Последняя просьба - Лауринчюкас Альбертас Казевич (книга жизни txt) 📗
Марта молчит, глаза ее наполняются слезами.
Джордж (в ярости). Ты в своем уме? Я запрещаю тебе задавать ей такие вопросы!
Ал лен (криво усмехнувшись). Ого! Кажется, они неприятней тебе, чем вопросы мистера Кука. Все, не буду. Только один еще.
Джордж. Нет.
Ал лен. Не ей. Тебе, Джордж. Совсем другой. Позволишь?
Джордж. Мне? Давай.
Ал лен. Помнишь Норденгауз? Лагерь для перемещенных лиц? Последние дни в нем? Многое зависело от нас. Не знаю, отправили бы тебя в Сибирь, если бы ты вернулся. Возможно, и нет: в отличие от меня, ты был далек от политики. Но если бы даже так случилось?… Ты никогда не жалел, что тебя не отправили в Сибирь, Джордж?
Джордж. Я отвечу. Позже. Но сначала позволь спросить тебя: уж не собрался ли ты вернуться в Литву, Аллен?
Аллен (хрипло рассмеявшись). О, это сложный вопрос! На него не ответишь с пересохшим горлом. Ну! Ты ведь хочешь услышать честный ответ?
Дэвид. Налей ему, Джордж.
Джордж подходит к бару, открывает его. Плеснул в рюмку.
Аллен. Больше. И поставь бутылку на стол. Твой дом не единственное место в Нью-Йорке, где можно напиться.
Джордж ставит на стол бутылку и рюмку. Аллен пьет, дрожащей рукой снова наполняет рюмку, выпивает. Пьяно покачнулся. Дэвид поддерживает его.
Пусти! (Вырывается, слегка задев раненую руку Дэвида, опускается в кресло.) Да, ответ… Ты не понял еще? Нет?… Ты думаешь, я им нужен такой?
Джордж не отвечает. Аллен пьяно хохочет, снова наполняет рюмку.
Джордж (кладет руку на плечо Аллену). Не пей больше.
Аллен. У тебя есть что-нибудь покрепче? Чтобы забыть… все эти тридцать лет. Или те двадцать девять, что были до них. И те, и другие не могут ужиться в одной голове. Есть у тебя?
Джордж молчит.
(Пьет.) Сегодня я устроил себе праздник. Моя книга! Я вырывал из нее страницы и бросал с двадцать шестого этажа. Они планировали, как последние листья, упавшие с мертвого дерева. Туда-сюда… туда-сюда… А прохожие останавливались, ловили их, читали, комкали, плевались – еще бы, ведь это даже не было рекламой стирального порошка. Джордж, дай мне такое лекарство, чтобы меня свезли в Аризону. Чтобы я не двигаясь лежал в лечебнице рядом с сыном. Дай мне такое лекарство, Джордж. (Затихает.)
Рев пикетчиков становится громче. Снова слышны все те же выкрики.
Дэвид. Уезжайте отсюда, Джордж. Куда угодно. Во Флориду, в Калифорнию. Это только начало.
Джордж. Никуда я не уеду. Выдержу.
Дэвид. А Марта?
Джордж (не сразу). Что Марта?
Марта сидит неподвижно. Дэвид с болью смотрит на нее, переводит взгляд на Джорджа.
Дэвид. Выдержать можно все. Нищету, голод, это купленное безумие за окнами. Все можно выдержать, если оставаться самим собой. А они уже изуродовали нас. Тебе не кажется, Джордж?
Джордж молчит. В комнату медленно входит Фред. Молча останавливается у дверей. Все оборачиваются к нему.
Пауза.
Фред. Сегодня… час назад… в клинике Редстауна умерла Сьюзен.
И в это время за окнами нестройный хор пикетчиков затягивает песню, ту самую, которой встречали Марту друзья Джорджа: «Америка, ты прекрасна». Все присутствующие застывают. И вдруг на диване начинает биться в истерике Мери.
Мери. Боже мой!… За что?… Мне страшно… Страшно…
Дэвид бросается к Мери.
Джордж. Уведи ее. В кабинет.
Дэвид, здоровой рукой обняв Мери, уводит ее из комнаты.
Мери. Как ты мог допустить? Как?… Мои девочки! Что с ними будет?…
Дэвид и Мери скрываются в кабинете. Фред молча опускается в кресло. Джордж наполняет рюмку, ставит ее возле Фреда.
Фред. Ей даже не успели сделать пункцию. Только положили на стол. И вдруг… Она знала, она сказала, что если с ней что-нибудь случится, ты объяснишь мне. Они что-нибудь не так сделали, эти врачи?
Джордж. Они ни при чем. Это страх. Она умерла от страха.
