Собрание сочинений в пяти томах. Том 5. Пьесы и радиопьесы - Дюрренматт Фридрих (лучшие книги читать онлайн TXT) 📗
Швиттер. Моя последняя сигара.
Коппе. Просто гениально! Вообразить, что в этой мастерской я тебе уже однажды закрыл глаза!
Швиттер. Очень любезно.
Коппе. Сложил на груди твои руки.
Швиттер. Мило.
Коппе. Разместил цветы и венки.
Швиттер. Приятно.
Коппе. Скажи, ты сам переставил мебель?
Швиттер. Сам.
Коппе. Фантастика! Только что встретил в баре твоего сына. Он утверждает, будто ты сжег свои последние рукописи.
Швиттер. Они ничего не стоили.
Коппе. И полтора миллиона тоже сгорели.
Швиттер. Меня знобило.
Коппе. Просто гениально!
Швиттер. Триста тысяч из них принадлежали тебе.
Коппе. Пятьсот тысяч. Замечательно. Заодно выгорело, так сказать, и мое издательство.
Швиттер. Разорен?
Коппе. Основательно.
Швиттер. Потому и явился?
Коппе. Дорогуша, я в самом деле не мог предположить, что на этом свете поговорю с тобой еще раз. Минуты молчания возле моего покойного друга — вот что мне хотелось. И все. Ну, мне пора. Вольфганг, жму твою руку в последний раз. Ты действительно умираешь?
Швиттер. Действительно.
Коппе. Ты уверен?
Швиттер. Абсолютно.
Коппе. А не то можно было бы твой случай перетолковать на Христов лад и мое издательство было бы спасено.
Швиттер. Не выйдет.
Коппе. Посмотрим. (Встает.) На твоем месте я бы подождал с поспешными выводами. Умирать стало для тебя духовной позицией, ты стремишься умереть с такой энергией, на которую никто больше не способен. Однако ты жив. Что-то в этом неладно, тебе не кажется? Тебе надо снова отведать жизни, хотя бы пока ты жив. Ну, я помчался! Профессор, вы меня пугаете. Вообще я преклоняюсь перед вашим искусством, но на этот раз мне кажется, вы совершили роковую ошибку. (Уходит.)
Швиттер поднимается и бросает сигару в левую печку.
Швиттер. Давайте кончать. (Засучивает левый рукав пижамы, идет к Шлаттеру.)
Шлаттер. Да, мой дорогой, с моральной и медицинской точки зрения вы это обязаны сделать. Ваши легкие — ветошь. (Он указывает на рентгеновские снимки.) Ваши почки — обломочный материал, ваше сердце — кладбище, перепаханное бесчисленными инфарктами. Ваш мозг — сплошная известка, а ваша простата…
Швиттер. Это ужасно. Сделайте мне укол.
Шлаттер заталкивает Швиттера в постель.
Шлаттер. Если бы я мог!.. Если бы я мог!.. Сколько раз я был готов исключительно из милосердия впрыснуть вам смертельную дозу. Ни один человек меня бы не упрекнул. Вы были самым роскошным безнадежным случаем в моей практике. Но вместо того, чтобы просто дать вам умереть, я боролся за вашу жизнь, черт бы меня побрал. Целыми днями я не вылезал из операционной. Подключил вам искусственную почку, вставил вам в брюшную полость кишки из синтетического материала. Накачивал ваши легкие ядовитым газом. Заражал вас радиоактивными элементами. При этом не верил в ваше исцеление, вот в чем трагедия. Я с диким упорством противился смертельному исходу, но любого ординатора, который заикнулся бы, что у вас есть хоть малейший шанс выжить, я выгнал бы из клиники!
Швиттер. Да сделайте же наконец укол!
Шлаттер. Вы с ума сошли?
Швиттер. Умоляю вас.
Шлаттер. Ни в коем случае.
Швиттер. Не понимаю ваших сомнений.
