Камни его родины - Гилберт Эдвин (бесплатная регистрация книга .txt) 📗
– Единственное критическое замечание, Эб, – сказал Рафф. – Вот этот камин, он что – для лилипутов? Какого дьявола ты не построил здесь настоящий камин для мужчины? Подумать только, я – Рафф Блум! – должен рассказывать тебе о самых святых традициях американской доколониальной архитектуры! Камин так камин: футов пять в высоту и не меньше семи футов шириной. А в глубину хватит и двадцати четырех дюймов. Вот! У такого камина можно и пятки поджарить и спину, да кое-что еще... не будем уж уточнять. Словом, камин – это сердце всего дома.
И Рафф занялся индейкой.
– Как ты думаешь, он долго пробудет у нас? – Нина сидела у туалетного столика и наносила на лицо кольдкрем.
– Не знаю, – ответил Эбби, застегивая пижаму. – А что?
– Да нет, ничего, – сказала Нина. – Только он такой неряха. К тому времени, когда он отправился спать, наша гостиная была разгромлена начисто.
– Да, – согласился Эбби, который тоже не любил неопрятных людей, но делал исключение для Раффа. – А как все-таки мило с его стороны достать для нас это деревце и тащить его сюда через весь континент!
– Угу! – сказала Нина, что могло означать вежливое согласие. По отношению к Раффу она всегда была чрезвычайно лояльна.
– Ох, вспомнил! У него ведь нет сигарет. – Эбби накинул халат, взял с бюро нераспечатанную пачку и направился к двери. Я сейчас вернусь. – Оглянувшись на Нину, он вдруг закрыл дверь, вернулся и поцеловал ее в губы, обведенные белой полоской крема.
– Остин, что ты! Ведь я намазалась! – Она состроила гримаску своему отражению в зеркале.
– Я моментально вернусь, – повторил Эбби, не отрывая глаз от зеркала, в котором отражались ее худенькие белые плечи и молодые груди, чуть розовевшие сквозь ночную рубашку. – Ты подожди меня, Нина, хорошо? Я сейчас.
– Ох, Эб, так поздно!.. Я устала.
– Ну, на террасе в обществе Уоллеса Гришэма ты не выглядела усталой, – вырвалось у него.
– Эб, ради бога!..
В глазах у нее мелькнула такая досада, такое раздражение, что он поспешно сказал:
– Прости, я не хотел... не собирался вспоминать об этом. – Он виновато погладил кончиками пальцев ее плечо и вышел из комнаты, отлично понимая, что с возвращением можно не спешить.
Проходя через гостиную, он заметил на террасе белую фигуру. Это была Трой: она сидела на железной скамье в купальном халате и курила. В ночном сумраке ее лицо казалось особенно бледным.
– Ты почему не в постели, Эб? – спросила она, когда он подошел к ней.
– Хочу отнести Раффу сигареты, – ответил он. – Я как раз собирался задать тебе такой же вопрос. А где Винс? – Он пристально посмотрел на нее. – Что-нибудь не в порядке, Трой?
– Не спится. Хотела постучать к вам, но потом решила, что это будет бессовестно. Вы ведь как-никак молодожены.
– Нет, я... – Он оглянулся на окна гостиной. – Вот только отнесу это Раффу...
– Я, пожалуй, еще посижу тут, – сказала Трой и добавила ему вдогонку: – Знаешь, тут в кустах сирени какие-то птички свили себе гнездо.
Проходя по коридору, он ломал себе голову – что могло случиться у Трой.
Вот и спальня Раффа. Эбби негромко постучал.
– Я вспомнил, что ты без сигарет, – сказал он, когда Рафф открыл ему.
Рафф стоял в дверях: нижний этаж обмотан голубым мохнатым полотенцем, волосы мокрые – он принимал душ.
– Вот это сервис, Эб! – воскликнул Рафф, тут же открывая пачку. – Только ты лучше не балуй меня, не то я застряну здесь надолго. Помнишь, я рассказывал тебе анекдот о женщине, которая пожаловалась раввину, что у нее в доме слишком много народу?
Эбби кивнул и улыбнулся:
– Эта комната записана у нас за тобой.
– Благодарю. – Рафф подошел к огромному окну и плюхнулся в большое плетеное кресло.
– Кстати, – заметил Эбби, – твои готовальни и книги у меня в кабинете.
Он тут же пожалел, что сказал это, так как Рафф добавил:
– И они обошлись тебе в семьдесят монет.
– Я ведь не к тому, Рафф.
– Знаю, что не к тому.