Фред опускает голову – так не видно Джорджу его слез. Неожиданно Аллен, пошатываясь, встает, направляется к окну, вытаскивая что-то из кармана пиджака.
Аллен. Поете?… Сволочи! Я вам заткну сейчас глотки.
В руке Аллена пистолет. Джордж бросается к нему, хватает за руку.
Джордж. Ты сошел с ума. Они прикончат тебя. И всех нас вместе с тобой.
Аллен вырывается, убегает в другую комнату, Джордж за ним. Слышится звон разбитого стекла. Вздрагивает неподвижно сидевшая Марта. Фред поднимает голову, смотрит на нее.
Фред. Вы довольны?
Марта. Чем?
Фред. Результатом! Вам немало удалось натворить дел за этот… медовый месяц!
Марта. Мне?
Фред. Кому же еще? Вы разорили мужа, изувечили Дэвида, Аллена опрокинули в грязь. Да, да, вы! (Истерично.) Если бы не вы, Сьюзен была бы сейчас жива!
Марта. Боже мой! Она любила вас. За что?…
Фред. Простите, Марта. Ради бога, простите. Если б вы знали, каково мне сейчас… Простите. Прошу вас. Ради нее. Я ведь ее так любил!
Марта. Я тоже любила Джорджа. Это все, в чем я была виновата.
Фред. Но теперь вы видите? Видите, что дала ему ваша любовь? Если любите, уезжайте обратно, Марта!
Марта отрицательно качает головой.
Не пустят?
Марта. Не смогу.
Фред. Простите меня.
Maрта. Я простила. Еще вчера.
Фред. Сьюзен? Она была здесь? Я видел ее!
Марта чуть заметно кивает головой.
Была? (Сквозь прорвавшиеся рыдания.) Прощайте! (Уходит.)
Марта встает, медленно направляется в комнату, в которой скрылся Джордж. Звонит телефон. Марта возвращается, берет трубку, прислоняет ее к уху и почти сразу же бессильно опускает. Шум за окнами постепенно стихает. Марта берет лист бумаги, пишет на нем несколько слов, подходит к серванту, вытаскивает коробочку со снотворным – тем самым, которое предлагал ей в первую ночь Джордж. Высыпает все таблетки в стакан с водой, размешивает и пьет. Постояв несколько секунд, направляется в свою комнату. У дверей останавливается.
Марта (негромко). Джордж!
Джордж (выходит в гостиную). Ты звала?
Марта. Да… Я просто хотела сказать – спокойной ночи.
Джордж. Какое тут спокойствие?
Марта. Можно я поцелую тебя, Юргис?
Джордж. Что с тобой?
Марта. Нет, нет, ничего… (Целует мужа.) Какой ты красивый у меня. И совсем молодой… Я отдохну у себя. Ты извинись перед ними. (Чуть пошатываясь, уходит в свою комнату.)
Джордж молча убирает бутылки и рюмки в бар.
В гостиную входит Дэвид.
Джордж. Успокоилась?
Дэвид. Немного.
Джордж. Аллен чуть не натворил дел. Надо дать ему снотворное. (Подходит к серванту, вытаскивает пустую коробочку, недоумевающе смотрит на нее.) Куда-то засунул… Марта!… Ладно, обойдется.
Дэвид садится у стола, механически складывает оставленный Мартой лист бумаги.
(Подходит к окну, смотрит на улицу.) Разошлись.
Дэвид. Надолго ли? (Разворачивает лист. Взгляд его падает на написанное Мартой.)
Джордж. Что ты там увидел?
Дэвид. Письмо какое-то. Тебе.
Джордж. Письмо? (Подходит к столу и сразу же кидается в спальню.)
Из кабинета выходит Мери, провожает Джорджа взглядом.
Мери. Что случилось?
Дэвид (берет письмо, читает вслух). «Я бы уехала домой, Юргис, но никогда я не смогу посмотреть в глаза Казису Виткусу. Есть такой мальчик. Он очень похож на тебя. Я, наверное, была неплохой матерью, а бабушкой неважной. Но я бы очень хотела, Юргис, – и это моя последняя просьба, – чтобы по земле, по литовской земле, в которой я буду лежать, ходили наши с тобой внуки. Прости меня, я не сумела найти другого выхода».
На пороге спальни появляется потрясенный человек, который несколько минут назад был Джорджем.
Эпилог
Вильнюсский аэропорт. Вечер. В гул самолетов врывается голос диктора: «Совершил посадку самолет „ТУ-134“, прибывший рейсом двадцать один двадцать из Москвы. Повторяю: совершил посадку самолет.…» Из тьмы, выхваченный лучом прожектора, появляется Джордж Стикер. Он оборачивается. Женщина, которая Остановилась возле него, была Мартой, почти Мартой, только моложе.
