Куриная слепота - Коляда Николай Владимирович (книги онлайн полные версии .TXT) 📗
ЛАРИСА. А кто это? Не помню.
НАТАЛЬЯ. Как не помню?
ЛАРИСА. Я сегодня в подъезде на полу нашла испанскую монетку – сегодня мне будет испанское счастье, с фиестой и испанскими страстями, с поцелуями и розами, а закончится корридой, где убитым быком стану я – закланный телец. Нет, это монетка неизвестной страны. Блестящее, но дешевое, но красивое, но счастье, счастье, счастье… Найду на улицу денежку и давай глазами рыскать: дай ещё счастья. А потом уже столько валяется, что не знаешь, куда девать и говоришь: не надо мне, я пошутила. Мышь, нет, таракан бежит по сантиметру земли и ждет счастья, попадается ей на глаза кусок непереваренного дерьма, и она начинает его жрать и говорить: ах, какое мне счастье привалило, какое счастье, и не поднимает глаза к небу, к звездам, чтобы не ощутить свою ничтожность. Это я.
НАТАЛЬЯ. Ну всё, опять за рыбу деньги, едьте уже, силы нету, мы же вас купировали, всех вокруг купировали, санитара даже купировали, на трезвую голову вам говорю: едьте.
ЛАРИСА. Помните, я рассказывала вам про того мальчика, что всегда говорил: всё будет хорошо, Ларочка, всё будет хорошо. Я его любила очень и приворожила его: на этикетках его одежды, на груди, написала своё имя, чтоб слово “Лариса” всё время прижималось бы к его сердцу. Он умер, его вещи, мне сказали, надо было срочно раздать, чтобы скорее Толю забыть. Я раздала. Зачем – не знаю. Ведь не забыла же. К кому теперь прижимается моё имя на этикетке, к чьёму сердцу, вот интересно узнать.
НАТАЛЬЯ. Зорро, ты чего сегодня такой молчаливый? Про Тольку думаешь? Приедет. Что молчишь? Как жизнь?
ЗОРРО. По ГОСТу.
НАТАЛЬЯ. Расскажи что-нибудь, ой, беда, беда.
ЗОРРО. Что?
НАТАЛЬЯ. Война в Афганистане в восемьдесят втором ведь началась, нет?
ЗОРРО. В восемьдесят втором.
НАТАЛЬЯ. Не плачь, дурак, а то я тоже. Скажи что-нибудь, что молчишь?
ЗОРРО. Думаю.
НАТАЛЬЯ. Думает он. И молчит. Про что думаешь?
ЗОРРО. Про тебя думаю, что ты доставалово.
НАТАЛЬЯ. Ой, беда, какая беда, а? (Пауза.) Дура я, в детстве в техничку всё играла. Вымою, вычищу всё и матери говорила: буду я уборщицей, техничкой. Вот и стала техничкой почти что типа того что – регистраторшей. Надо было в артистки играть, сейчас бы жила как в масле, в платье мохнатом ходила бы. Ведь ходила в кино, смотрела, нравились мне артистки, а вот стать артисткой не хотела, дура. А ты во что играл в детстве?
ЗОРРО. В трамвай. Сяду в мамкину швейную машину, в “Зингер”, на педаль и играю, еду, звоню, искры летят.
НАТАЛЬЯ. Ну вот и вышел из тебя трамвай. Противный ты какой, как пить перестаёшь. Начал бы снова. Лучше, когда ты вечно под банкой. Война в каком началась?
ЗОРРО. В восемьдесят втором. Отстань.
НАТАЛЬЯ. Ну скажи хоть что-нибудь про обстоятельства типа того что.
ЗОРРО. Про какие я говорю?
НАТАЛЬЯ. Ну про какие-то такие с форсом типа того что.
Трамвай летит мимо дома, грохочет.
Мне сегодня на голову птичка какнула, воробей. Говорят – к счастью. А где вот оно? Жмёт что-то под зубами и всё.
ЗОРРО. Зубы жмут тебе.
ЛАРИСА (Вдруг.) У вас будет очень много счастья. Не сомневаюсь. Ждите. А где эти две сестры? Татарочки?
НАТАЛЬЯ. Евреечки?
ЛАРИСА. Или евреечки ли. Где они? Они с усами были.
НАТАЛЬЯ. Дак я же вам и говорю, что еврейки-то наши что учудили. А еврейки наши вот в Израиле ходят. Собрались в один час и – фьють. Молчали, не говорили, что документы оформили. Уехали наши усатые. Дуры дурами, а в Израиль смотали. Вот жиды проклятые, а как конспирировались тут под русских людей типа того что. Кормила их, поила, а они? Бросили нас. Вот теперь нам будут беды так беды, теперь-то начнутся происки жидомасонские с переселением душ. Вот уже и Толька куда-то пропал. А ведь дуры дурами, а вчера отчалили. Сейчас в самолёте летят, водку пьют, обжираются от радости, что из России улетают типа того что, сучки. А ведь такие были хорошие, пирогом меня угощали. Может, Тольку моего позовут, приглашение сделают, чтоб он мир посмотрел. Может, он с ними уехал? Как вы думаете? Вот вам: дуры дурами, а в Израиле теперь будут. А мы куда?
