Только правда (Некрасов) - Сартр Жан-Поль Шарль Эмар (читать полные книги онлайн бесплатно TXT) 📗
ЯВЛЕНИЕ ВОСЕМНАДЦАТОЕ
Те же, телохранители, Гобле и Сибило.
Жорж (подозвав телохранителей). Он сошел с ума. Уведите его.
Телохранители бросаются на Демидова и выводят его в среднюю дверь. Жорж хочет воспользоваться суматохой, чтобы убежать, но у правой двери сталкивается лицом к лицу с Гобле, который вносит на плечах вдребезги пьяного Сибило.
Гобле (кладет Сибило на кресло). Отдохни, старина. Сейчас я принесу мокрое полотенце.
Сибило. Гобле, дорогой Гобле, ты моя мать. (Рыдает.) Я обманул родную мать. Я тебя увел на кухню, чтобы ты не арестовал мошенника.
Гобле (насторожившись). Какого мошенника?
Сибило. Жоржа де Валера.
В это время Жорж сделал полный круг, обогнув комнату, снова дошел до правой двери.
Гобле. Жорж де Валера? Где он?
Жорж уже в дверях.
Сибило (показывает пальцем). Вот!
Гобле. Стой! (Выхватывает револьвер и бросается вслед Жоржу, стреляя на ходу.)
Гости (в ужасе). Большевики! Большевики! Нас уже расстреливают!
Занавес
КАРТИНА СЕДЬМАЯ
Квартира Сибило. Ночь. Жорж влезает в окно. Вepоника входит и зажигает свет. На ней то же платье, что в третьей картине; она собирается уйти. Жорж становится за ее спиной с поднятыми руками, улыбаясь.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Жорж. Добрый вечер!
Вероника (обернувшись). А-а, Некрасов!
Жорж. Некрасов умер. Зови меня Жоржем и опусти шторы. (Опускает руки.) А ты так и не сказала мне, как тебя зовут.
Вероника. Вероника.
Жорж. Милое французское имя. (Падает в кресло.) Я сидел в этом самом кресле, ты собиралась уходить, полицейские рыскали по улице... Все сначала. Как я тогда был молод! (Прислушивается.) Свистели?
Вероника. Нет. За тобой гонятся?
Жорж. За мной гонятся с тех пор, как мне исполнилось двадцать лет. (Пауза.) Я сейчас от них убежал. Ненадолго.
Вероника. А если они придут сюда?
Жорж. Непременно придут. Гобле — по привычке, политическая полиция — потому, что у них хороший нюх. Но у меня есть десять минут.
Вероника. Тебя преследует политическая полиция?
Жорж. Инспектор Бодуэн и инспектор Шапюи. Ты их знаешь?
Вероника. Нет. Но я знаю, что такое политическая полиция. Ты понимаешь, как это опасно?
Жорж (иронически). Не вполне безопасно...
Вероника. Тебе нельзя оставаться здесь.
Жорж. Мне нужно с тобой поговорить.
Вероника. О себе?
Жорж. О твоих друзьях.
Вероника. Мы встретимся завтра... Где хочешь. А сейчас иди.
Жорж. Если я уйду, ты меня больше не увидишь: они меня схватят. (В ответ на жест с ее стороны.) Не спорь, я эти вещи знаю. И потом, куда же я пойду? Спрятаться негде. Ночью еще можно пройти по улице в смокинге Но утром... Вероника, моя звезда закатилась, мой гений мне изменяет. (Ходит по комнате.) Этой ночью арестуют одного человека, будь уверена. Но кого? Гобле ищет Жоржа де Валера, политическая полиция — Некрасова. Кто первый меня поймает, тот и решит, Некрасов я или Валера. За кого ты держишь пари? За уголовную полицию или за политическую?
Вероника. За политическую.
Жорж. Я тоже. (Пауза.) Предупреди Мэтра и Дюваля.
Вероника. О чем?
Жорж. Слушай, девочка! Постарайся понять. (Терпеливо.) Что со мной сделает политическая полиция? Упрячет в тюрьму? Нет, не так они глупы. Некрасов может еще пригодиться. Для меня снимут загородную дачу в уединенном месте с большими светлыми комнатами. Мне отведут лучшую, уложат меня в постель. Бедняжка Некрасов очень ослаб, он столько перестрадал. Это не помешает твоему отцу публиковать мои сенсационные разоблачения; он набил руку, может теперь писать без меня. (Подражая продавцу газет.) «Мэтр и Дюваль тайно ездили в Москву, Некрасов платил им в долларах». Это, кажется, называется «провести психологическую подготовку». Когда их хорошенько вываляют в грязи, читатели найдут естественным, что их обвинят в государственной измене.
