Пьесы - Лорие Мария Федоровна (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
Доброе утро, мистер Даджен. Будьте так добры, отоприте дверь: пришел кто-то.
КРИСТИ. Доброе утро. (Отодвигает дверной засов.)
На дворе уже совсем рассвело и стало теплее, и Андерсон, который входит первым, оставил дома свой плащ. Вместе с Андерсоном является адвокат Xоукинс – жизнерадостный мужчина средних лет, в коричневых гетрах и желтых брюках для верховой езды, больше похожий на сквайра, чем на стряпчего. Он и Андерсон, по праву представителей ученых сословий, возглавляют шествие. За ними следуют родственники. Впереди всех старший дядя, Уильям Даджен, – нескладный верзила, с носом сливою, явно не принадлежащий к разряду аскетов и постников; его костюм и его боязливая жена не из тех костюмов и жен, по которым сразу узнается человек, преуспевающий в жизни. Младший дядя, Тайтэс Даджен – маленький, поджарый человечек, похожий на фокстерьера; при нем огромная жена, которая кичится своим богатством; по всему видно, что ни ему, ни ей не знакомы затруднения, обычные в домашнем обиходе Уильяма. Хоукинс сразу же энергичным шагом направляется к столу и усаживается на стул, стоящий ближе к дивану, так как именно здесь Кристи поместил чернильницу; он ставит шляпу на пол и вынимает завещание. Дядя Уильям подходит к очагу, поворачивается к огню спиной и греет полы своего сюртука, бросив миссис Уильям одну у дверей. Дядя Тайтэс, который в семье слывет за дамского угодника, спешит к ней на выручку и, подав ей свободную руку, ведет к дивану, где затем и сам уютно устраивается между собственной супругой и братниной. Андерсон вешает свою шляпу и отходит в сторону, ожидая случая перемолвиться словом с Джудит.
ДЖУДИТ. Она сейчас выйдет. Попроси их подождать. (Стучит в дверь спальни; подождав ответа, отворяет дверь и входит.)
АНДЕРСОН (занимая место за столом против Хоукинса). Наша бедная, скорбящая сестра сейчас выйдет к нам. Все ли мы в сборе?
КРИСТИ (у двери, которую он только что запер). Все, кроме Дика.
Невозмутимость, с которой Кристи произнес имя нечестивца, оскорбила семейное чувство морали. Дядя Уильям медленно и безостановочно качает головой. Миссис Тайтэс судорожно ловит носом воздух. Ее супруг берет слово.
ДЯДЯ ТАЙТЭС. Я надеюсь, он сделает нам одолжение и не придет. Я твердо надеюсь.
Все Даджены издают одобрительное бормотание, кроме Кристи, который переходит к окну и занимает там наблюдательный пост. Хоукинс загадочно улыбается, как будто ему известно нечто такое, что сразу заставило бы их всех запеть по-другому, доведись им узнать это. Андерсон нервничает: торжественные семейные советы, особенно по траурному поводу, не в его вкусе. В дверях спальни появляется Джудит.
ДЖУДИТ (мягко, но внушительно). Друзья мои – миссис Даджен! (Берет стул, стоящий у очага, и пододвигает его миссис Даджен, которая выходит из спальни, вся в черном, с чистым носовым платком в руке, которую она поднесла к глазам.)
Все встают, за исключением Эсси. Миссис Уильям и миссис Тайтэс извлекают столь же чистые носовые платки и тихо плачут. Трогательная минута.
ДЯДЯ УИЛЬЯМ. Может быть, тебе легче станет, сестра, если мы прочитаем молитву?
ДЯДЯ ТАЙТЭС. Или споем гимн?
АНДЕРСОН (с некоторой поспешностью). Я сегодня навестил уже нашу сестру, друзья мои. Испросим благословения в сердцах наших.
ВСЕ (за исключением Эсси). Аминь.
Все садятся, кроме Джудит, которая становится за стулом миссис Даджен.
ДЖУДИТ (Эсси). Эсси, ты сказала «аминь»?
ЭССИ (испуганно). Нет.
ДЖУДИТ. Так будь умницей и скажи.
ЭССИ. Аминь.