Шлаттер. Сомнений? Почтеннейший, с вашей стороны было весьма безалаберно не умереть, так будьте же по крайней мере любезны войти в мое положение! Сделай я вам укол в больнице, вас давно похоронили бы. Если я вас уколю сейчас, прокурор похоронит меня. Соображаете, в каких я тисках? (Горячится.) Ужас. Для разумных людей я стал посмешищем, а верующие убеждены, что вы воскресли. Да, это — катастрофа. Для одних я стал дураком, для других меня одурачил Бог, так или иначе я опозорен. (Садится к столу.) Надо же, чтобы у меня воскрес как нарочно лауреат Нобелевской премии! Министр здравоохранения наорал на меня по телефону, а министр культуры успокоился лишь после того, как я клятвенно заверил его, что вы умрете сегодня пополудни. И что прикажете ему теперь делать со своей надгробной речью и правительственными похоронами? Скандал невообразимый. Все падает на меня. А ведь Шлаттер подарил мировой хирургии зажимную цангу и усовершенствовал костную пилу! Надевайте шубу!
Швиттер. Зачем?
Шлаттер. Вы вернетесь со мной в больницу, немедленно.
Швиттер. В больницу?
Шлаттер. Вы не ослышались, мой дорогой.
Швиттер. Что мне там делать?
Шлаттер. Я разберу вас клинически на части, да так, что у вас в ушах зазвенит и в глазах потемнеет. Я досконально проверю все эти ваши возрождения. Держу пари: то, что вы все еще живы, — сугубо невротический феномен.
Швиттер. Всё сначала?
Шлаттер. Иной возможности реабилитироваться у меня нет. За вашим случаем — и мною — коллеги давно следят. Если я не представлю безупречных доказательств, что вы умирали дважды, я больше никогда не обрету источник существования у недоразвитых.
Швиттер. Это становится все неприличнее.
Шлаттер. Пошли, быстро!
Швиттер. Чтобы снова мучить меня!
Шлаттер. Чтобы наконец вылечить вас! (Присаживается к Швиттеру на кровать. Отеческим тоном.) Окончательно. И не стройте иллюзий! Вашему общему состоянию можно петь дифирамбы, но в остальном!.. Желудок вам надо удалить, это я всегда говорил. И когда пищевод будет напрямую соединен с тонкой кишкой, это даст не только немедленное, но и длительное улучшение в пределах возможного. Кураж, почтенный мэтр, главное сейчас — не отступать. Даже я настроен оптимистически.
Молчание.
Швиттер. Нет.
Шлаттер. Швиттер!
Швиттер. Я не хочу снова надеяться.
Шлаттер. Боже ты мой, да вы вправе надеяться.
Швиттер. Сыт надеждами. Плевал я на них.
Молчание.
Шлаттер. Это значит… (Встает.) Высокочтимый мэтр, я поражен. Вы отказываетесь меня сопровождать?
Швиттер. Оставьте меня! (Накрывается одеялом.)
Шлаттер. У меня мурашки забегали по спине. Я борюсь за вашу жизнь, а вы предаете меня.
Швиттер. Это вы предаете меня.
Шлаттер. Господин Швиттер… (Идет к креслу.) Вы не смеете меня выпроваживать.
Швиттер. Убирайтесь вон!
Шлаттер. Я врач. Я утратил доверие своих пациентов. Дайте мне еще один шанс!
Швиттер. У нас обоих нет больше никаких шансов.
Шлаттер. Вы меня уничтожаете.
Швиттер. Возможно.
Шлаттер. Такого унижения я не перенесу.
Швиттер. Пожалуй.
Шлаттер. Я покончу с собой.
Швиттер. Вашему эгоизму нет предела.
Шлаттер. Умоляю вас.
Швиттер. В предсмертные минуты я не хотел бы видеть вашу рожу.
Молчание.
Шлаттер. Ваша гонка за смертью угробит и меня.
В дверях появляется госпожа Номзен, толстая, грубоватая, в темном платье и шляпе, с белыми гвоздиками в руке.
Госпожа Номзен. Великий Боже!
Швиттер. Кого там еще принесло?
Госпожа Номзен. Господин Швиттер, сам! Совсем растерялась! Вот уж не ожидала. Извиняйте, господа, я присяду, я старая женщина, пора на кладбище, давно пора, еле по лестнице взобралась, и сразу такой расплох… (Ковыляет к стулу.) Люблю на жестком сидеть, в отеле «Бельвю» тоже не на мягком сижу. (Садится.) Я там заведующая туалетом, господин Швиттер, и потому знаю вас. Со своего места я слежу и за дамской комнатой и за мужской. Ох, ноги как распухли, Боже ты мой. (Растирает ноги.)
