Рыбы России. Том второй - Сабанеев Леонид Павлович (бесплатные книги полный формат TXT) 📗

Собственно плотва, несмотря на свою многочисленность, почти не имеет промыслового значения. Это весьма малоценная рыба, имеющая лишь местный сбыт; только озерная плотва зимою в замороженном виде везется за несколько сот верст, напр. с озер Екатеринбургского уезда, где ценится не свыше рубля пуд, в Вятскую губернию. По своей дешевизне она служит пищею бедного класса населения и заслуживает внимания именно с этой точки зрения и как самая многочисленная рыба наших пресных вод. Для владельцев прудов и озер главная роль плотвы заключается в том, чтобы служить кормом для хищной, более ценной рыбы, первое время, т. е. на первом или втором году, для окуня, а затем для щуки. Но, разумеется, было бы гораздо выгоднее вместо натурального рыбного хозяйства вести более интенсивное и заменить плотву с ее спутниками более ценною травоядною или всеядною и быстро растущею рыбою, именно карпом.

Главный лов плотвы производится весною во время нереста и позднею осенью и зимою. В первом случае она ловится массами в морды [94] и разные деревянные снасти, до котцов включительно; все эти снасти сами по себе привлекают нерестящуюся рыбу; если же морды или верши будут поставлены на месте сборища, то в них набивается по пуду и больше рыбы. В Зауралье устраивают во многих озерах искусственные нерестилища из елового лапника или сосновых вершин, устраивая из них помост, который надавливается камнями. Морды ставятся сверху помоста, реже с боков. Очевидно, такой способ ловли не может иметь большого влияния на уменьшение количества рыбы; вообще ловля мордами во время метания икры не может назваться вредною, а при таких нерестилищах, где икра не пропадает даром, а малек находит приют и даже пищу, в виде мелких организмов, привлеченных хворостом, весенняя ловля даже полезнее осенней и зимней, когда пойманная рыба не оставляет после себя многочисленного потомства. А потому повторяем, ловля рыбы мордами, вершами, к отцами, если не перегораживается путь поднимающейся кверху рыбе, т. е. не устраивается язов, может быть допущена законом; устройство же нерестилищ, в виде ли наваленной хвои и хвороста, в виде ли кучи камней и т. п. сооружений, должно быть поощряемо. Много можно ловить плотвы весною в мережи, поставленные на ночь, но лов этот несравненно убыточнее, потому что зрелые половые продукты бьющейся рыбы погибают совершенно понапрасну. Летом плотва ловится большею частью уже на удочку, о чем далее, изредка попадаясь в мережи загоном и в морды и верши, если в них будет какая-либо приманка. Главная масса плотвы добывается позднею осенью и зимою — неводами, причем иногда удается сразу захватить несколько сот пудов.

Прежде чем перейти к уженью плотвы, считаю необходимым остановиться на образе жизни и ловле морских вариететов плотвы — тарани и воблы, имеющих такое важное промышленное значение. Значение это станет более наглядным, если я скажу, что, по последним исследованиям Хлебникова, в низовьях Волги вылавливается ежегодно до 350 миллионов штук, или до 3 миллионов пудов, каспийской воблы; количество же добываемой тарани, т. е. азовско-черноморской плотвы, должно быть еще значительнее.

Тарань всем складом тела чрезвычайно походит на плотву, только бывает несколько выше ее в спине (вышина тела составляет до 1/3 всей длины его), что замечается, впрочем, и у крупной плотвы; чешуя тарани несколько мельче (VIII I 47 I V), и в заднепроходном плавнике у нее одним лучом меньше (9—10); кроме того, тарань отличается лишь несколько более толстыми зубами и черноватыми краями парных плавников, из коих брюшные грязно-красноватого цвета, грудные — желтовато-оливково-зеленые; заднепроходный плавник менее широк в основании, чем у обыкновенной плотвы, и такого же цвета, как и брюшной, а спинной — одинакового с грудными. Впервые тарань была описана проф. Нордманном, который принял ее за особый вид и назвал в честь известного немецкого ихтиолога — Leuciscus Heckelii [95], нов настоящее время не подлежит никакому сомнению, что эта рыба составляет только черноморскую разность обыкновенной плотвы, так же как и вобла — каспийскую [96], разница только в том, что тарань обособилась несколько более, нежели последняя. Это доказывается тем, что молодая тарань нисколько не отличается от молодой плотвы. По своей величине тарань превосходит воблу и обыкновенно имеет от 10–15 дюймов длины и очень часто бывает до 4 фунтов весом.

