Два часа в благородном семействе, или о чем скрипела дверь - Амфитеатров Александр Валентинович

ДЯДЯ. Такъ эти мерзости давно у нихъ тянутся?

НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. Я убѣждена, что съ перваго же дня, какъ Эфъ вошелъ въ домъ.

ДѢДУШКА. Умная голова! Что же ты молчала?

НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. У меня не было доказательствъ. Были только мои дѣвическія соображенія.

ДЯДЯ. Почему ты, однако, расторжествовалась такъ ужъ очень?

НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. Теперь всѣ увидятъ, что за штучка ваша Лили! Довольно я натерпѣлась подъ ея деспотизмомъ! Теперь я ей отпою.

ДѢДУШКА. Хо-хо-хо! Каши-то, каши! Отпой, Клавдюха, отпой!

ДЯДЯ. А вѣдь я думалъ, вы съ сестрою — друзья?

НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. Фальшивая дрянь! Не потрудилась даже замужъ меня выдать.

ДѢДУШКА. Видно, не охота тебѣ на томъ свѣтѣ козловъ пасти?

НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. Лили всегда была безнравственная, а я всю жизнь только чай разливала.

ДЯДЯ. Да, чаю ты разлила на вѣку своемъ — Атлантическій океанъ!

НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. Младшая сестра — дѣвушка, невѣста, а у нея и мужъ, и Эфъ, и Пьеръ. Ну, зачѣмъ ей Пьеръ?

ДЯДЯ. Другъ.

ДѢДУШКА. Господинъ Вздыхалкинъ.

НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. Государственная Дума должна запретить закономъ, чтобы у дамъ были Пьеры. Отъ этого барышни въ дѣвушкахъ остаются.

ДЯДЯ. Пиши проектъ. Внесемъ. И глупѣе слыхали.

НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. Я читала и мыслила.

ДѢДУШКА. Катай!

НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. Потому что кому же охота идти въ мужья къ своей женѣ, когда можно устроиться другомъ при чужой?

ДѢДУШКА. Правильно. Ай да Клавдюха!

НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. А въ государствѣ сокращается количество браковъ.

ДЯДЯ. Падаетъ процентъ дѣторожденія.

ДѢДУШКА. И отбывающихъ воинскую повинность.

НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. И все — Лили и Пьеръ виноваты.

ДЯДЯ. Да это, просто, государственная измѣна!

НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. Въ другихъ странахъ назначаютъ преміи, чтобы поднять приростъ населенія, тогда какъ у насъ… напротивъ!

ДѢДУШКА. Нѣмцы завоюютъ насъ! нѣмцы!

СЫНОКЪ (входя). Гдѣ мама?

ДЯДЯ. Мама твоя… эхъ, братъ!.. мама твоя…

СЫНОКЪ. Ѳедоръ мнѣ все разъяснилъ.

ДЯДЯ. Этого только недоставало.

СЫНОКЪ. Мама кругомъ виновата. Я никогда не прощу мамѣ, никогда!

ДЯДЯ. Слушай… ты не дури!.. Ты… этого… будь снисходителенъ…

ДѢДУШКА. Одинъ Богъ безъ грѣха, а мы, братъ, всѣ — люди-человѣки.

НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. Тебѣ, можетъ быть, наговорили лишняго……

ДѢДУШКА. Ты не горячись!

ДЯДЯ. Подожди!

НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. Взвѣсь!

ДЯДЯ. Въ концѣ концовъ ужъ не такъ онъ заслуживаетъ вниманія — долговязая скотина, Ѳедоръ этотъ.

ДѢДУШКА. Бывало даже въ самыхъ лучшихъ семействахъ…

СЫНОКЪ. Я сдѣлаю не болѣе того, что мнѣ велитъ мой долгъ. Гдѣ мама?

ДЯДЯ. Мишка, слушай: у тебя, помнится, есть глупая привычка носить при себѣ револьверъ?

СЫНОКЪ. Не бойтесь, не застрѣлюсь.

ДЯДЯ. Такъ другого кого цапнешь ненарокомъ… Нѣтъ, братъ, когда человѣкъ въ разстройствѣ, эти игрушки не у мѣста. Подай-ка сюда, подай.

СЫНОКЪ. Если вамъ угодно.

ДЯДЯ. Такъ-то лучше.

НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. Неужели Ѳедоръ такъ вотъ прямо и обнаружилъ предъ тобою секреты свои?

СЫНОКЪ. Прямо.

ДЯДЯ. Мерзавецъ!

СЫНОКЪ. Вы всѣ постыдно ошиблись относительно Нади.

ДѢДУШКА. Знаемъ.

СЫНОКЪ. Ничего вы не знаете. А вы, дѣдушка, въ особенности. Вамъ бы съ бабушкою помолчать. Да! Именно, вамъ бы, старикамъ-то, вамъ съ бабушкою помолчать. (Уходитъ.)

ДѢДУШКА. Что такое? Какъ? Что такое?.. Поль?

ДЯДЯ. Вполнѣ правъ. Лили — вашего воспитанія птица.

ДѢДУШКА. Да, ты такъ понялъ? А я было… Гм…

ДЯДЯ. Клодина, я — какъ на иголкахъ. Если этотъ безумный набросится на мать…

ДѢДУШКА. Поль! Это я вѣрно помню, что, первая, выслѣдила Ѳедора моя старуха?