ДЯДЯ УИЛЬЯМ (ободряюще). Ну, ничего, ничего. Мы знаем, кто ты такая, но мы будем к тебе добры, если ты постараешься хорошо вести себя и заслужишь это. Все мы равны перед престолом всевышнего.
Эта республиканская идея не встречает сочувствия у женщин, которые убеждены, что именно престол всевышнего – то место, где их превосходство, часто оспариваемое в этом мире, наконец будет признано и вознаграждено по заслугам.
КРИСТИ (у окна). А вот и Дик.
Андерсон и Хоукинс оглядываются с приветливым выражением. Эсси поднимает голову, и сквозь ее тупое безразличие пробивается искорка интереса. Кристи, осклабившись, выжидательно смотрит на дверь. Остальные застыли в томительном предчувствии опасности, которою грозит Добродетели приближение Порока во всей его красе. Закоренелый грешник появляется в дверях, освещенный утренним солнцем, которое красит его явно не по заслугам. Он безусловно самый красивый в семье; только выражение лица у него дерзкое и язвительное, манера держаться глумливая и вызывающая; одежда живописно небрежна. Но лоб и рисунок губ изобличают непреклонность духа поистине удивительную, а глаза его – глаза фанатика.
РИЧАРД (на пороге, снимая шляпу). Леди и джентльмены! Ваш слуга, ваш покорнейший слуга! (С этим откровенно издевательским приветствием он швыряет шляпу Кристи, который подпрыгивает от неожиданности, точно зазевавшийся голкипер, а сам выходит на середину комнаты, останавливается и непринужденно оглядывает все общество.) Какая радость написана на ваших лицах! Как вы все счастливы меня видеть! (Поворачивается к миссис Даджен, и верхняя губа у него зловеще приподнимается, обнажая клыки, когда он встречает ее полный ненависти взгляд.) Что, матушка, как всегда, соблюдаем приличия? Что ж, правильно, правильно.
Джудит демонстративно отступает от него в дальний угол кухни, инстинктивно подобрав юбку, словно для того, чтобы уберечься от прикосновения заразы. Дядя Тайтэс спешит выказать ей свое одобрение, бросившись добывать для нее стул.
Как! Дядюшка Уильям! Да мы с вами не видались с тех пор, как вы бросили пить. (Бедный дядя Уильям, сконфуженный, хочет возразить, но Ричард, дружески хлопнув его по плечу, прибавляет.) Ведь вы же бросили, верно? И хорошо сделали, а то уж очень вы усердствовали. (Поворачивает спину дяде Уильяму и направляется к дивану.) А где же наш честный барышник, дядюшка Тайтэс? Дядюшка Тайтэс, покажитесь. (Застигнув Тайтэса в тот момент, когда тот подставляет стул Джудит.) Ну конечно, как всегда, ухаживает за дамами.
ДЯДЯ ТАЙТЭС (негодующе). Стыдитесь, сэр…
РИЧАРД (перебивает его, насильно пожимая ему руку). Стыжусь, стыжусь, но и горжусь тоже – горжусь своим дядюшкой, всеми своими родственниками. (Снова оглядывает присутствующих.) Разве можно смотреть на них и не чувствовать при этом гордости и удовольствия!
Дядя Тайтэс, уничтоженный, возвращается на свое прежнее место.
(Ричард поворачивается к столу.) А, мистер Андерсон! Всё заняты добрыми делами, всё пасете свое стадо. Не давайте им сбиваться с пути, пастор, не давайте им сбиваться с пути. Ага! (Прыжком усаживается на стол и берет в руки графин с вином.) Чокнемся, мистер Андерсон, за доброе старое время.
АНДЕРСОН. Вы, кажется, знаете, мистер Даджен, что я не привык пить до обеда.
РИЧАРД. Со временем привыкнете, пастор. Вот дядюшка Уильям – так тот даже до завтрака пьет. Верьте мне: от этого ваши проповеди только станут елейнее. (Нюхает вино и корчит гримасу.) Только не советую начинать с хереса моей матушки. Я его раз отведал тайком, когда мне было лет шесть, и с тех самых пор отличаюсь умеренностью. (Ставит графин на место и меняет тему.) Так я слыхал, вы женились, пастор? И говорят, ваша жена гораздо красивее, чем подобает доброй христианке.
