Дети странного наследия. - Аринин Дмитрий Е. (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
Я понял, что нас обманули, что Деда Мороза, наверное, вовсе не существует, а если и существует, то видимо мы вели себя плохо весь год, раз он к нам не пришел и не поздравил. Мне обидно за сестру, ведь она еще пока ничего не понимает, а родители пользуются этим, и обманывают ее. Если лгут собственные родители, то, что говорить о других людях. Всё лож! Все лгут! Дети, выросшие на лжи! С колыбели! С момента рождения! С первой каплей грудного молока! Лож в колыбельных песнях, в материнских словах: «Я тебя люблю!» Меня переполняет злость, я сжимаю кулаки и стискиваю зубы с такой силой, что тишину пронзает хруст костяшек и скрип зубов. Я кричу: «С новым годом, папа!» и толкаю отца в пылающий камин.
«Жако»
«Если у тебя есть дитя,
То оно убьет тебя!»
Первые занятия второго класса после летних каникул начались со слов «Дети, вы должны написать сочинение на тему «Как я провел лето». Мне действительно интересно узнать, как же вы провели лето?
Прежде чем приступить к написанию сочинения, я сделаю отступление к событиям, которые немного объяснят, почему это лето, я провел именно так, как написал.
«Я родился, формально в полноценной семье. Мама сутками работала, домой приходила только переодеться, по этому времени на мое воспитание у нее не было. Папа наоборот, был всегда дома, физически, но духовно его не было, так как он постоянно напивался и спал. Воспитанием моим занялся Жако. Жако – это говорящий, волнистый, желто-зеленый, с длинными перьями, среднего размера попугай. Жако подарили родителям на свадьбу, и сколько ему точно лет, мне не известно. Он большую часть времени проводит в клетке, хотя дверка всегда открыта, но он выходит только, чтобы расправить крылья. Поднимется на верхушку клетки, походит кругами, потянется и обратно в клетку, потому что его ждет зеркало, поставленное возле клетки, в котором он любуется своим отражением, поднимая для красоты хохолок. Так что, воспоминания из детства, это постоянно пьяный папа, который просыпался, шел в магазин за выпивкой, говорил бранные слова «…на этот ё… свет!» Мама приходила домой один раз в день постоянно покрытая ссадинами, ушибами, синяками и свежими порезами, которые покрывали все ее тело. Я бы предположил, что ей достается от папы, но они редко виделись, почти не разговаривали, а, следовательно, не ругались и не дрались. Жако учил меня разговаривать.
В таком порядке проходило все детство пока, мама не пришла домой с животиком. Жизнь поменялась к лучшему. Папа бросил пить, устроился на работу. Мама наоборот пришла с работы домой. Жако научил меня разговаривать. Русская мечта – дом и счастливая семья, сбылась.
Я отправился учиться в первый класс, и в это время родилась сестренка. В школе родителей похвалили, за то, что они мне дали хорошее воспитание. Мама с недоумением смотрела на папу, и не понимала, когда он успевал мной заниматься, а папа смотрел на маму, и думал то же самое. О заслугах Жако, никто не догадывался.
Русская мечта рухнула быстрей, чем была придумана. Я понял, что все хотят счастья, но счастье не хочет никого. В мае я узнал, что у меня есть бабушка, а вернее была бабушка. Она умерла по счастливой случайности, сказала мама, и нам достался по наследству домик в деревни. На лето мы переехали в него жить. В июне сестренка начала ползать по всему дому, и потихоньку ходить. Мама вышла сразу на работу, домой начала приходить снова раз в день, принося детское питание. Папа три дня посидел с сестренкой, но не смог вынести ночного плача, и снова начал пить. Провел еще три дня с ней, и вовсе забухал, и осталось только его физическое присутствие, а духовное, как всегда, было не с нами, но он по-прежнему произносил бранные слова «…на этот ё… свет!»
Воспитанием сестренки занялся я и Жако. Жако уже одного ребенка воспитал, а я брал примеры из личного опыта. Помимо воспитания сестренки, мне пришлось взять все заботы по дому. Я таскал воду в дом и в баню из речки, протекающей за нашим огородом, достаточно выйти за забор и набрать воду, что, конечно же, облегчало труд, по натаскиванию воды. Еще мне приходилось колоть дрова, топить баню и дом. Жако в это время занимал сестренку, ей нравилось ползать за ним, и пытаться поймать за хвост. Я и Жако разговаривали с сестренкой, играли, а перед сном, Жако садился на подушку возле нее, а я читал им, пока она не заснет. Любимой книжкой была «Приключения дяди Степы», толстая книга страниц в семьсот. Я закрывал книгу, и уходил спать, но за ночь, мне приходилось несколько раз возвращаться, так как сестренка просыпалась и начинала плакать, и мне приходилось вновь читать сказки, петь песенки, чтобы убаюкать ее. Говорят, что человек привыкает ко всему, но это лож, никто, никогда не привыкнет к детскому плачу! Человек может смириться, но не тот, который просыпается по несколько раз ночью, идет успокаивать ребенка, а сам в итоге не спит совсем, и так продолжается день за днем, каждый день, как «день сурка». В дальнейшем, чтобы сестренка не плакала или плакала меньше, я стал спать на ее кровати, все равно приходится к ней возвращаться.
