Слово живое и мертвое - Гальперина Нора Яковлевна "Нора Галь" (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
Но и о звуках тоже нельзя забывать. Если, к примеру, строка вдруг загудит и зажужжит: «Но тут же мужество вернулось к нему», меняешь тут же на тотчас.
Перед первой встречей со змеей Маленький принц не увидел в пустыне ни души и подумал, что залетел по ошибке не на Землю, а на какую-то другую планету. Но тут (если переводить буквально) в песке шевельнулось колечко лунного цвета.
Как было избежать рифмы, которая вовсе ни к чему? Все перестановки казались нарочитыми. И не сразу нашлось решение: «…шевельнулось колечко цвета лунного луча».
И так – строка за строкой, год за годом. Непременно тянет снова что-то править, доделывать, шлифовать – что-то малое, микроскопическое, для читателя, наверно, вовсе незаметное…
Ибо «нет в мире совершенства»…
Кто мы и зачем мы?
Быть может, кого-то смутит, что добрая половина этой книги основана на материале перевода. Осмелюсь напомнить: не меньше половины всего, что мы читаем, перевод. Языком перевода говорят с нами Данте и Гёте, Шекспир и Стендаль.
А.Арго назвал свою книжку о переводе «Десятая муза». Но служители этой последней по счету музы в жизни любой страны занимают далеко не последнее место. Тем более в XX веке, когда наука, искусство, культура каждой страны все неудержимей выплескиваются за ее пределы.
Уже полтора века минуло с тех пор, как Пушкин памятно назвал переводчиков «почтовыми лошадьми просвещения». Они и поныне везут бесценный груз не только через границы языков и стран, но и через рубежи времени. Переводы великих произведений прошлого стареют, их неизбежно заменяют новые, более совершенные.
Лет сто-полтораста назад переводили слишком вольно, порою просто фантазировали на тему и сюжет иностранного автора, вычеркивали, дописывали, перекраивали чужой быт и нравы на российский лад.
Таков был, к примеру, Диккенс в переводах знаменитого Иринарха Введенского. Назову еще трех женщин из семьи А. Блока – Бекетовых. Сам Блок сказал где-то, что его бабушка переводила больше ста печатных листов в год!
Многие из тех переводчиков обладали богатым запасом незатертых слов, зачастую блистала находка на зависть, радовала ясная, свободно текущая фраза. Но то была еще наивная свобода, скорее вариации на тему подлинника. Нередки в ткани такого перевода и провесы и, главное, потери: что-то бегло и не всегда верно пересказано, что-то, подчас наиболее сложное и важное, пропало совсем.
По таким переводам настоящего Бальзака или Диккенса не представишь. И как бы возмутясь таким самоуправством, в начале 30-х годов нашего века стали переводить с подчеркнутой, буквальной точностью. Сохраняли форму, букву подлинника – и начисто теряли душу живую. Повторялась трагедия пушкинского Сальери: нельзя музыку разъять на части – и не убить ее.
Мертвящую точность, буквализм опрокинуло в конце 30-х годов новое, живое течение: переводчики научились добиваться верности подлиннику, передавать его дух, самую суть.
Что это такое – современный реалистический перевод? Лучшие мастера его на деле доказывают: можно полностью сохранить стиль и манеру подлинника – и притом книгу будут читать и воспринимать так, как будто она создана на языке перевода. Как будто Бернс и Гейне, Бернард Шоу и Хемингуэй, Сервантес и Мопассан писали по-русски.
Чтобы такого достичь, переводчику важно владеть в совершенстве своим языком, – пожалуй, важнее, чем языком, с которого он переводит. Ибо сказанное на чужом языке надо понять и почувствовать, а на своем – еще и выразить, творчески воплотить, что подчас несравнимо труднее.
Так – в идеале.
Перед теми, кто читает его на родном языке, писатель отвечает сам. За переведенного автора в ответе переводчик. И если замысел автора и самый его облик искажены, если хорошая книга в переводе получилась скучной, а большой писатель – неинтересным, значит, переводчик поистине варвар и преступник.
Нет, перевести – вовсе не значит просто заменить английское или французское слово первым же русским, которое стоит напротив него в словаре Гальперина или Ганшиной. Перевести – значит постичь, истолковать, раскрыть, найти слова самые верные и достоверные. Бывают случаи очень и очень сложные, когда от переводчика, от его личности, ума, чутья зависит бесконечно многое – вот тогда совершается воссоздание творческое, которое всегда потрясает, как откровение.
Ленивыми и неумелыми руками ничего нельзя создать, обладая глухим и равнодушным сердцем, ничего нельзя выразить. И воссоздать, перевыразить тоже ничего нельзя – будет бездарная ремесленная поделка. В лучшем случае – «разыгранный Фрейшиц перстами робких учениц».
А талантливый переводчик – то же, что Рихтер в музыке.
Рихтер всякий раз творит заново. Как будто вот сейчас впервые перед нами создается, скажем, «Аппассионата». И «Аппассионату» он воссоздает очень по-своему, иначе, чем Гилельс или Ван Клиберн. Но каждый по-своему – все они передают нам пламенное величие Бетховена.
У подлинного художника своя палитра, свой характер, свой стиль. Известно, как по-разному перевели 66-й сонет Шекспира Маршак и Пастернак. Один закончил словами:
Другой:
В подлиннике
Два переводчика… Оба – большие мастера и поэты. Но разве не проникновенней, не человечнее строки Пастернака? В них отчетливей, пронзительней сожаление не о том, что сам утратишь, умирая, но о том, как тяжка будет утрата родному человеку.
И еще прекрасно перевел далеко не столь известный А.М.Финкель (1899–1968):
Ну, а если переводчик – не Рихтер и не Пастернак?
Работать с толком и с пользой может каждый. Была бы охота овладеть не только азами своего ремесла, но и всеми тонкостями и хитростями, достичь настоящего мастерства. Кое-что постигаешь сам, набивая на первых порах синяки и шишки. Сколько-нибудь одаренный или хотя бы добросовестный новичок на опыте поймет, к чему стремиться и каких подводных камней избегать.
И счастлив начинающий, если ему на первых же порах встретится хороший, настоящий редактор – тот, кто готов не столько исправить, сколько направить, научить. Широко образованный, спокойный, доброжелательный.
Что такое редактор перевода и его работа, наглядно показывают многие отличные статьи в сборнике «Мастерство перевода». В одном из выпусков этого сборника (1964 г.) М.Ф.Лорие рассказала, как она редактировала «Тяжелые времена» Диккенса в переводе В.М.Топер. Опыт интереснейший и для всех нас поучительный.
Несколько слов хотелось бы сказать и мне, которую именно Вера Максимовна Топер подтолкнула когда-то на тернистую дорожку переводческого труда.
Вера Максимовна была истинным художником перевода, а редактором – несравненным и непревзойденным, тут со мной, думаю, согласны многие и многие, кому посчастливилось с нею работать. Подлинным наслаждением было вместе с нею думать, додумывать, разбираться в труднейших философских, психологических страницах, в хитроумнейших стилистических тонкостях и оттенках, в прозе сложной, богатой содержанием и подтекстом. Удивительно помогала она в самых каверзных случаях (бывают и такие, особенно у классиков) докопаться до самой сокровенной сути, раскрыть ее и передать читателю.
