Имя на карте - Узин Семен Владимирович (книги без сокращений .TXT) 📗
И несмотря на все это, они продолжали свое движение вверх, так как вершина была уже совсем близко.
Упорно взбирались путники по круче, предвкушая тот момент, когда они ступят на самую верхнюю точку Чимборасо.
Индеец, шедший впереди, издал вдруг возглас, предупреждая об опасности. Все подошли к нему и остановились как вкопанные.
В нескольких шагах впереди они увидели широкую и глубокую щель, преодолеть которую не было никакой возможности. Щель эта шириной не менее двадцати - тридцати метров тянулась вправо и влево очень далеко, конца ей не было видно.
Гумбольдт переглянулся с Бонпланом и Монгуфаром:
- Что ж, друзья, - с сожалением сказал он, - видно, не судьба нам подняться на этот купол. Посмотрим, на какой высоте мы сейчас с вами. - Он достал барометр, Бонплан и Монтуфар сделали то же самое и определили давление, сверив показания своих инструментов.
- Итак, зафиксируем, - продолжал Гумбольдт, - мы находимся на высоте… - он быстро подсчитал в уме, - на высоте 19286 футов. Каково? Насколько мне известно, никто еще из смертных (я имею в виду, разумеется, людей) не бывал на такой высоте! У нас есть чем гордиться, друзья!
Измученные восхождением, но гордые и счастливые, стояли путешественники, всматриваясь в бездонную пропасть, разверзшуюся у их ног. Они не замечали ни ледяного ветра, ни холода, ни града. Мысль о том, что им удалось подняться на такую высоту, согревала тело и укрепляла дух.
- Что вы делаете, Александр? - удивленно спросил Бонплан, увидев, как Гумбольдт рассовывает по карманам небольшие осколки. Гумбольдт улыбнулся:
- Надо же, Эме, привезти в Европу сувениры с Чимборасо. Поверьте, они будут иметь там колоссальный успех, даю голову на отсечение! Советую и вам последовать моему примеру.
После штурма Чимборасо путешественники через некоторое время покинули Кито и направились в Лиму, резиденцию вице-короля Южной Америки. Там они намеревались вести наблюдения за прохождением планеты Меркурий через диск Солнца. Путь их лежал через Анды, долину реки Амазонки, через древнюю столицу инков Кахамарку (Древнее государство инков существовало в Перу до прихода туда испанцев), по побережью Тихого океана, которое так стремился увидеть Гумбольдт.
И всюду, где бы они ни были, делались наблюдения, собирались образцы флоры.
Берег Тихого океана поразил их своей пустынностью. Уже не один день всадники следовали по побережью и недоумевали, куда девалась пышная растительность, почему здесь не выпадают осадки.
- Что означает эта мрачная аномалия, совершенно необъяснимая и гнетущая в этой безжизненной пустыне? - произнес Бонплан, когда они после очередной ночевки продолжали путь. - То ли дело Амазонка! Какое обилие красок, сколько растений, животных! А здесь… - Он махнул рукой. - Даже самую малость не соберешь в гербарий.
- Вы не совсем правы, Эме, - возразил Гумбольдт. - Кое-какая жизнь здесь все-таки теплится. Взгляните на эти стаи птиц, на морских зверей. Наконец, на эти рыбачьи лодки, полные рыбы.
- Оставьте, Александр, - недовольно ответил Бон-план. - Разве это жизнь? И потом, все это там, в океане. А здесь, на суше? Ничего.
- Конечно, вы правы, Эме, - вздохнул Гумбольдт. - Меня самого мучает вопрос, почему здесь пустыня, хотя по всей логике ее не должно быть на берегу океана, этого неисчерпаемого источника влаги. Совершенно бесспорно, что здесь долгие годы не выпадают осадки…
Монтуфар, ехавший молча, вдруг оживился и спросил:
- Почему бесспорно? Я не совсем понимаю.
- Я вам объясню, мой друг, - ответил Гумбольдт, - это так просто. Вы видели развалины каких-то старинных зданий, мимо которых мы проезжали неоднократно? Они, эти здания, построены были из такого материала, который под воздействием влаги очень скоро бы разрушился. Этого, однако, не произошло, сооружения еще в довольно приличном состоянии. Следовательно…
- Следовательно, вы правы, - весело рассмеялся Монтуфар, - и мне все понятно.