ДЯДЯ. Съ чего же и сыръ боръ загорѣлся?

ДѢДУШКА. Зачѣмъ бы ей не спать… по ночамъ вставать? Гмъ!

ДЯДЯ. Сердце не на мѣстѣ. Поди за нимъ, пожалуйста.

НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. Ахъ, Поль, но что же я могу?

ДЯДЯ. Все-таки, третье лицо.

НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. Напротивъ.

ДѢДУШКА. Поль!

ДЯДЯ. Папаша?

ДѢДУШКА. Не читалъ ли ты въ книгахъ: въ какомъ возрастѣ женщина перестаетъ влюбляться?

ДЯДЯ. Мадамъ Дюдеффанъ предложили этотъ вопросъ на семьдесятъ восьмомъ году. Она отвѣчала: не знаю, спросите кого-нибудь постарше.

НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. А въ Нинонъ де-Ланкло безъ ума влюбился ея правнукъ.

ДѢДУШКА. Помню, дамы носили прическу à la Ninon de Lanclos… Къ старухѣ моей удивительно какъ шло… Гмъ… къ старухѣ…

НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. Не бойся. Лили не одна. Навѣрное, Пьеръ съ нею.

ДЯДЯ. Хоть его бы предупредить.

НЕЗАМУЖНЯЯ ТЕТЯ. Пьера я, пожалуй, подготовлю. (Уходитъ.)

ДѢДУШКА. Поль! Вези меня.

ДЯДЯ. Куда прикажете?

ДѢДУШКА. Къ вѣдьмѣ моей… къ старухѣ.

ДЯДЯ. Можно сюда пригласить.

ДѢДУШКА. Вези, говорятъ. Отецъ приказываетъ. Сынъ ты мнѣ или нѣтъ?

ДЯДЯ. Развѣ я спорю? Извольте.

ДѢДУШКА. Я те покажу Нинонъ-де-Ланкло!.. Дай-ка мнѣ съ этажерки книгу, — вонъ ту, которая съ золотымъ корешкомъ… потолще.

ДЯДЯ. «Жизнь животныхъ»… «Млекопитающія»… Вы читаете Брэма?

ДѢДУШКА. Что у мужа ноги отнялись, такъ и — Нинонъ де-Ланкло?.. Ладно! Помню: смолоду задатки были… Въ пятьдесятъ девятомъ за Шамилемъ, какъ кошка бѣгала. По всей Калугѣ!.. Нинонъ де-Ланкло!.. Въ шестьдесятъ шестомъ — мировой посредникъ… Вези, Поль! Вези!

СЫНОКЪ. Надежда Трофимовна!

НАДЯ. Ахъ, оставьте меня, пожалуйста!

СЫНОКЪ. Отдайте же справедливость благородству моихъ намѣреній.

НАДЯ. Мнѣ изъ вашего благородства не шубу шить.

СЫНОКЪ. Я съ своей стороны сдѣлалъ, что могъ.

НАДЯ. Прощайте-ка, прощайте.

СЫНОКЪ. Теперь уже не вы моя жертва, но я жертва вашего отказа.

НАДЯ. Хорошъ женихъ. Восемнадцать-то полныхъ есть ли?

СЫНОКЪ. Вы не хотите взглянуть серьезно.

НАДЯ. Нельзя на васъ серьезно смотрѣть. Будь вы годочками двумя постарше, тогда — жениться, не жениться, но безъ обезпеченія я бы отъ васъ — нѣтъ, шалитъ маменька! — не ушла. Ну, а теперь ваше счастье.

СЫНОКЪ. Я буду настаивать предъ мамашей.

НАДЯ. Нѣтъ, ужъ, пожалуйста! Мѣста лишили, такъ хоть изъ Питера не выбивайте. Вашей мамашѣ стоитъ одно слово градоначальнику шепнуть, чтобы пошла дѣвка на мѣстожительство своей родины по этапу.

СЫНОКЪ. Куда же вы теперь?

НАДЯ. Безъ мѣста не останусь. Моя репутація въ прислугахъ — антикъ.

СЫНОКЪ. А на новомъ мѣстѣ навѣщать васъ можно?

НАДЯ. Какой вамъ интересъ?

СЫНОКЪ. Настолько презираете?

НАДЯ. На другомъ мѣстѣ, поди, другой балбесъ навернется.

СЫНОКЪ. Я васъ не понимаю.

НАДЯ. Кабы я нехорошая была, а то Богъ рожицу далъ. Кому въ горничныхъ работа, а намъ, красивымъ, двѣ. Свое дѣло справила, — пожалуйте утѣшать молодого господина.

СЫНОКЪ. Вы въ гнѣвѣ и говорите ужасы.

НАДЯ. Не у васъ первыхъ живу. Положеніе. Я что мѣстовъ-то смѣнила. Вездѣ одно и то же.

СЫНОКЪ. Вы упрекаете, какъ будто сошлись со мною неволею.

НАДЯ. Какъ же я могла избѣжать, если въ домѣ нѣтъ такого угла, что бы вы ко мнѣ не приставали?

СЫНОКЪ. Полагаю, есть разница между ухаживаніемъ и насиліемъ.

НАДЯ. Кабы у меня женихъ на вторичную службу не былъ забранъ. А, въ моемъ одинокомъ положеніи, господскому сыну отказать развѣ возможно? Все-таки, въ родѣ щита, чтобы, по крайней мѣрѣ, своя братья, не всякій лакеишко за тебя хватался.