Шесть персонажей в поисках автора - Пиранделло Луиджи (читаем книги txt) 📗
Директор. Об этом не беспокойтесь… Мы уж постараемся найти верный тон… А насчет имени – если хотите, назовем ее Амалией, а нет – подыщем другое. Остальные роли распределим так; (Молодому актеру.) Ты будешь Сыном. (Премьерше.) Вы, понятно, – Падчерицей.
Падчерица (решение Директора кажется ей забавным). Как, как? Я – это вон та? (Хохочет.)
Директор (сердито). Что тут смешного?
Премьерша (возмущенно). Еще никто не позволял себе смеяться надо мной! Либо мне здесь будут оказывать подобающее уважение, либо я ухожу!
Падчерица. Простите, я ведь совсем не потому смеялась…
Директор (Падчерице). Вы должны гордиться, что вас будет играть…
Премьерша (перебивая, с иронией). …«вон та»!
Падчерица. Честное слово, я не хотела вас обидеть! Просто мне показалось забавным увидеть себя в вашем исполнении, вот и все. Не знаю, но… вы ведь на меня совсем не похожи!
Отец. Вот, вот… Послушайте, господин директор: наша индивидуальность…
Директор. Какая там к черту индивидуальность! Вы воображаете, что как персонажи представляете собой какую-то индивидуальность? Чепуха!
Отец. Как? Вы серьезно думаете, что у нас нет своего лица?
Директор. Конечно, нет! Ваша индивидуальность, ваше лицо, возникнет здесь, на сцене, когда актеры облекут вас с «помощью жестов, голоса и пластики в живую плоть. Мои актеры способны дать жизнь персонажам и почище вашего! Пока – вы еще мертвы; на сцене вы заживете только благодаря актерам.
Отец. Не смею спорить, господин директор, но подумайте только, как нестерпимо будет нам – таким, как мы есть, – видеть себя…
Директор (перебивает его). Ну, это плевое дело! Для этого существует грим!
Отец. А голос, жесты…
Директор. Довольно препираться! На сцене вы не можете быть таким, как в жизни! Здесь вас будет играть актер, и все!
Отец. Понятно, господин директор; теперь я начинаю догадываться, почему автор, видевший нас такими, какие мы в жизни, не пожелал вывести нас на сцену. Я не хочу обидеть ваших актеров. Боже меня сохрани! Но когда я думаю, что мне придется увидеть себя в исполнении… уж не знаю, в чьем…
Премьер (величественно выступает вперед под смешки молодых актрис). С вашего позволения – в моем!
Отец (подобострастно, вкрадчивым голосом). Я счастлив, сударь. (Отвешивает ему поклон.) Одним словом, когда я думаю, что, каково бы ни было доброе намерение и искусство актера, который собирается, так сказать, меня «впитать»… (Старается подыскать нужное слово.)
Премьер. Гм! Гм!
Актеры смеются.
Отец…Образ, который он может воссоздать, даже прибегнув к гриму… фигура…
Актеры хохочут.
Вряд ли будет походить на то, каков я есть в действительности. Но даже отбросив вопрос о внешнем сходстве, актер сможет выразить свое личное представление обо мне, свое личное восприятие, – если только оно у него есть вообще, – а вовсе не то, что я представляю собой на самом деле, и не так, как я воспринимаю себя сам. И мне сдается, что люди, призванные нас судить, должны с этим считаться.
Директор. Так вы обеспокоены тем, что скажет критика? А я-то развесил уши! Пусть критика говорит, что ей угодно. Давайте лучше подумаем о том, как нам поставить пьесу! (Оглядывается кругом.) Внимание, внимание! Все готово? (Актерам и персонажам.) Займите свои места! Дайте взглянуть! Так. (Спускается со сцены.) Не будем терять времени! (Падчерице.) Ну как, похоже?
Падчерица. Ничего общего!
Директор. Уж не хотите ли вы, чтобы мы выстроили здесь на сцене точную копию заведения мадам Паче? (Отцу.) Вы говорили, что на обоях были цветы?
Отец. Да, господин директор, белые обои, и на них цветы.
Директор. Ну а у нас полосатые! Разница невелика. Зато с мебелью дело, кажется, в порядке! Этот столик выдвиньте вот сюда…
Рабочие сцены передвигают столик.
