Фрейд - Сартр Жан-Поль Шарль Эмар (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗

Брейер. Но вам хотелось туда пойти?

Сесили (с раздражением). Я же вам сказала, что хорони­ли моего отца!

Брейер. Но на похороны вы не пошли.

Сесили. Потому что мне помешало…

Брейер. Что?

Сесили. Что… что… (Тоном отчаяния.) Я больше ничего не вижу.

Брейер. Что же произошло накануне?

Сесили. Ничего. Был вторник. Я стояла у гроба.

Брейер. А в понедельник?

Сесили. В этот день принесли тело.

Брейер (удивленно). Понедельник? Наверное, вы ошибае­тесь, Сесили: так быстро людей не хоронят.

Сесили (упрямо). В понедельник к нам принесли тело.

Брейер. Дитя мое, прошу вас, соберите ваши воспоминания. В понедельник вашего отца на улице сразил сердечный при­ступ и привезли его тело. Во вторник его положили в гроб, а в среду похоронили. (Сесили беззвучно плачет. Слезы те­кут у нее по щекам. Брейер глубоко растроган.) Отвечай­те, Сесили. Не плачьте! (Явно нервничая.) Не плачьте! До­вольно!

Слезинка осталась на щеке Сесили. Брейер протягивает руку и кон­чиком указательного пальца смахивает ее.

Фрейд, смущаясь, смотрит на Брейера, потом сразу же отводит глаза и глядит на Сесили.

Та слегка расслабилась, почувствовав легкое прикосновение пальца Брейера к своей щеке.

Сесили (неожиданно бесстрастным голосом). Он умер не в понедельник. Приступ случился в ночь с субботы на вос­кресенье.

Брейер (потрясен). Как так? (Бросает многозначитель­ный взгляд на Фрейда.) Вы мне никогда об этом не говори­ли. Что произошло с субботы до понедельника? Где находи­лось тело?

Сесили. Оно было..

Брейер. Где?

Сесили. В… в… больнице.

Брейер. В больнице? Почему?

Она не отвечает. Фрейд подался вперед, жадно вглядываясь в ее лицо.

Сесили. Потому что матери в Вене не было.

Брейер. Где же она была?

Сесили. В Граце. У своего брата.

Брейер. А вы?

Сесили. В доме, совсем одна. ( В кадре – только подушка и лицо Сесили.) Совсем одна.

Она открывает глаза, встает. Перед нами – та же комната, но ставни закрыты. Горит ночник.

(10)

Фрейд и Брейер исчезли; стулья, на которых они сидели, стоят на привычных местах. У Сесили – зритель видит ее лицо – теперь зрение нормальное; косоглазие совсем исчезло. Она в ночной рубаш­ке. Торопливо хватает халат, набрасывает его, завязывает пояс, сует ноги в домашние туфли и берет ночник.

Голос Сесили за кадром. Было за полночь. Я думала, они дверь разнесут.

Сцена должна быть снята с абсолютной достоверностью, точно так же, как все предыдущие. За кадром слышатся лишь голоса Сесили и Брейера. Ни одного постороннего звука.

Она подходит к двери своей комнаты, открывает ее, выходит в при­хожую и приближается к входной двери. Прислушивается.

Брейер (за кадром). Кто они?

На парадной лестнице. Все залито лунным светом. Двое полицейских стучат в дверь.

Сесили. Как кто?

Брейер. Кто стучался?

Сесили (за кадром). Врачи.

Створки двери раскрываются, и мы видим двух мужчин – они в меховых шубах, с длинными бородами, – которые кланяются с изы­сканной вежливостью, держа в руках цилиндры.

Сесили (голос за кадром). Они пришли мне сообщить.

Сесили слушает их (губы мужчин шевелятся, но не слышно ни еди­ного слова); глаза ее в ужасе расширяются, она закрывает рот рукой и падает.

Они бросаются к ней, подхватывают и ласково ведут к запряженному парой лошадей экипажу с открытым верхом. Вся эта сцена долж­на быть сыграна актерами без малейшей утрировки, но оставлять впечатление некоей искусственности.

