустякам.
Доннер. Это были не французы, это были немцы.
Мартелло. Чушь!
Доннер. Нет, нечушь.
Мартелло. Где эта чертова карта? Щелчок, это были французы или немцы?
Битчем. Не знаю, Банджо, автомобили все один на другой похожи.
Мартелло. Я говорю о солдатах в автомобилях. Доннер утверждает, что это были немцы.
Битчем. Как он это понял?
Мартелло. Как ты это понял, Доннер?
Доннер. По форме.
Мартелло. Ах, по форме. Все равно не поднимай паники. Они ехали в противоположную сторону. К тому времени, когда они доберутся до Парижа, мы уже окажемся в Швейцарии.
Доннер. Неужели ты всерьез рассчитываешь добраться пешком до Швейцарии? Ты спятил, Мартелло!
Глухой грохот вдалеке; это взрыв артиллерийского снаряда.
Мартелло. Наверное, где-то неподалеку добывают камень.
Битчем. Спокойно, Наполеон, вот умница…
Донн ер. Битчем тоже спятил.
Еще один взрыв.
Битчем. Я понял! Я назову его Десятым Битчема! Он будет призрачной кавалерией, изменяющей ход военных действий – вот он, мгновение – и его нет! – он атакует и тут же исчезает, его ржание уносится ветром, он не оставляет следов: все, что вы слышите, – это стук копыт по пустой дороге. Это не физический конь, это конь метафизический! Патафизический! Апокалиптический, стукокопытческий Десятый Битчема – смотрите и любуйтесь!