(Бутафору.) Раздобудьте где-нибудь конверт, хорошо бы синего цвета, и дайте его вот этому господину. (Показывает на Отца.)
Бутафор. Конверт почтовый?
Директор. Ну да, почтовый!
Бутафор. Сию минутку! (Уходит.)
Директор. Так, начали! Первая сцена: выходит синьорина…
Премьерша выходит вперед.
Да обождите! Я говорю вот этой синьорине (показывает на Падчерицу), а вы должны смотреть, как…
Падчерица (подхватывает). …я перевоплощаюсь.
Премьерша (с обидой в голосе). Можете, милая, не сомневаться, что, когда нужно будет, я сама сумею перевоплотиться!
Директор (схватившись за голову). Да оставьте наконец свои глупые пререкания! Итак, первая сцена: синьорина и мадам Паче… А где же мадам?
Отец. Ее здесь нет.
Директор. Как же быть?
Отец. Но вообще-то она есть, она жива!
Директор. Где же она?
Отец. Разрешите! Сейчас мы все устроим. (Актрисам.) Будьте любезны, сударыни, одолжите мне на время ваши шляпки!
Актрисы (слегка удивленные, смеются, говорят все вместе, перебивая друг друга). Что?
– Наши шляпки?
– Что он говорит?
– Зачем ему шляпки?
– Увидим!
Директор. Что вы будете делать с этими шляпками?
Актеры смеются.
Отец. О, ровно ничего! Просто я развешу их вот на этих вешалках. А может быть, кто-нибудь будет так любезен, что снимет и свое пальто?
Актеры (та же сцена). Еще и пальто?
– А дальше?
– Он с ума сошел!
Несколько актрис (вместе, перебивая друг друга). Зачем?
– Сперва пальто, а потом, смотришь…
Отец. Нужны только пальто и шляпки… Прошу вас, окажите мне эту услугу! Хорошо?
Актрисы (стаскивают с себя шляпки, некоторые свои пальто и со смехом развешивают их). Почему же нет?
– Вот, пожалуйста!
– Да он и впрямь шутник!
– Может, лучше развесить, как на выставке?
Отец. Лучше всего, как на выставке!
Директор. Скажите, для чего вам это понадобилось?
Отец. Видите ли, господин директор, может статься, что, когда мы подготовим сцену как надо, не замедлит появиться и мадам Паче, привлеченная предметами своей торговли… (Показывает на дверь в глубине сцены.) Смотрите, смотрите!
Дверь распахивается, на пороге появляется мадам Паче и делает несколько шагов вперед. Это жирная мегера неохватных размеров. На голове у нее пышный шерстяной парик морковного цвета, в который вставлена огненная роза â la Кармен. Лицо густо намазано; платье – темно-красного шелка, самого невиданного покроя; в одной руке она держит веер из диковинных перьев, в другой – зажженную сигарету. При ее появлении актеры и сам Директор опрометью, с криками ужаса, бросятся со сцены вниз по приставным лесенкам и будут бегать по проходам зрительного зала. Падчерица подбежит к мадам Паче со знаками всяческого подобострастия, как полагается при появлении хозяйки.
Падчерица (подбегая к ней). Вот она! Вот она!
Отец (радостно). Она! Я говорил вам! Вот она!
Директор (победив приступ первого страха, с возмущением). Это что еще за чертовщина?
Премьер (почти перебивая его). Где мы, наконец, находимся?
Молодой актер (тоже). Откуда взялось это чудище?
Молодая актриса (тоже). Где они ее прятали?
Премьерша (тоже). Что они, фокусники-иллюзионисты?
Отец (заглушая негодующие голоса). Позвольте, позвольте! Почему во имя вульгарного правдоподобия вы хотите убить это чудо реальности, которое вызвано к жизни самой сценической ситуацией и которое имеет куда больше прав на существование, чем все вы?… Ведь она правдивее, истиннее и достовернее, чем все вы вместе взятые! Кто из ваших актрис будет играть мадам Паче? Пусть внимательно посмотрит на нее – вот она! Согласитесь с тем, что актриса, которой доведется ее играть, будет куда менее жизненно правдива! Взгляните: моя дочь мигом узнала ее! Смотрите, что сейчас произойдет!