Ее усаживают на заднее сиденье: на переднем сидят, поставив ци­линдры на колени, два врача. Кучер стегает лошадей, которые берут с места в карьер.

Откинувшаяся на заднее сиденье, не говорящая ни слова, Сесили прекрасна, бледна, трагична.

Фрейд (голос за кадром). Какие врачи?

Образ Сесили буквально «взрывается», и мы возвращаемся в комнату.

Фрейд. Обычно посылают курьеров или санитаров.

Сесили с широко раскрытыми глазами, похоже, не слышит его. Брейер отпускает руку Сесили и резким, даже грубым жестом, кото­рый контрастирует с его изысканными манерами, велит Фрейду за­молчать. Тот, оробев, не возражает.

Брейер снова берет Сесили за руку.

Брейер (с нежностью). Продолжайте, дитя мое, продол­жайте.

Сесили. Мы приехали в больницу после полуночи.

Коридор. На стенах фрески, изображающие мифологические сцены:

Венера, выходящая из пены морской (подражание Боттичелли), Да-ная и золотой дождь (подражание Тициану), Весна (подражание Боттичелли). Слева и справа полуголые статуи-кариатиды, подпира­ющие потолок.

Двери (маленькие, но роскошные: из мореного дуба, с медными руч­ками). Над ними таблички: «Отделение офтальмологии», «Отделение неврологии» и т.д.

Все тихо, только слышатся звуки оркестра, исполняющего венский вальс.

Сесили. Для больных играли музыку.

Сесили вместе с двумя докторами, которые вновь надели цилиндры, торопливо идет по коридору.

Сесили. Я вспомнила! Ковер был протертый, я чуть не упала.

Мы видим, что пол покрыт красным ковром. Ковер грязный и местами порван. Правой домашней туфлей Сесили зацепилась за край дырки.

Она оступается, но удерживает равновесие. Врач опускается на ко­лено и протягивает ей туфлю. Музыка звучит громче, становясь иг­риво-веселой.

Сесили. Я не могла ее вынести!

Брейер (голос за кадром). Что?

Сесили. Музыку. (Сухим тоном.) Вальсы не играют, когда покойник в доме.

Внезапно с правой стороны распахивается дверь. Врачи становятся по обе стороны двери и, склонившись в поклоне, показывают, куда ей следует идти. Она входит в небольшую комна­ту, стены которой обиты шелком.

Фреска на низком потолке изображает пифий Микеланджело. Их фигуры скомпонованы вокруг стеклянной люстры (освещение газо­вое). Громко звучит музыка. Во всех углах какие-то безглавые греко-римские статуи.

Сесили. Мы вошли. Это была какая-то странная комната. Всюду статуи. Санитарки дрожали от холода, у них мурашки бегали по коже.

Мы видим, что вокруг кровати, заслоняя лежащего на ней человека, толпятся женщины в коротких рубашечках, на которые они наспех набросили больничные халаты, даже не позаботившись их застегнуть. Все ярко накрашены, но лица у них суровые и строгие, волосы стя­нуты в пучок.

Брейер (с удивлением). Мурашки? Почему?

Сесили. Было поздно, наверное, их подняли с постелей, как и меня. Под халатами у них были одни рубашки. (Одна из санитарок поворачивается и идет к Сесили.) Так глупо.

Санитарка в одной рубашке подходит к Сесили и показывает на кровать.

Сесили. Так нелепо. Я видела одну, которая была совсем без халата. (Крупный план: Сесили в ужасе смотрит на са­нитарку, ту не видно.) Должно быть, я вспомнила что-то не то.

Снова появляется санитарка в застегнутом на все пуговицы халате.

У нее строгое, без косметики, лицо, строгая прическа.

Она берет Сесили за руку и подводит к кровати.

Голос Сесили за кадром (совсем изменившийся, не­сколько пошловатый). Живо, девочки, катитесь отсюда!

Брейер (потрясен). Что вы сказали?

Сесили. Это не мои слова.

Женщины отходят от кровати. Кровать железная. Похожа на ту койку, что мы видели в первой части, в больнице.