Так проходило лето. Папа пил и спал. Мама работала, приходила снова в ссадинах, синяках и порезах по всему телу, но с каждым разом она начала приходить пьянее и пьянее, пока и вовсе не стала падать на пороге. Когда ты растешь в окружение пьяных людей в семье, у тебя вырабатывается неприязнь к алкоголю, и ненависть к пьяным людям, чем дольше и больше они пьют, тем сильнее ты их ненавидишь. Доходит до того, что если ты находишься возле немного выпившего человека, ты его ненавидишь всем сердцем, и готов убить.
До конца лета ничего не менялось.
В один из вечеров, сестренка долго не могла уснуть, и мы с Жако уже не знали, как быть с ее капризами, я весь вечер носил ее на руках, и она уснула. Я положил ее в постель, и сам начал готовиться ко сну. Я устал. Но не успел лечь, как в дом вошел пьяный папа. Он зашел в кухню, начал кричать и браниться. От крика проснулась сестренка, и заплакала. Я попытался ее успокоить, но не получалось, она плакала, плакала и плакала. Я дал ей «дядю Степу», посадил рядом Жако, а сам пошел к папе. Он сидел за столом и смотрел в журнал. Папа достал водку и начал пить из горла, браниться, а потом и вовсе заплакал. Сначала он плакал тихо, но с каждой пролитой слезой, и залитой каплей водки, он начинал рыдать сильнее и сильнее. Я попросил его успокоиться, потому что сестренка не может уснуть, но он ударил меня нагой в живот, и вышел из дома. Я упал и ощутил слезы на лице, но не от боли, а от обиды, злости и ненависти. Я подошел к журналу, и прочитал на обложке «БойВой». Открыл на середине, и увидел маму. На ней немного красной и белой одежды, она пристегнута и истекает кровью, а мужчина держит в руках серп и молот и делает взмах, чтобы ударить. Надпись под мамой «Везде и всюду, пионер готов к блуду!» Я закрыл журнал и вошел в комнату, сестренка сидела на полу на книге и улыбалась. Оглядев комнату, я не увидел Жако, но посмотрев еще раз на сестренку, я увидел, что из-под книги виднеется крыло и хвост Жако. Я столкнул сестренку с книги, она заплакала. Я поднял «дядю Степу», и увидел лежащего Жако. Он смотрел на меня и тяжело дышал. Сестренка плакала. Я взял аккуратно Жако, и пошел на улицу показать папе, чтобы он помог ему. Когда я вышел на задний двор, папа сидел на дровах, плакал и пил. Я протянул Жако, и попросил помочь. Он взял его, швырнул в кусты, толкнул меня, и упал вместе со мной. Я вскочил и подбежал к Жако. Он смотрел на меня, и все еще тяжело дышал. Слезы бежали по лицу. Я взял топор, подошел к лежащему отцу, замахнулся и опустил лезвие топора на шею. Кровь хлынула струями, и залила мне ноги и руки. Я оставил топор воткнутым в отца, поднял Жако, и вернулся в дом. В кухне стояла мама, и рассматривала «БойВой», сестренка плакала. Я протянул Жако маме, со словами, он умирает. Мама увидела меня окровавленного, бросила журнал, упала на колени, выбила из рук Жако, схватила за плечи и начала трясти, спрашивая, что случилось. Я посмотрел на Жако, лежащего в углу кухни, и новая волна слез окатила меня. Я толкнул маму, взял со стола нож, воткнул ей в шею и сказал: «Спасибо мама, за то, что родила меня на этот ёбанный свет!» Сестренка плакала. По моим рукам потекла теплая кровь. Мама схватилась за шею и упала, хрипя что-то на полу. Я поднял Жако, вошел в комнату и опустил его на кровать. Сестренка лежала на полу и плакала, плакала, плакала. Я взял подушку, подошел к ней, накрыл лицо и прижал. Плач становился тише и тише, пока вовсе не прекратился. Я вернулся к кровати и поднял Жако. Его глаза открыты и смотрят на меня, но он уже не дышит. Я лег на кровать, обнял Жако, закрыл глаза и уснул».