ЗОРРО. Сказала мать, бывает всё, сынок. Быть может ты устанешь от дорог.
НАТАЛЬЯ. А?
ЗОРРО. Когда домой придёшь в конце пути, свои ладони в Волгу опусти.
НАТАЛЬЯ. Ты к чему это?
ЗОРРО. Парни, парни, это в наших силах, землю от пожара уберечь! Выпьем же за дружбу, за улыбку милых и за нежность встреч!!!
НАТАЛЬЯ. Чё к чему, не знаю. Никаких выпивок, хватит. Другую спой. В глухой ложбине он увидел волка, верней, волчицу, а точнее – мать! Или эту: “Первым делом мы испортим самолеты, ну, а девушек, а девушек потом.” Вот так, девушки-то наши. Уехали в Израиль. А вы говорите: “Переселение душ”. Какое на хрен переселение душ. Переселение евреев, вот что именно типа того что.
В церкви колокол зазвонил.
ЛАРИСА. Сегодня сорок седьмой день, как нету Толи. Сорок семь дней я одна на белом свете.
НАТАЛЬЯ. Ой, беда, неужели я тоже буду так говорить скоро: сорок дней, как Толи нету типа того что? А? Ой, беда.
ЛАРИСА. Нет, у меня где-то мама и папа ещё. Где-то в далеком странном мире, в каком-то пригороде. Живы ли они? Сегодня 10 сентября, день рождения папы, он пошел на работу веселый и счастливый, все его поздравляют. А может, кто-то их приютил так же, как вы, если дочь неразумная не смогла позаботиться. Тут ходил, кажется, котёночек, где он?
НАТАЛЬЯ. Помер. Ханума ему пришла. Отнесла на помойку. У нас Жулик есть, хватит. Отнесла, похоронила и сверху крестик типа того что поставила.
ЛАРИСА. Да что это у вас такое, помирают все. Только и занимаетесь, что похоронами, только хороните, на венки деньги собираете, крестики ставите. Напасть.
НАТАЛЬЯ. А вот так. Только успевай гробы типа того что сколачивать. Жизнь не ахти чтобы у нас. Да проживём. Только нельзя деньги в долларах держать. Мне сообщили экстрасенсы, что через два года вся Европа уйдёт под воду. Поэтому нельзя деньги в долларах держать. Только в рублях. Слышите? Так и делайте. Переселение душ.
ЛАРИСА. Ничего не вижу в потёмках, куриная слепота. (Пауза.) Разврат, распутство.
НАТАЛЬЯ. “Разврат, распутство” – говорит, и всё на меня смотрит. Злится, что мой Толька её поматросил и бросил.
ЛАРИСА. Что?
НАТАЛЬЯ. Я говорю: что вы всё на меня смотрите, как про разврат говорите и распутство?
ЛАРИСА. Мне кажется, что я беременна? Может быть такое?
НАТАЛЬЯ. Ну если спали с кем – то может. Всё может быть. Раз в сто лет может и дырка свистнуть. Вы уж не молоденькая, правда. Вам сколько? Пийсят? Нет. Да и от кого. Жулик вот наш заболел, его к ветеринару потащили. Ветеринар говорит: “У собачки ложная беременность”.
ЛАРИСА. У Жулика? О, Россия, проснись, очнись.
НАТАЛЬЯ. Проснись, очнись, мы застрахуем нашу жисть. Да при чём тут Россия, когда у Жулика ложная беременность?
Телефонный звонок, Лариса взяла трубку.
ЛАРИСА. Алё? (Пауза.) Пардон. Сори. Экскьюз ми. (Положила трубку, молчит, улыбается.) Снова этот татарин, снова говорит: “Ассалям алейкюм.” Что я должна была ответить?
НАТАЛЬЯ. Да всё вы правильно сказали ему типа того что.
ЛАРИСА. Я ничего не вижу к вечеру. Куриная слепота. Лица ваши как в тумане. Но уже легче. Завтра сорок восьмой день, потом сорок девятый. Ничего. Спасибо, что подлечили. Мне было хорошо у вас. Я вас всех очень, очень люблю и жалею. Правда.
НАТАЛЬЯ (Плачет.) Вы себя пожалейте типа того что, слышите?!
Налетел ветер, посыпались с деревьев на дом последние листья.
