Избранные статьи - Гаспаров Михаил Леонович (читать книги онлайн .TXT) 📗
Этот букет звучных имен — отнюдь не экзотика ради экзотики. Изанаги пришла в этот пантеон из японской мифологии, Перун — из славянской, Эрот — из греческой, Шанг-Ти и Тиен — из китайской, Амур и Юнона — из латинской, Маа-Эму — из эстонской, Индра — из индийской, Цинтекуатль — из мексиканской, Ункулункулу — из зулусской, Тор — из скандинавской, Астарта — из сирийской; японской культуре принадлежит роман «Моногатари» и гравюры Хокусаи, европейской — картины Корреджио и Мурильо. Перед нами целый божественный интернационал с представительством от всех концов света: боги нарочно сведены в пары по принципу «Запад и Восток» или, точнее, «мир индоевропейский — мир экзотический». Это воплощение мечты о мирном братстве, любви и взаимопонимании всего человечества — мечты, каждому близкой в жестоком 1919 г., а Хлебникову с его мечтой о Правительстве Земного Шара — в особенности. Стихотворение это значило для него многое, и поэтому он возвращался к этой теме трижды: в 1920 г. он вставил его в поэму «Ладомир», в 1921-м — развернул в пьесу «Боги» и в 1922-м — использовал фрагменты «Богов» в «Зангези».
За эпиграфом следуют экспозиционные ремарки. Их две. Первая — статическая: описывается вид богов. «Где Ункулункулу — бревно с глазами удивленной рыбы. Их выковырял и нацарапал нож. Прямое жесткое бревно и кольца нацарапанных глаз. Тиен — старик с лысым черепом, с пушистыми кустиками над ушами, точно притаились два зайца. Его узкие косые глаза похожи на повешенных за хвостики птичек. А Маа-Эму — морская дикарка, с темными глазами цвета морского вечера, могучая богиня, рыбалка-дикарка, прижимающая к груди морского соменка». (И так далее: о Шанг-Ти, Индре, «небесной бабе» Юноне, Торе.) Вторая ремарка — динамическая: описывается поведение богов. «Юнона, одетая лозою хмеля, напилком скоблит белоснежные каменные ноги. Ункулункулу прислушивается к шуму жука-дровосека, проточившего ходами бревно деревянного бога. Цинтекуатль — мысленно ловит личинку комара, плавающую в лужице воды в просверленной голове бога». (И так далее: о Венере, Шанг-Ти, Тиене, Астарте, Изанаги.)
Сразу оговоримся. Во-первых, экспозиционные перечни не исчерпывают персонажей пьесы: далее в ней являются еще индийская Кали, мордовские Анге-Патяй и Чомпас, остяцкий (по Хлебникову; на самом деле — орочский) Ундури, славянские Перун, Велес, Стрибог и Лель, скандинавские Локи и (в упоминаниях) Бальдур; а с другой стороны, ряд богов, перечисленных в экспозиции, остаются без реплик и без действий. Во-вторых, работал Хлебников по памяти, о мифологической точности не заботясь, поэтому Индра и Изанаги у него — женщины, а Анге-Патяй — мужчина (в действительности — наоборот). Главным для него была не точность, а разнообразие сближаемых мировых культур.
После экспозиции начинается действие.
Эрот: — Юнчи, Энчи! пигогаро!
Жури кики: синь сонэга, апсь забира милючи!
<i>(Впутывает осу в седые до полу волосы старика Шанг-Ти.)</i>Плянчь, пет, бек, пироизи! жабури!
Амур <i>(прилетает с пчелой на нитке — седом волосе из одежды Шанг-Ти):</i>
<i>(Летает с пчелкой, как барин с породистой собакой.)</i>Пичирики-чилики. Эмзь, амзь, умзь!
Юнона <i>(натирает белые снежные волосы желтым цветком луга):</i>
Мури-гури рикоко!
Сипль, цепль, бас!
Эрот <i>(колотя ее по белым плечам длинным колосом осоки):</i>
Имчиричи чуль буль гуль!
Мури мура мур!
Юнона: — Чагеза! <i>(отстраняет его, как муху, хворостиной).</i>
Ункулункулу: — Жепр, мепр, чох!
Гигогагэ! гророро!
<i>(По деревянным устам течет дикий мед, который он только что кушал. В волосах, из засохшей крови убитого врага, гнездо золотых ос. Их тела — золотые свирели — они ползают по щекам старого бога.)</i>Юнона: — Вчера был поцелуй.
Мури гури рикоко.
<i>(Печатает неделю и число на деревянных плечах бога).</i><i>(вырезывает ножичком).</i>
Сиокуки — сисиси!
Ункулункулу: — Перчь! Харчь! Зорчь!
<i>(Сопит и уходит. Записная книжка великой красивой богини, следы любви строгими буквами на книге. Падают снежинки.)</i>Юнона: — Ханзиопо! Мне холодно.
<i>(Перун подает ей черную медвежью шубу сибирских лесов. Богиня зябко окутывается в нее от снега. Снежинки.)</i>Все реплики богов — заумные. И тем не менее, текст этот не производит впечатления бессмысленного. Осмысленность ему придают, во-первых, частые ремарки и, во-вторых, отдельные осмысленные фразы внутри реплик (как у Юноны). Получается впечатление, сходное с тем, какое бывает, когда смотришь кино на чужом языке, или какое бывает у маленького ребенка, когда при нем взрослые разговаривают о непонятном. Это создает некоторый, хотя и зыбкий, смысловой костяк для всей пьесы. Выпишем осмысленные фразы подряд — и мы почти будем в состоянии сказать, «о чем здесь говорится».
Венера: Эн-кенчи! Рука Озириса найдена на камнях у водопада сегодня мною… Целуйте!.. Целуйте! Гребнем рта чешите волосы страданий!.. Лелейте ресницами и большими птицами в них с испуганными крыльями — плачьте!.. — Анге-Патяй <i>(во рту его вечный улей пчел, и он сосет свои медовые усы, седые)…</i><i>(садясь ему на плечо… Трепыхает снежными крыльями, садясь верхом на руку).</i><i>(седой старик с божественными глазами… Снимает черную шкуру):</i>
Кали <i>(в одежде из черных змей):</i><i>(в снегах, точно в белых медведях… [к] Ункулункулу):</i><i>(хватает змею и летит, волоча змею… Кружится со змеей, козодоем хлопает в крылья</i>)…<i>(Эрот разбивает змею о каменные пальцы Цинтекуатля).</i><i>…(тянется к мертвой, волосами змей):</i><i>…(прячется в волосах Юноны).</i><i>(Пепел богов падает сверху)…</i>
