Люди из Будапешта - Мештерхази Лайош (книги бесплатно .txt) 📗

Лайош Мештерхази

Люди из Будапешта

(Радионовелла)

Писатель. Не будь слишком строг ко мне, милый слушатель! Сейчас начнется необычное и, я бы сказал, сложное представление. Хотя речь пойдет о простых людях Будапешта. О людях из Будапешта, у которых волосы шевелятся при чтении «Собора Парижской богоматери», но которые, пожалуй, ни разу не испытали такого, излагая историю своей жизни…

И не будьте строги ко мне, рецензенты, критики и завлиты театров, если я нарушу мудрые правила, которые ваш разум, как жемчужину истины, вынес на поверхность из тысячелетнего моря практики. Речь пойдет о людях из Будапешта, говорю я, и не моя вина, что жизнь, которую я рисую, оказалась шире рамок, определенных человеческой мудростью и тысячелетним опытом.

Музыка.

Лето нередко наступает у нас уже в апреле. Вчера еще была зима, а сегодня лазурью синеет небо, солнце чуть не пышет жаром, и только ворота и подъезды боковых улочек еще хранят прохладу… Люди распахивают окна, шумный веселый гул заполняет все, и, хотя никто не ждет счастливого праздника, каждым овладевает праздничное настроение.

Многоголосый гул центральной улицы.

И вот в такой день, в апреле этого года, в массе прохожих шагает по Кольцевому проспекту Моника, а за нею, шагах в двадцати, – Шандор. Моника достигла того возраста, когда истая будапештка скорее уже как память молодости носит в сумочке футлярчик от губной помады и мирится с тем, что в ее волосах видны серебряные нити; так, без прикрас, она вступает в свою вторую молодость. «Я уже старуха», – часто говорит она и краснеет, как может краснеть далеко не всякая восемнадцатилетняя девушка. Моника хороша собой. Двадцать лет назад она тоже была красивой, но сейчас, пожалуй, даже красивее, чем когда бы то ни было. Шандор… Боже мой! Шандор – это фигура! Имя Шандора в определенной отрасли знаний известно всему миру. Двадцать лет назад он был слушателем философского факультета, то есть не был еще «фигурой». Но зато двадцать лет назад он был на двадцать лет моложе!

Удары грома: начинается гроза.

Тем временем – ливень. Настоящий летний ливень в этот по-летнему жаркий апрельский день. Улица мгновенно опустела; трамваи, автобусы сразу заполнились до отказа, а пятьсот будапештских такси моментально куда-то испарились. Пешеход же, действительно спешащий по делам, с нетерпением выглядывает из ворот и подъездов домов: можно ли уже перебежать до следующего подъезда? Если же он спешит просто по привычке, то ему приходит мысль: почему бы не добежать до ближайшего кафе и не выпить чашечку кофе?

Так поступила и Моника.

Привычные звуки кафе; отворяется и закрывается входная дверь.

Моника. Чашечку кофе, пожалуйста.

Официантка. Чашечку кофе… Сию минуту…

Голос удаляется.

………………………………………………………………

Писатель. Шандора, как я уже сказал, отделяло от Моники всего двадцать шагов, поэтому и для него кафе оказалось ближайшим укрытием.

Звук открывающейся двери, голоса с улицы.

Он входит в кафе, растерянно оглядывается по сторонам. У стойки толкотня, все столики уже заняты. Наконец в дальнем углу Шандор замечает столик, за которым сидит лишь одна женщина. Она в плаще и даже не сбросила с головы капюшона – по-видимому, не собирается долго засиживаться.

Шандор. Простите, это место свободно?

Моника. Да, пожалуйста!

………………………………………………………………

Писатель. И вот она уже узнала Шандора, узнала безошибочно, так, как только женщина может узнать близкого друга, которого давным-давно не встречала. Но она не вскрикнула, не растерялась от радости. Эта неожиданная встреча породила в ней и другие чувства – волнение и любопытство. А он? Узнает ли он ее? «Ведь я так постарела, подурнела…» Она все поймет, все прочтет в первом же его взгляде, в первом жесте… И Моника ждала, чуть подавленная, с легкой иронической улыбкой на губах и с сильно бьющимся сердцем.

