Театр про любовь (сборник) - Радзинский Эдвард Станиславович (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
Она. Не хотела.
Мужской голос. Почему вы меня узнали сейчас?
Она. Воскресенье кончилось, а завтра я уезжаю. Теперь можно, пассажир!
Пассажир. Ну что ж, до свиданья?
Она. До свиданья!
Пассажир. А если я еще разок позвоню, это можно?
Она. Это можно.
Пассажир. Только я немного подумаю, о чем звонить. Это можно?
Она. Это можно. (Повесила трубку. Подруге.) Мне должны звонить. Пойди в другую комнату.
Подруга. Как это звонить? Час ночи. Ты очумела?
Она. Я запрещаю тебе вмешиваться в мою жизнь.
Подруга. Я не буду вмешиваться в твою жизнь. Только потом ты снова будешь рыдать. Все твои дела кончаются одинаково. Готовься закладывать песца.
Она. Иди в ту комнату!
Подруга. Неужели ты не видишь, что это какой-то авантюрист. Разве порядочный человек будет звонить в час ночи и спрашивать про завод «Гигант»? Подойдешь к телефону, – я уйду!
Она. Я подойду к телефону.
Подруга. Ну и черт с тобой! Только не проси потом жалеть тебя! Калоша! (Уходит)
Снова звонок.
Она. Да.
Молчание.
Пассажир У вас есть луна?
Она. Да.
Пассажир. У меня тоже. Ау вас где она?
Она. Слева.
Пассажир. Очень жалко, а у меня справа. Я расскажу вам сказку. Раньше люди ходили на четырех ногах, у них было четыре руки. Потом Господь разрезал их на две части. С тех пор каждый ищет свою половинку. Это у Платона. Это я рассказываю, когда хочу понравиться. Мне показалось, что я вам недостаточно понравился в поезде.
Она. А где вы сейчас?
Пассажир. На улице. Меня сейчас выставили из гостиницы. Моим соседям по номеру почему-то захотелось спать в первом часу. Странно!
Она. А почему бы вам…
Пассажир. Мне нельзя последовать их примеру. Один из них трубач. Вы представляете, как храпит трубач… А какой ваш адрес?
Она. Вы знаете.
Пассажир. А почему вы так решили?
Она. Но если вы узнали телефон, наверно, узнали и адрес. Вы оказались прытким.
Пассажир. Спокойной ночи, это было вступление!
Она. Спокойной ночи! (Положила трубку, взяла карты)
Тут же звонок.
Пассажир. Я звоню вам из следующего автомата. Я миновал две улицы.
Она. Не быстро ли?
Пассажир. Я проехал немного на троллейбусе. Последний троллейбус, случайный… Я движусь неотвратимо, как явление природы. Вам сказать, куда я движусь?
Она. Послушайте!
Пассажир. Не надо обсуждать. Явление природы не обсуждают. Гёте говорил, глядя на горы: «Это так!» В связи с этим я решил познакомить вас со своей биографией. Итак, этот телефон-автомат мы посвятим моему детству. Можно?
Она. Можно.
Пассажир. Кстати, в детстве вы не любили играть в казаки-разбойники или, на худой конец, в колдунчики?
Она. Нет.
Пассажир. Жаль. Это были мои любимые игры. Я, знаете ли, в детстве быстро бегал. Быстрее всех. Но однажды мы – всем нашим дружным четвертым «А» классом – решили избить ученика восьмого «Б» Носова Виталия. Мы должны были отомстить Носову Виталию за что-то. Я заметил его первым, и с криком: «Нос во дворе!» – мы все побежали. Я бежал быстро и вдруг почувствовал, что бегу уже один. И тут я увидел, что упомянутый «Нос» стоял вместе со своими друзьями. Я приближался к ним тихими стопами. А он ждал. Потом он ударил меня. Потом я сидел на земле, приложив пятак к глазу, а мои коллеги по классу, окружив меня, говорили укоризненно: «Что жты так быстро бегаешь?» С тех пор я стал бегать медленнее. Все стало на свои места. Я это рассказываю, чтобы вы не удивлялись некоторым странностям, – что делать, у меня необычное прошлое.
Она. Вы очень славный. Я даже с вами сейчас потанцую, а то я никак не могла придумать, с кем бы мне потанцевать.