Вероника. Что значат для трибунала статейки моего отца? Трибуналу нужны свидетели.
Жорж. А ты уверена, что я не пойду в свидетели?
Вероника. Ты?!..
Жорж. Да, я. Меня принесут на носилках. Девочка, я не люблю, когда меня бьют. Если меня будут лупить каждый день, мне это надоест.
Вероника. Ты думаешь, что они...
Жорж. Нет, их заест совесть. (Пауза.) Можешь меня презирать, но я слишком поэт, чтобы обладать физическим мужеством.
Вероника. Я тебя не презираю. У тебя есть еще выбор.
Жорж. Я не знаю, что выбрать.
Вероника. Ты ведь не хочешь их оговорить?
Жорж. Не хочу. Но, с другой стороны, я не хочу, чтобы мне выбили все зубы. Вероника, я не создан для политики.
Вероника. Я убеждена, что ты на это не пойдешь.
Жорж. Я все-таки предпочитаю, чтобы Мэтр и Дюваль скрылись.
Вероника. Почему?
Жорж. Если я не выдержу, я выступлю свидетелем. Я ведь буду знать, что в тюрьму их не посадят.
Вероника. Если ты выступишь свидетелем, их осудят заочно.
Жорж. Приговор — это чепуха, когда человека нельзя посадить.
Вероника (обезоружена его наивностью). Бедный Жорж! Неужели ты не понимаешь?
Жорж (не слушая ее). Я сейчас уйду, а ты ступай к ним, скажи, чтобы они скрылись.
Вероника. Они не скроются.
Жорж. Не скроются? А пять лет тюрьмы?.. Ты что, рехнулась?
Вероника. Они, не скроются, потому что они невинны.
Жорж. Только что ты уговаривала меня, чтобы я бежал, потому что я виновен. Женская логика! Если тебя послушать, то все преступники отправятся на рыбалку, а все невинные заплесневеют в тюрьмах.
Вероника. В общем, оно так и есть.
Жорж. Глупости, мышонок! Вы просто не хотите помочь своим.
Вероника. Ты увидишь, что будет, когда их арестуют.
Жорж. Вижу заранее. Плакаты, митинги, демонстрации. А эти двое за решеткой. Дурак я! Лезу в волчью пасть, чтобы их предупредить, а вам, оказывается, это весьма не на руку. Вы хотите совсем другого. Вам на них наплевать. Почему я хотел их предупредить? Меня сейчас тоже схватят. Чувство товарищества.
Вероника набирает номер телефона.
Что ты делаешь?
Вероника (в трубку). Это ты, Робер? Тут один человек хочет с тобой поговорить. (Жоржу.) Это Дюваль.
Жорж. Может быть, его разговоры подслушивают?
Вероника. Это не имеет значения. (Передает ему трубку.)
Жорж. Алло, Дюваль?.. Слушайте хорошенько. Вас схватят завтра. Самое позднее — послезавтра. По всей вероятности, вас засудят. У вас нет времени даже уложить чемодан. Бегите! Сейчас же!.. Что? О!.. (Опуская трубку.) Ну и обругал он меня!
Вероника (берет трубку). Нет, Робер, нет, успокойся, это не провокатор. Я тебе потом объясню. (Кладет трубку.) Хочешь поговорить с Мэтром?
Жорж. Нет, я теперь все понял. (Хохочет.) В первый раз в жизни я хотел оказать человеку услугу. И, наверно, в последний. (Пауза.) Мне остается только уйти. До свидания и... примите мои извинения.
Вероника. До свидания.
Жорж (внезапно приходит в ярость). Это идиоты, вот что! У них нет даже воображения! Они не подозревают, что такое тюрьма! Я-то это знаю.
Вероника. Ты никогда еще не сидел в тюрьме.
Жорж. Не сидел, но я поэт. Я могу себе представить. Мне кажется, что я уже в одиночке. Да знают ли они, что из тюрьмы половина выходит с чахоткой?
Вероника. Дюваля арестовали в октябре тридцать девятого. Он вышел в августе сорок четвертого. Нажил чахотку.
Жорж. Тогда он сумасшедший!
Вероника. Нет, Жорж. Он — как ты: он хочет спасти то, что ему дорого.
Жорж. Дорого ему или вам?
Вероника. Ему, мне, нам. Тебе дорога только твоя шкура, и ты хочешь ее спасти. Это естественно. А у Дюваля — его партия, его борьба, его читатели. Это для него жизнь. Если он хочет спасти все, что ему дорого, он не может бежать.
