Жиды города Питера, или невеселые беседы при свечах - Стругацкие Аркадий и Борис (книги полные версии бесплатно без регистрации TXT) 📗

Пинский : Ничего, ничего, не беспокойся, мне бы его только поймать, а там бы я с ним разобрался, не впервой... Меня ведь, главным образом, что поражает? Меня наглость эта первобытная поражает. Вот они уже по квартирам пошли. Вы понимаете, что это означает? Это означает, что они адрес мой - знают. Спрашивается: откуда? Кто им дал? Зачем? Чувствуете?..

Кирсанов : Между прочим, мой адрес они тоже знают...

Пинский (отмахивается): Да перестань ты! Ты-то здесь при чем?

Подумаешь богачом его обозвали! В первый раз в жизни. Меня жидом всю мою жизнь обзывают! Устно. А теперь вот и письменно начали...

Кирсанов : Знаешь, когда в нашей стране человека обзывают богачом, ничего хорошего в этом нет, уверяю тебя. Еще неизвестно, что хуже.

Пинский : Ах, тебе неизвестно, что хуже? Может быть, ты предпочел бы оказаться жидом?

Кирсанов : Я бы предпочел, чтобы на меня не наклеивали ярлыков. Никаких.

Пинский : А жид - это вовсе не ярлык. Жид - это имманентное состояние. Перестать быть богачом можно, а жидом - нет.

Базарин : Да не о том вы говорите, не о том! Оба хуже, вот в чем беда! Так уж у нас сложилось, что миллионы людей это думают. Что еврей, что богач - плохо. Плохо, и все! И мы не имеем права ни в чем винить этих людей. У них есть все основания так думать. Их так воспитали...

Кирсанов : Но позволь, в самом деле! Какой же я, к черту, богач?

Базарин : Да. Ты богач. С точки зрения тети Моти, которая получает семьдесят рублей пенсии, да еще трешку в месяц ей посылает дочка из Сызрани... с точки зрения этой тети Моти, ты - богач! У тебя пять тысяч на книжке, у тебя автомобиль, у тебя дача, у тебя трехкомнатная квартира, у тебя жена может не работать...

Кирсанов : Так у тебя, наверное, не пять тысяч, у тебя, может быть, двадцать тысяч на книжке... Я же знаю, что ты на вторую квартиру копишь...

Базарин : И я богач! И Александр Рувимович богач. Хотя у него «Жигулей» и нет пока...

Кирсанов : У меня «Жигули» второй год под брезентом стоят, резину не могу купить ни за какие деньги!..

Базарин : «Жигулей» у него пока нет, но он зато дочку отправил в Америку, и она ему оттуда подбрасывает... и не трешку в месяц, уж будьте уверены!

Пинский (рявкает): Я дочку в Америку не отправлял! Это ваш Госконцерт говенный ее туда выжил!

Базарин : Этого тетя Мотя ничего не знает. И знать не хочет. Она одно знает: всю жизнь вкалывала, как проклятая, а сейчас, старуха, по помойкам бутылки собирает.

Пинский : И виноват в этом, конечно, еврей Пинский.

Кирсанов : И богач Кирсанов.

Базарин : Да! Еврей Пинский и богач Кирсанов! Потому что никаких других объяснений у тети Моти нет!..

Пинский : Как это - нет! А куда же смотрит работник политпросвещения товарищ Базарин Олег Кузьмич?

Базарин (не слушая): Потому что сначала ей очень хорошо объяснили, что во всем виноваты вредители. Потом ей объяснили, что во всем виноват Гитлер... Да только она не дура. Сорок лет уже нет ни Гитлера, ни вредителей, а жить-то все хуже и хуже... И всю свою жизнь она видит где-нибудь то барина в трехкомнатной квартире с телефоном, то сытого еврея из торговли...

Пинский : А еврея, который в говенном котле всю смену лежит и заклепки хреном выколачивает, - такого еврея она не видела? Так пусть посмотрит! (Тычет себя большим пальцем в грудь.)

Базарин : Представьте себе - такого еврея она не видела. Потому что, простите меня, Александр Рувимович, такой еврей и в самом деле большая редкость...

Кирсанов : Ну ладно, хватит вам, что вы опять сцепились... Не об этом же речь идет. Ей-богу, Олег, ну что ты, в самом деле... Ты что же хочешь мне сказать - сидит где-то какая-то тетя Мотя и сочиняет эти повестки?

Пинский : Не-ет, это не тетя Мотя сочиняет. Это сочиняет сытый, гладкий, вчерашний молодежный вожак, и «Жигули» у него есть, и квартира с телефоном, да только вот бездарный он, к сожалению, серый, как валенок, а потому - убежденный юдофоб... У нас же юдофобия спокон веков - бытовая болезнь вроде парши, ее в любой коммунальной кухне подхватить можно! У нас же этой пакостью каждый второй заражен, а теперь, когда гласность разразилась, вот они и заорали на весь мир о своей парше... Вы, Олег Кузьмич, всегда их, бедненьких, защищаете! Я вас понимаю, сами-то вы выше этого, сами вы все норовите с высоты пролетарского интернационализма проблему обозревать, поэтому у вас всегда и получается, что все кругом бедненькие... даже богатенькие... Мне иногда кажется, Олег Кузьмич, что вы мне просто простить не можете... Это ж надо же, ведь такой был образцово-показательный еврей-котельщик, рыло чумазое, каждое второе слово - мат, подлинное воплощение пролетарского интернационализма, - так нет же, в институты полез, изобретателем заделался, начлабом, дочку в консерваторию пристроил...

Базарин : Перестаньте, Александр Рувимович! Вы прекрасно знаете, что ничего подобного я не думаю и что ничего подобного я не говорил. Я только одно хотел сказать: что в каждой шутке есть доля истины. Даже в самой дурацкой. Мы вот с вами возмущаемся по поводу этих бумажек, а нам бы не возмущаться надо, а задуматься, потому что солома показывает, куда дует ветер...

Пинский хочет ему что-то ответить, но тут Зоя Сергеевна резко поднимается и берет ближайший канделябр.

Кирсанов (всполошившись): Лапа, ты куда? (Пинскому и Базарину.) Да заткнитесь вы, наконец! Что вы опять сцепились, как цепные собаки! (Зое Сергеевне.) Лапа, не уходи, они больше не будут.

Зоя Сергеевна : Три часа уже. Я пойду вещи соберу.

Кирсанов : Какие вещи?

Зоя Сергеевна : Я еще сама толком не знаю, надо посмотреть... Что они там глупости пишут - смена белья. Зима на дворе. Носки надо шерстяные обязательно взять, рейтузы теплые...

Базарин : Позвольте, Зоечка Сергеевна...

Зоя Сергеевна : Тошно мне вас слушать, честное слово. Вы все делаете вид, будто это шутка, будто развлекается кто-то. Будто вы не чувствуете, что это всем нам конец, начало конца...

Кирсанов (беспомощно): Ты что же - серьезно считаешь, что я должен туда идти?

Зоя Сергеевна : Я ничего не считаю. Я знаю только, что идти придется и что ты пойдешь, и я бога молю, чтобы меня пустили с тобой, потому что без меня ты там погибнешь на третий день...