Пассажир. Спасибо. Но, может быть, для этого вы хотя бы меня подождете? Я скоро приду.
Она. Вы не придете, я вам не открою.
Пассажир. Хорошо, что я к вам приду, правда?
Она. Чудесно, что я вам не открою.
Пассажир. Великолепно, что я к вам приду. До свиданья!
Она положила трубку, танцует одна. Звонок.
Она. Я уже потанцевала с вами. Это было чудесно. Спасибо!
Пассажир. Я проехал метро «Новослободская». На чем мы остановились?
Она. Вы перестали быстро бегать.
Пассажир. И поступил в университет. Я обрадовал своих родителей. Дело в том, что я всегда был маменькиным сынком и заботился, чтобы их радовать. И вообще, я очень похож на свою мать и на своего отца. Я унаследовал все их привычки. Мне это очень нравится. Мой отец, например, ужасно любил все повторять. Он все повторял до тех пор, пока собеседник не забывал, о чем он просил. Я тоже полюбил повторять. Поэтому я вам повторю: «Хорошо, что я к вам приду, правда?»
Она. Хорошо, что я вам не открою. Да?..
Пассажир. Я ужасно боюсь к вам идти. Я к вам привяжусь. Я буду прибегать к вам днем и вечером, потому что мне будет все время казаться, что с вами что-то случилось. Я буду врываться к вам в дом с безумными глазами и очень вам надоем.
Она. Это вы уже говорили в поезде.
Пассажир. Я похож на отца. Очень хорошо, что вы меня все время осуждаете. Мне, знаете, всю жизнь твердили, что я несовершенен. И когда я долго не слышу об этом, я начинаю тосковать. В юности, например, мне объясняли, что Лермонтов и Эварист Галуа в мои годы сделали то-то и то-то. Теперь я стал старше Лермонтова, и, очевидно, скоро мне начнут объяснять, что Рамзее Первый в возрасте ста десяти лет стал великим полководцем. Жаль, что вы не смеетесь… Она. Я больше, наверно, не буду подходить к телефону… Пассажир. Будете. Очень хорошо, что вы будете подходить к телефону…
Молчание.
Она. Что вы там… молчите?.. Меня бросили сегодня. С меня уже достаточно.
Пассажир. Это вы нарочно, чтобы мне было неприятно. Послушайте, я стою у самого вашего дома. Но почему-то не вижу никакой луны. (Повторил) Я стою у вашего дома.
Она. Вы врете? (Потушила свет)
Пассажир. Вы потушили свет… Я поднимаюсь.
Она. Прощайте!
Пассажир. До свиданья… Я поднимаюсь.
Она положила трубку, снова взяла карты. Звонок в дверь. Она не двигается. Снова звонок. Она вынимает из колоды карты одну за другой. Звонок… Еще звонок… Снова звонок. Бесконечный звонок… Звонок затихает. Она продолжает вынимать карты. Звонок телефона.
Она (сняла трубку). Ну и как?
Пассажир. Почему вы не открыли?
Она. Наверно, у меня просто не хватило женственности, чтобы открыть. Вот так, сломя голову…
Пассажир (тихо). Что вы наделали?!
Она. Я тоже жалею. Но ничего не поделаешь. Работаешь, как мужчина. Сама себя кормишь, как мужчина. Постепенно превращаешься в мужчину, и тут от тебя требуют женственности.
Пассажир. Вы откроете?
Она. Можете считать, что все уже было…
Пассажир…Что было?
Она. Можете считать, что я уже открыла. Вообразите, что это произошло летом. Жаркий день. Город. В душном городе мы с вами встретились. Городской роман. А вот у нас и крестовая семерка.
Пассажир. Какая семерка?
Она. Это так… Это я гадаю… Это значит, что наш роман протекает среди наших с вами рабочих будней… А вот уже я открыла вам дверь, и идут встречи, чудные червовые встречи, легкие и необязательные. Потом вы уезжаете. Перрон. Я провожаю вас среди пьяных командировочных. И чувствую, что всеми мыслями вы уже в своем городе. Но вы держитесь молодцом. Заботливо. Но от этой заботливости мне почему-то хочется удавиться. А дальше пики-пики-пики… Вы понимаете?