- И океан здесь какой-то мрачный, неприветливый, - сказал Бонплан, - под стать суше.
Гумбольдт сначала не придал никакого значения словам Бонплана, но время от времени невольно возвращался к ним. Мысль его напряженно работала в поисках объяснения встретившегося им феномена. "Океан, - думал он, - вот первопричина. Раз он не снабжает своей влагой этот край, значит, он его лишает столь необходимых для жизни осадков. Ну, конечно же! Объяснение может быть только одно. Все дело в океане!"
- Эме! Карлос! - Гумбольдт ликовал. - Я, кажется, нашел причину! Во всем повинен Тихий океан, а точнее, та его часть, которая омывает Перу. Здесь должно проходить холодное течение! Оно-то и создает на берегу пустыню. Впрочем, это пока одни предположения. Когда мы достигнем порта Кальяо, обработка наших наблюдений, в данном случае температурных, и не только воздуха, но и воды у берега, покажет, насколько мои предположения справедливы. - Гумбольдт усмехнулся. - Но сдается мне, друзья мои, что гипотеза, только что высказанная, правильна.
- С нетерпением будем ждать дня, когда ваша гипотеза подтвердится, - сказал Монтуфар.
Пребывание в Лиме было не очень продолжительным. Визиты, приемы и, конечно, астрономические наблюдения. А затем снова в путь. На этот раз в Мексику на фрегате "Оруэ" (во времена Гумбольдта Мексика называлась Новой Испанией и была вице-королевством).
Потом снова Куба и, наконец, Северная Америка, куда Гумбольдт был приглашен президентом Джефферсоном.
В августе 1804 года, после пятилетнего отсутствия, Гумбольдт с Бонпланом вернулись в Европу. С ними был громадный багаж. Но это только часть того, что они собрали за годы странствий по Южной Америке. Многое было отправлено в Европу раньше. И вместе с этими посылками летела слава.
"Второе "научное" открытие Америки!" - восклицали восторженные почитатели Гумбольдта. И они были недалеки от истины. Это было не только открытие материка, но открытие большего - закономерностей в развитии живой и неживой природы.
В самом деле, что только не сделано было во время путешествия! Точное определение широты и долготы многих географических пунктов; более пятисот измерений высот, позволивших создать картину рельефа местности, разобраться в путанице хребтов горной системы Анд; бесчисленное множество метеорологических наблюдений, давших возможность уяснить характерные черты климата Южной Америки и установить более широкие закономерности, выходящие за пределы этого материка. Было установлено наличие вертикальной зональности распределения растительности; изучены особенности холодного морского течения у побережья Тихого океана; введены в обиход такие понятия, как изотермы - линии, соединяющие точки с одинаковой температурой лета и зимы как на одном материке, так и на всей территории Земли.
С путешественниками прибыли в Европу совершенно уникальные ботанические коллекции, содержащие более четырех тысяч растений. Из них тысяча восемьсот были совершенно неизвестны в Европе. Сведения о животном мире тропической Америки, археологические и этнографические материалы - все это стало достоянием ученого мира Европы. И не только ученых. Не прошло и четырех лет, как на прилавках книжных магазинов Парижа, где Гумбольдт решил остаться, появилась его книга "Картины природы", в которой он прекрасным языком рассказал о впечатлениях пятилетнего путешествия, описал яркими красками свои наблюдения над животным и растительным миром и неживой природой. Книга имела необычайный успех у читателей и была переведена на все европейские языки, являя собой великолепный образец популяризации науки.
В 1827 году Гумбольдт переселился из Парижа в Берлин и начал читать публичные лекции, посвященные физике Земли и моря, атмосфере и распределению тепла, зоогеографии, геоботанике, антропологии. Лекции имели шумный успех, на них стекалось множество слушателей. Специальный комитет вручил Гумбольдту медаль с изображением солнца и латинской надписью: "Illustrans totum radns splendentibus orbem" (озаряющий весь мир яркими лучами).
