Собрание сочинений в пяти томах. Том 4. Пьесы и радиопьесы - Дюрренматт Фридрих (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
Первый. Не существовало.
Второй. Мы потакали преступлению.
Третий. Мирились с несправедливым приговором.
Четвертый. С клятвопреступлением!
Женский голос. Терпели негодяя.
Другие голоса. Правильно! Правильно!
Учитель. Дорогие сограждане. Мы должны признать эту прискорбную истину. Мы терпели несправедливость. Я полностью сознаю значение материальных благ, которые сулит нам миллиард; я хорошо понимаю, что бедность — корень многих зол и несчастий. И все же речь идет не о деньгах.
Бурные аплодисменты.
Речь идет не о нашем благосостоянии и, конечно же, не о роскоши. Речь идет о том, хотим ли мы, чтобы правосудие восторжествовало, и не только оно, но и все те идеалы, ради которых жили, боролись и умирали наши славные предки. Идеалы, которыми гордится западная цивилизация.
Бурные аплодисменты.
Когда попирается любовь к ближнему, когда слабые — беззащитны, а честь — поругана, когда правосудие — продажно, а молодая мать может быть ввергнута в бездну порока, мы ставим под угрозу нашу свободу.
Шум возмущения.
Нельзя шутить с идеалами, за идеалы люди проливают кровь.
Бурные аплодисменты.
Богатство только тогда имеет ценность, когда оно покоится на милосердии, а милосердия достоин только тот, кто жаждет милосердия. Чувствуете ли вы в себе эту жажду, дорогие сограждане, жажду духовную, а не только плотскую? Вот вопрос, который я, как директор гимназии, хочу вам задать. Если вы действительно ненавидите зло, если вы не желаете жить в мире несправедливости, то тогда вы имеете право принять миллиард госпожи Клары Цаханассьян и выполнить условие, которое она нам поставила. Прошу вас трезво взвесить все за и против.
Бурные, долго не смолкающие аплодисменты, переходящие в овацию.
Радиокомментатор. Дамы и господа! Слышите овацию? Я потрясен. Речь директора гимназии свидетельствует о таком нравственном подъеме, какой, увы, не так уж часто наблюдается в наши дни. Оратор смело указал на отдельные недостатки нашей жизни, которые — увы! — бытуют в каждой общине, повсюду, где живут люди!
Бургомистр. Альфред Илл!
Радиокомментатор. Бургомистр опять берет слово.
Бургомистр. Альфред Илл, я хочу задать вам вопрос.
Полицейский толкает Илла. Тот поднимается.
Радиокомментатор подносит ему микрофон.
Радиокомментатор. Сейчас вы услышите голос человека, из-за которого Клара Цаханассьян сделала городу Гюллен такой щедрый дар, голос Альфреда Илла — друга юности благодетельницы. Альфред Илл еще крепкий мужчина лет семидесяти, одним словом, это человек старого закала. Ну, конечно, он взволнован, его переполняет благодарность и чувство тихой радости.
Бургомистр. Благодаря вам, Альфред Илл, Клара Цаханассьян предложила нам этот миллиард. Сознаете ли вы это?
Илл говорит так тихо, что его не слышно.
Радиокомментатор. Говорите громче, почтенный, чтобы наши слушатели могли вас понять.
Илл. Да.
Бургомистр. Согласны ли вы выполнить наше решение, каково бы оно ни было? Примем ли мы дар или отклоним его?
Илл. Да, согласен.
Бургомистр. Кто хочет задать вопрос Альфреду Иллу?
Молчание.
Кто хочет высказаться в связи с даром госпожи Цаханассьян?
Молчание.
Господин священник?
Молчание.
Городской врач?
Молчание.
Полиция?
Молчание.
Представители оппозиции?
Молчание.
Приступаем к голосованию.
Тишина. Слышно только гудение кинокамер, вспышки магния.
Кто с чистой душой голосует за торжество справедливости, прошу поднять руку.
Все, кроме Илла, поднимают руки.
Радиокомментатор. В зале благоговейная тишина и лес поднятых рук. Кажется, будто мы присутствуем при клятве людей, решивших отдать свою жизнь во имя лучшего, более справедливого мира. Только почтенный старец сидит неподвижно, он окаменел от радости. Цель его жизни достигнута, верная подруга юности преподнесла его родному городу миллиард.
Бургомистр. Дар Клары Цаханассьян принят единогласно. Но не из корысти.
Горожане. Но не из корысти.
Бургомистр. А во имя торжества справедливости.
Горожане. А во имя торжества справедливости.
Бургомистр. И во имя совести.
Горожане. И во имя совести.
Бургомистр. Мы не можем жить, терпя в своей среде преступления.
Горожане. Мы не можем жить, терпя в своей среде преступления.
Бургомистр. Ему нет среди нас места.
Горожане. Ему нет среди нас места.
Бургомистр. Мы не позволим растлевать наши души.
Горожане. Мы не позволим растлевать наши души.
Бургомистр. Попирать наши святые идеалы.
Горожане. Попирать наши святые идеалы.
Илл (кричит). Боже мой!
Все стоят, торжественно воздев руки, но в эту секунду с кинокамерой случилась авария.
Кинооператор. Какая обида, бургомистр. Свет отказал. Повторите, пожалуйста, заключительную сцену.
Бургомистр. Еще раз?
Кинооператор. Да, для кинохроники.
Бургомистр. С удовольствием.
Кинооператор. Свет в порядке?
Голос. Наладили.
Кинооператор. Начали.
Бургомистр (принимает соответствующую позу). Кто с чистой душой голосует за торжество правосудия, прошу поднять руку.
Все поднимают руки.
Дар Клары Цаханассьян принят. Единогласно. Но не из корысти.
Горожане. Но не из корысти.
Бургомистр. А во имя торжества справедливости.
Горожане. А во имя торжества справедливости.
Бургомистр. И во имя совести.
Горожане. И во имя совести.
Бургомистр. Мы не можем жить, терпя в своей среде преступления.
Горожане. Мы не можем жить, терпя в своей среде преступления.
Бургомистр. Ему нет среди нас места.
Горожане. Ему нет среди нас места.
Бургомистр. Мы не позволим растлевать наши души.
Горожане. Мы не позволим растлевать наши души.
Бургомистр. И попирать наши святые идеалы.
Горожане. И попирать наши святые идеалы.
Тишина.
Кинооператор (тихо). Ну, Илл. Ну? (Разочарованно.) Как хотите. Жаль, что радостное «Боже мой» на этот раз у вас не вырвалось. Это было самое эффектное место во всем эпизоде.
Бургомистр. Господа журналисты, радиоработники, операторы, милости просим к столу. Вас ждут в ресторане. Рекомендуем покинуть зал через служебный выход. Женщинам подадут чай в саду.
Журналисты, радиоработники, операторы уходят в глубь сцены, направо. Мужи города не трогаются с места. Илл поднимается, хочет уйти.
Полицейский. Сиди! (Силой сажает Илла на скамейку.)
Илл. Вы хотите сделать это сегодня? Уже?
Полицейский. А ты как думал?
Илл. По-моему, лучше, если это произойдет у меня дома.
Полицейский. Это произойдет здесь.
Бургомистр. В зрительном зале нет посторонних?
Третий и четвертый осматривают зал.
Третий. Никого.
Бургомистр. А на балконе?
Четвертый. Ни души.
Бургомистр. Заприте двери. В зал больше никого не впускать.