Главное местопребывание тарани — Черное и Азовское моря; в последнем она даже едва ли не многочисленнее, по крайней мере улов ее здесь значительнее. В реки она подымается только раннею весною для метания икры, а также осенью на зимовку, но никогда не подымается очень высоко; так, в Днепре она подымается только до порогов и уже под Екатеринославом бывает очень редка. Весенний ход ее открывается иногда даже зимою подо льдом, именно после Крещенья, но вообще главная ловля начинается в марте, когда она идет уже громадными стаями для метания икры. Нерестится она в конце марта (около Благовещенья) или в начале апреля, всегда в камышах и траве, б. ч. в заливах, и по окончании нереста уходит в море.

Всего более тарани входит в дельту Кубани, которая одна доставляла прежде до 40, даже 60 миллионов штук этой рыбы: в Дону последняя ловится уже в гораздо меньшем количестве. В море тарань ловится исключительно летом и осенью. В Днепр она входит в меньшем количестве, а в Днестре и Буге ловля уже весьма незначительна. Самый лов производится, конечно, большими неводами, причем нередко удается захватить по нескольку тысяч, даже десятков тысяч этой рыбы. Осенью, обыкновенно с октября, иногда даже в конце августа, тарань снова поднимается в реки и ловится здесь в течение всей зимы; большая часть ее, по-видимому, зимует в самом море у устьев.

Тарань редко употребляется в пищу свежею, и по крайней мере 9/10 ее приготовляется впрок солением или вялением. В этом виде она развозится по всей южной России, именно Малороссии и юго-западным губерниям, где составляет летом главную пищу всей массы рабочего люда, частью вдет даже в Дунайские княжества. Таранья икра «тарома» также не пропадает теперь Даром: она выпускается в бочонки, солится и отправляется б. ч. в Грецию и Турцию. Вообще эта рыба, несмотря на свою дешевизну, занимает в рыбной промышленности южной России одно из главных мест и по своему количеству, равно как и значению для населения, превосходит каспийскую воблу.

Последняя еще менее отличается от обыкновенной плотвы, нежели тарань, и притом соединяется с сорожкой — коренным речным видом, переходной формой, т. н. жилой воблой, которая живет постоянно в устьях Волги, никогда не удаляясь на морские глубины: по величине и наружному виду последняя напоминает морскую воблу, но по красному цвету нижних плавников приближается к сорожке; кроме того, форма ее глоточных костей, на коих расположены зубы, значительно массивнее и с более укороченными отростками.

Настоящая морская вобла (var. caspicus) принадлежит к числу рыб проходных, т. е. таких, которые, живя постоянно в море, идут в реки только для метания икры. Зиму вобла проводит в море; однако ж огромные косяки ее подходят к осени близко к берегам и ложатся на ямы перед самыми устьями Волги, в которую на зимовку никогда не входят; напротив, в Урале, по наблюдениям Н. А. Северцова, вобла зимует в большом количестве и вдет для этой цели в реку уже с августа месяца.

С ранней весны или даже с конца зимы, когда другая рыба лежит еще на ямах, открывается движение воблы в реку. Разумеется, на ранний или поздний выход воблы из моря в Волгу имеет влияние состояние погоды: при нагонном ветре с моря (моряне), который всегда приносит с собою и тепло, выход воблы, как и всякой другой проходной рыбы, начинается ранее; напротив, холодная погода задерживает ход. Отдельными особями вобла показывается в реке еще подо льдом, именно с конца января; в половине февраля она попадается уже косяками, так что при хороших условиях случается захватывать ее в одну тоню от 10 до 15000 штук; в марте месяце ход ее еще более усиливается; однако же коренной выход открывается только в апреле, когда реки давно уже вскрылись и лед прошел. Февральские и мартовские косяки воблы принадлежат той рыбе, которая зимовала перед устьями Волги, поздняя же вобла вдет из глубины моря, и притом громадными, бесчисленными массами. Косяки воблы тянутся по всем рукавам Волги, иногда до конца апреля; часть ее проходит выше, но гораздо большее количество остается в устьях, где она, отыскивая себе места для метания икры, набивается во все притоки, ерики и затоны, иногда в таком баснословном количестве, что не видавшему это явление своими глазами трудно поверить, что в узких протоках массы воблы бывают часто так густы, что мешают лодкам свободно плыть. Во время хода ее вверх она вдет довольно быстро, преимущественно на глубине, в полую же воду или при сильном течении тянется вдоль берега. Интересно видеть, когда громадный косяк воблы, идя свободно по глубокому месту, вдруг наткнется на мель, которая преграждает ему путь; рыба при этом поднимает сильный шум, который нисколько не уступает шуму от парохода. Вобла поднимается в Волгу невысоко, около Царицына она играет еще значительными косяками, но не только под Самарой, но даже и под Саратовом встречается только случайно, одиночными особями.