– Но если ты опять собираешься их продать, – сказал Эбби, – то я предпочел бы, чтобы они остались здесь.
– Самое надежное место, – сказал Рафф, закуривая.
Они немного помолчали.
– Черт побери, Рафф... Мы с Верном все-таки получили этот заказ Тринити-банка, так что я чувствую себя крезом... Насколько я понимаю, ты сейчас на перепутье, и я мог бы...
– Совсем забыл сказать тебе, – перебил Рафф. – С понедельника я приступаю к работе.
– Да ну? Вот так новость! – Эбби присел на край низкой двухспальной кровати. – Где? У кого?
– В Нью-Йорке.
Пораженный Эбби смотрел на него во все глаза.
– Понимаешь, это не совсем то, чего бы мне хотелось, – объяснил Рафф, – но все сложилось так, что я почувствовал: нужно соглашаться. Хоть я и не суеверен.
– Ну, это как сказать!.. – Эбби закурил, но после первой же затяжки закашлялся. В груди у него хрипело. Он отложил сигарету.
– Разве что чуть-чуть: унаследовал от матери, – уступил Рафф.
– А что за работа?
– Видишь ли, это началось еще весной; я встретился на западном побережье с Гомером Джепсоном, и он дал мне два письма: одно к «Гаррисону и Абрамовичу», а другое – к «Скидмору, Оуингзу и Меррилу». Как-то утром я пошел в контору Гаррисона и на Рокфеллер-плаза столкнулся с Мэтью Пирсом, повелителем Уэйр-д-Холла. Он спрашивает, куда я иду, а я говорю – к Гаррисону; он спрашивает – зачем, а я говорю – насчет работы; он говорит, что у него в конторе есть для меня место, хотя им и не часто приходится строить бордели из стекла, а я... Словом, не успел я оглянуться, как уже пожимал руку его главному архитектору. Предприятие у них огромное – короче говоря, это как раз то, чего мне чертовски хотелось бы избежать. Но потом я решил, что будет полезно поработать в большой фирме и в большом городе, чтобы подучиться.
– Рафф... – Эбби указал приятелю на сигарету, которая догорела до самого мундштука. Рафф посмотрел на нее, вздрогнул, и окурок упал на пол. Эбби быстро нагнулся, поднял его и бросил в пепельницу.
– Чуть без пальцев не остался, будь она проклята! – Рафф помахал рукой. – А может, это примета, намек?
– На что?
– Понятия не имею. Скажем, на то, что мне не следует идти на эту работу? – Он подался вперед и продолжал: – Я ведь совсем не в восторге, Эбби, не то что в тот раз, когда я получил место у Сааринена.
– По-моему, это замечательный шанс для тебя, – сказал Эбби. Он поглядел на дверь, и ему пришло в голову, что дом полон народу и утром уже нельзя будет побеседовать с Раффом с глазу на глаз. – А как здоровье твоей матери? Или ты предпочитаешь не говорить об этом?
Рафф рассматривал свои руки.
– Ты ведь знаешь, я ездил к ней...
– Ну, и что же?
– Дело дрянь, Эбби.
– Ей нисколько не лучше?
– На этот раз она даже не узнала меня.
– Что ты говоришь! – Эбби понял, что поступил правильно, расспрашивая Раффа: Раффу нужно с кем-нибудь поделиться, это ясно.
– Я поехал к ней, – медленно начал Рафф, – чтобы посмотреть, нельзя ли забрать ее оттуда и пристроить где-нибудь на Востоке. Но об этом и речи быть не может. Она не поедет. – Рафф встал и туже затянул узел полотенца. – Она уверена, что... Понимаешь, она думает, что по-прежнему живет в нашем старом доме в Сэгино. Все время ходит по комнатам и приказывает санитарам пройтись пылесосом по гостиной или стереть пыль с люстры в столовой, а сама то и дело поглядывает в окно, не едет ли Моррис. Она сказала мне, что хочет навести порядок в доме, так как Моррис вот-вот вернется из поездки. – Воспоминания нахлынули на Раффа, и глаза его затуманились. – Есть такое выражение: смерть от разбитого сердца. Вот это и случилось с Джулией. Сердце ее разбито. В этом все дело. Ничего больше. Не стало Морриса, и не стало жизни, и разум ее... Словом, Эбби, это настоящее слабоумие. Она не подпускает к себе врачей, когда они приходят, чтобы впрыснуть ей инсулин. Это больше всего тревожит меня. И она хочет всегда быть одетой, чтобы Моррис, когда он войдет, нашел ее привлекательной. – Рафф обвел комнату невидящими глазами. – Меня это просто доконало.
