Майор Барбара - Дарузес Нина Леонидовна (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
Есть и третье условие, которое надо выполнить, прежде чем великие учителя мира прекратят глумиться над его релииями. Религиозные учения должны стать интеллектуально честными. В настоящее время в мире нет ни одной официальной религии, заслуживающей доверия.
Это, пожалуй, самый ошеломляющий факт во всей картине современного мира.
Пьеса моя «Майор Барбара», надеюсь, написана правдиво и с вдохновением, но тот, кто скажет, что все в ней случилось на самом деле и что понимать ее надо как хронику действительных событий и, соответственно, ей доверять, тот, как говорится в Писании, олух и лжец и мною, автором, разоблачается и проклинается во веки веков.
Лондон, июнь 1906.
Стихи Еврипида во втором акте «Майора Барбары» принадлежат не мне и даже, собственно, не Еврипиду. Их сочинил профессор Гилберт Мюррей, чей английский перевод «Вакханок» вошел в нашу драматургию с напористостью подлинника незадолго до того, как я начал писать «Майора Барбару». Пьеса не только в этом, но и в других отношениях находится у него в долгу.
Дж. Б. Ш.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Январский вечер 1906 года в библиотеке дома леди Бритомарт Андершафт на Уилтон-креснт. Посредине комнаты — большая удобная кушетка, обитая темной кожей. Справа от сидящего на кушетке (сейчас она пуста) — письменный стол леди Брито март, за столом — она сама; позади слева — еще один письменный стол, поменьше; рядом с леди Брито март — дверь; окно с широким подоконником — слева. У окна — кресло. Леди Брито март — женщина лет пятидесяти; хорошо одевается, хотя не обращает внимания на костюм; хорошо воспитана, хотя совершенно равнодушна к собственной воспитанности; приятна в обращении, но прямолинейна до резкости и ничуть не считается с мнением собеседника; любезна, но своевольна, деспотична и раздражительна до последней степени; в общем, типичная матрона высшего круга, с которой обращались, как с непослушной девочкой, пока она сама не превратилась в строгую мамашу, не набралась уменья вести дела и не приобрела жизненного опыта, до нелепости ограниченного классовыми и семейными рамками; мир представляется ей чем-то вроде большого дома на Уилтон-креснт, и в своем уголке этого мира она правит, всецело основываясь на этом представлении, что не мешает ей держаться самых широких и просвещенных взглядов на все, что касается книг в библиотеке, картин на стенах, нот в папках и статей в газетах. Входит ее сын Стивен. Молодой человек лет двадцати четырех, корректный до мрачности, весьма уважает самого себя, но все егце побаивается матери, скорее по детской привычке и по застенчивости, свойственной холостякам, чем по слабости характера.
Стивен. Вы меня звали, мама?
Леди Бритомарт. Минуту терпения, Стивен. (Стивен покорно идет к кушетке, садится и берет либеральный еженедельник, именуемый «Спикером») Оставь газету, Стивен. Мне понадобится все твое внимание.
Стивен. Так ведь это только пока я жду...
Леди Бритомарт. Не оправдывайся, Стивен. Стивен кладет газету на место. Ну вот! (Кончает писать, встает и подходит к кушетке.) Кажется, я не слишком долго заставила тебя ждать?
Стивен. Нет, нет, нисколько.
Леди Бритомарт. Принеси мне подушку, Стивен. (Он берет подушку с кресла перед столом, кладет ее на кушетку, леди Бритомарт садится). Садись. (Он садится и начинает нервно теребить галстук) Оставь галстук, Стивен, он у тебя в порядке.
Стивен. Простите, мама. (Начинает играть часовой цепочкой.)
Леди Бритомарт. Теперь ты меня слушаешь, Стивен?
Стивен. Само собой, мама.
Леди Бритомарт. Нет, не само собой, Стивен. Мне не нужно такое внимание, которое само собой разумеется. Я собираюсь поговорить с тобой серьезно. Оставь, пожалуйста, цепочку в покое.
Стивен (поспешно выпуская цепочку из рук). Я чем-нибудь огорчил вас, мама? Если так, то это вовсе не намеренно.