А Шандор?… Даже самый умный и находчивый человек станет неловким в подобном положении. С излишней педантичностью он аккуратно поставил около стула свой громоздкий портфель, снял шляпу и стал вертеть ее в руках, выправлять, чтобы промокшая на дожде она обрела прежнюю форму…

Потом откашлялся, поискал глазами официантку и наконец сел. Только теперь он обратил внимание на свою соседку. И тут-то лицо его действительно стало растерянно-смущенным. Потому что ведь это была Моника! Батюшки! Возможно ли? Неужели это и вправду она? Какая очаровательная! Она, конечно, немного пополнела и вокруг глаз залегли тени, но… она ничуть не изменилась!..

Сколько же прошло лет? Много!.. Однако по ней этого не скажешь. «Или с годами вместе со мною постарели и мои понятия о возрасте? Моника, боже мой!»

Шандор. Моника!

Моника. Шандор!

………………………………………………………………

Писатель. И с подлинно апрельской переменчивостью глаза ее вдруг наполнились слезами, а слова застряли в горле.

………………………………………………………………

Шандор. Моника, дорогая! Я не поверил своим глазам! Какая неожиданность! Вчера я вернулся на родину и пока успел лишь повидаться с официальными лицами. И надо же, вы первая… и такая… Сколько раз я собирался написать вам! Но как?^/По старому адресу? Ведь я даже не знаю вашей фамилии по мужу.

Официантка. Что прикажете подать?

Шандор. Чашечку крепкого кофе. И двойную порцию коньяку. За радость этой встречи.

Официантка. Чашечку крепкого кофе и двойную порцию коньяку.

Шандор. Погодите! А вы, Моника? Кофе вы уже выпили. Пожалуйста, девушка, еще один двойной коньяк.

Моника. Ах, что вы! Я не могу сейчас пить. Мне надо еще пробрить контрольные работы… Потом родительское собрание…

Шандор. За нашу встречу!

Моника. Ну… разве что совсем немножко, маленькую рюмочку…

Официантка. Одну порцию крепкого кофе, одну двойную и еще полпорции коньяку. Сейчас принесу. (Уходит.)

Шандор. Вот видите, заказал себе и только потом сообразил предложить вам. Привычка! Один… всегда только себе и заказываю.

Моника. Вы приехали вчера? Прямо из Китая?

Шандор. Да, прямо из Китая. А откуда вы знаете?

Моника. Видите ли, люди слышали о вас. Если вы сами не давали о себе знать…

Шандор. О, разумеется!.. Я бывал на родине. В пятьдесят первом и в пятьдесят третьем… На несколько дней, в командировках… И… и я даже не рискнул вас искать… Да, не рискнул. Не знал, что услышу о вас… И потом, повторяю, я даже не знал вашей фамилии по мужу. Вы ведь замужем, верно? Ну да, конечно…

Моника. Мой муж умер. Еще в пятьдесят втором году.

Шандор (после небольшой паузы, оживленно.) Ну, так как вы живете? Расскажите, что вы делаете?

Моника. Я преподаю. Французский и русский. За это время я сдала экзамен по русскому языку… Да что обо мне говорить? Лучше вы расскажите! О моей серой, будничной жизни и рассказать нечего.

Шандор. Нечего? За столько лет? Постойте-ка, когда же мы виделись в последний раз? Скоро шестнадцать лет…

Моника. Да, в августе исполнилось бы шестнадцать лет с того дня, когда мы должны были встретиться.

Шандор. Должны были?

Моника. А вы не помните?

Шандор. Двадцать девятого августа, в пять часов пополудни, в палисаднике у музея…

Моника (после короткой паузы, изменившимся голосом.) Значит, помните?

Шандор. Я только не знал, помните ли вы…

Официантка. Прошу вас, пожалуйста. Крепкий кофе – кому? Двойная порция коньяку… И полпорции…

Музыка. Звуки радио постепенно переходят в мелодию аккомпанемента.

Шандор. Благодарю вас… (После паузы.) Что ж… За здоровье «Семерых против Фив». Вы еще помните?

Моника (смеется) Семеро против Фив!.. Или «Белоснежка и семеро гномов», как предложил нам профессор Коронди. Он даже еще сказал: «Как это вы, заурядные люди из Будапешта, смеете сравнивать себя с античными эллинами?…» Шестое декабря тридцать девятого года, день святого Николая, вечер у вас в колледже…