Зимняя сказка - Шекспир Уильям (лучшие книги читать онлайн .txt) 📗
Нас тридцать миль прогонишь поцелуем, —
А шпорой — еле сдвинешь. — Ну открой же:
Второй мой подвиг — то, что он остался,
А первый — что? Когда он совершен?
Скорей, иль я сгорю от любопытства!
Ты совершила первый раз добро,
Когда меня, три месяца промучив,
Любимым назвала и протянула
Мне руку белоснежную, воскликнув:
«Твоя навеки!»
Лучше не сказать!
Итак, два славных подвига — и первый
Мне дал навеки мужа-короля,
Второй, на время, друга.
(Протягивает руку Поликсену.)
(в сторону)
Слишком пылко!
От пылкой дружбы — шаг до пылкой страсти.
Как бьется сердце… Сердце так и пляшет…
Но не от счастья, не от счастья, нет…
Иль то игра, возникшая случайно
От доброты, сердечности, радушья?
Опасная, однако же, игра!
Иль я воображением обманут?
Нет, эти взгляды, и касанья рук,
И эти пальцы, вложенные в пальцы,
Ответные улыбки, этот вздох,
Подобный стону раненого зверя, —
Такой игры мое не терпит сердце,
Не скроют брови ярости моей. —
Мамиллий, ты мне сын?
Да, государь.
Ты — мой, пострел. Но чем ты нос испачкал?
Все говорят, твой нос похож на мой.
Фу, капитан, не надо быть грязнулей,
Старайтесь чистым быть, мой капитан.
Рогатый скот — быки, телята — чисты!
Ну, мой теленок! Что ж, ты мой теленок?
Да, если вам угодно, государь.
Чтоб видно было сходство между нами,
Ты должен стать рогатым. А болтают,
Что мы с тобою, мой теленок, схожи,
Как два яйца. Так бабы говорят.
Им врать легко, но, будь они фальшивей
Воды и ветра, крашеных волос,
Костей игральных под руками плута,
Который хочет загрести чужое, —
Все ж это правда: мальчик схож со мной.
Ну, подойди, мой паж, и посмотри
В мои глаза глазами голубыми.
Мой милый мальчик! Сын мой! Кровь моя! —
Могла ль она? Могла ли эта самка?..
О ревность, как впиваешься ты в сердце!
Немыслимое делаешь возможным
И явью — сон. Откуда власть твоя?
Мелькнувший призрак одеваешь плотью —
И человек погублен. И ничто,
Преобразившись в нечто, существует,
И мозг отравлен, ум ожесточен.
О чем король задумался?
Что с ним?
Он озабочен.
Государь, в чем дело?
Что с вами, брат мой?
Вы глядите хмуро,
Как будто рассердились, мой супруг.
Нет, нет, ну что вы! Иногда природа,
Пресытясь видом нежности сердечной,
Себе забаву новую находит
В жестокосердье. Я глядел на сына
И мысленно переносился в детство,
Тому назад на года двадцать три,
В те дни, когда ходил я без штанов,
В темно-зеленом бархатном камзоле,
За поясом серебряный кинжальчик
В наморднике, чтоб укусить не мог, —
Игрушка также может стать опасной!
И думалось; я, верно, был в ту пору
Похож на это зернышко, жучка,
На этого пострела. —
(Мамиллию.)
Честный друг мой!
Когда ты станешь сильным и большим,
Как отвечать ты будешь на обиду?
Я буду драться, государь.
Вот как!
Счастлив твой жребий! — Мой бесценный брат,
Вам так же дорог юный ваш наследник,
Как нам — наш сын?
Когда я дома, брат мой,
Он для меня все в мире: и забота,
И радость, и печаль, и утешенье,
Мой друг, мой враг, солдат мой и вельможа,
С ним летний день короче зимних дней.
Он все, чем нас обворожает детство,
Мой избавитель от тяжелых дум.
Таков и мой высокочтимый рыцарь.
Мы, понимая важность ваших дел,
С ним удалимся, чтоб не стать помехой. —
Ты, Гермиона, из любви ко мне,
Всем удовольствуй дорогого гостя.
Пусть лучшее — чего дороже нет —
В Сицилии мой брат получит даром.
Ведь после вас двоих — тебя да сына —
Он мне дороже всех…
Мы в сад пойдем. Вы к нам придете? Ждать вас?
Вы можете идти куда угодно,
Я вас найду везде, хоть под землей.
(В сторону.)
Ловец хитер, и пташкам невдомек,
Что он для них уже раскинул сети.
Добро, добро!
(Наблюдая за Поликсеном и Гермионой.)
Ишь как она к нему
Свой птичий нос и губы протянула,
Чтоб дерзкой откровенностью кокетства
Сбить мужа с толку.
Поликсен , Гермиона и свита уходят.
Наконец ушли…
Рога, рога! громадные рога!
Играй, мой сын, — и мать твоя играет,
И я играю, но такую роль,
Которая сведет меня в могилу.
Свистки мне будут звоном погребальным.
Играй, играй! Иль твой отец рогат,
Иль дьявол сам его толкает в пропасть.
О, разве я один? Да в этот миг
На белом свете не один счастливец
Дражайшую супругу обнимает,
Не помышляя, что она недавно
Другому отдавалась, что сосед
Шмыгнул к жене, как только муж за двери,
И досыта удил в чужом пруду.
Хоть в этом утешение: у многих
Ворота настежь, как ни запирай,
И если б всех распутство жен смущало,
Так каждый третий в петлю бы полез.
Лекарства нет! Какая-то звезда
Все развращает, сводничает всюду
И отравляет воздух — ей подвластны
И юг и север, запад и восток. 2
Один лишь вывод — чрево не закроешь:
И впустит в дверь и выпустит врага
Со всем добром. И тысячи мужей
Больны, как я, но этого не знают. —