Леди Бритомарт (в изумлении). Какие пустяки! (С некоторым раскаянием.) Бедный мальчик, неужели ты подумал, что я на тебя сержусь?
Стивен. Так в чем же дело, мама? Вы меня пугаете.
Леди Бритомарт (выпрямляется, смотрит на него довольно грозно). Стивен, нельзя ли спросить, когда же ты поймешь наконец, что ты взрослый мужчина, а я всего- навсего женщина?
Стивен (растерянно). Всего-навсего жен...
Леди Бритомарт. Пожалуйста, не повторяй моих слов. Что за отвратительная привычка! Пора тебе смотреть на жизнь серьезней, Стивен. Я не могу больше нести одна всю тяжесть наших семейных дел. Ты должен мне советовать и брать ответственность на себя.
Стивен. Я!
Леди Бритомарт. Да, конечно ты. Тебе в июне исполнилось двадцать четыре года. Ты учился в Харроу и Кембридже. Ты был в Индии и Японии. Ты должен очень Много знать, если только не потратил время зря самым возмутительным образом. Так вот, дай мне совет.
Стивен (в совершенном замешательстве). Вы знаете, я никогда не вмешивался в домашние дела...
Леди Бритомарт. Ну конечно, еще бы ты вмешивался. я вовсе не желаю, чтобы ты заказывал обед.
Стивен. Я хочу сказать — в наши семейные дела.
Леди Бритомарт. Ну, а теперь ты должен вмешаться, мне уже становится не под силу.
Стивен (озабоченно). Я и сам думал иногда, что мне следовало бы вмешаться; но, право, мама, я так мало знаю, а то, что я знаю, так неприятно: есть вещи, о которых я просто не могу говорить с вами... (Замолкает в смущении.)
Леди Бритомарт. Это ты об отце?
Стивен (почти неслышно). Да.
Леди Бритомарт. Милый мой, нельзя же нам молчать о нем всю жизнь. Разумеется, ты был совершенно прав, что не начинал разговора на эту тему, пока я сама тебя не попросила; но ты уже достаточно взрослый, чтоб я могла на тебя положиться и ждать от тебя поддержки, когда придется говорить с отцом о девочках.
Стивен. Но ведь девочки устроены. Они выходят замуж.
Леди Бритомарт (снисходительно). Да, я нашла очень хорошую партию для Сары. К тридцати пяти годам Чарлз Ломэкс будет миллионером. Но это еще через десять лет, а до тех пор опекуны, согласно завещанию его отца, дают ему не больше восьмисот фунтов в год.
Стивен. В завещании сказано, что если он увеличит этот доход собственным трудом, то сумма может быть удвоена.
Леди Бритомарт. Ну, труд Чарлза Ломэкса может разве уменьшить этот доход, а не увеличить. И в течение десяти лет Саре придется откуда-то брать еще восемьсот фунтов в год, да и то они будут бедны, как церковные мыши. А Барбара? Я думала, из всех моих детей именно она сделает самую блестящую карьеру, и что же вместо этого? Она вступает в Армию спасения, рассчитывает горничную, живет на фунт в неделю и в один прекрасный вечер приводит с улицы какого-то учителя греческого языка, который прикинулся сторонником Армии Спасения и записался в барабанщики, а все потому, что влюбился по уши в Барбару!
Стивен. Да, я, признаться, удивился, когда услышал, что они помолвлены. Адольф Казенс, конечно, очень порядочный малый. Никому в голову не придет, что он родился в Австралии, а все-таки...
Леди Бритомарт. Из Адольфа выйдет очень хороший муж. В конце концов, против греческого языка ничего не скажешь. Наоборот, сразу видно воспитанного человека. Да и семья моя, слава богу, не какие-нибудь тупоголовые консерваторы. Мы либералы и стоим за свободу. Пускай всякие там снобы говорят что угодно: Барбара выйдет не за того, кто нравится им, а за того, кто нравится мне.
Стивен. Я, конечно, имел в виду только его состояние. А впрочем, на что ему деньги?
