Описание Отечественной войны в 1812 году - Михайловский-Данилевский Александр Иванович (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
Здесь, до 11-го часа утра, тишина не прерывалась; но еще было слишком рано, а потому нельзя было надеяться, что весь день пройдет спокойно, тем более что Лубино находилось близко от соединения обеих дорог, на которое не пришли еще ни Багговут, ни Корф. Следственно, должно было, до прибытия их, всеми средствами удерживать неприятеля. В 11 часов завязалась перестрелка на передовой цепи Тучкова 3-го, и огонь становился сильнее, по мере того как из окрестностей Гедеонова приходил на столбовую дорогу корпус Нея. Он открыл пушечную пальбу и послал против нашей батареи кавалерию. Тучков 3-й отступил за Страгань, разобрал на ней мост и остановился в позиции, с которой уже нельзя было отходить, не предав во власть Французов места, где соединяются дороги и где должны были выходить Багговут и Корф. Ней, с своей стороны, наблюдая движение нашей армии и постигая, какой вред мог бы он нанести ей, если бы удалось ему оттеснить отряд Тучкова 3-го за пункт соединения дорог, усиливал нападения. В 3 часа прибыл Главнокомандующий и велел Коновницыну идти с дивизией на помощь Тучкову 3-му, а Графу Орлову-Денисову, с 1-м кавалерийским корпусом, спешить из Бредихина на рысях к Заболотью, на наш левый фланг, откуда ожидали атаки Жюно и Мюрата, который тянулся туда с большим числом конницы, имея целью обойти нас слева. О сем намерении его известили нас два переметчика, присовокупив, что Мюрат, для нападения, ожидает только, пока Жюно совершит переправу.
На большой дороге и по сторонам ее продолжался самый упорный бой. Ней покушался несколько раз овладеть поставленной на дороге батареей. Не имея успеха, он пускал в обход наш колонны. Французы ожесточенно бросались вперед, но были опрокидываемы Тучковым 3-м, Коновницыным и полками, подходившими из Бредихина. Тщетно истощая усилия против фронта позиции, неприятель вознамерился обратить кавалерию на левый фланг, где между тем Граф Орлов-Денисов окончил свои распоряжения. Ему было приказано не переходить с 1-м кавалерийским корпусом через болото, а поставить корпус позади, на высотах, таким образом, чтобы дать вид, будто там находится большое количество конницы. Для того велел Граф Орлов-Денисов 1-му корпусу и конной артиллерии сойти с лошадей и стать по опушке леса в одну шеренгу, а сам поехал к бывшим налево от большой дороги полкам Мариупольскому, Сумскому, Елисаветградскому и 2 эскадронам Изюмского гусарских и 5 казачьим, также отданным в его распоряжение. Видя, с одной стороны, что Мюрат скоро пойдет в атаку, а Жюно не замедлит приблизиться, с другой, что в случае неудачи болота лишают всякой надежды на отступление, Граф Орлов-Денисов отправил из каждого эскадрона людей для осмотра мест, по которым можно было отходить назад. Это сделал он с намерением, чтобы солдаты сами удостоверились в невозможности отступления. Когда дознано было, что болота непроходимы, предложил он войску победить или с честью умереть, поставил полки в 4 линии и утвердил свой правый фланг к пригорку, отделявшему его от Московской дороги. На пригорок взвезли 4 орудия, для удержания покушений неприятельской пехоты на правый наш фланг. 5 полков казачьих и 2 эскадрона Изюмских гусар составили левое крыло. Главное состояло в воспрепятствовании Мюрату выстроить многочисленную его конницу на поляне, ибо, если бы то удалось ему, поражение нашей кавалерии было бы неминуемо, а потом Мюрату уже легко было ударить в левый фланг пехоты, сражавшейся на большой дороге и по сторонам ее.
Два пехотных Французских полка стали выходить из кустарника и открыли огонь. Граф Орлов-Денисов приказал первой линии отступить на место второй, второй на место третьей и так далее. Пехота неприятельская, завидя отступление, двигалась вперед. Тогда послана первая линия атаковать ее, с подтверждением: уничтожив пехоту, проскакать назад за 4-ю линию, а 2-й линии снова начинать атаку против кавалерии и, опрокинув ее, возвращаться за 4-ю линию, чтобы беспрерывными атаками не дать Французам выстроиться на поляне. Первая атака Мариупольским гусарским полком и казаками произведена с полным успехом, и пехота Французская изрублена на месте. Вторая линия, не дождавшись отступления первой, а первая, ободренная своей удачей, вместе пошли в атаку на показавшуюся из кустарников конницу, отчего на короткое время произошли замешательство и уклонение от сделанных распоряжений. Обе линии опрокинули кавалерию, но тем задержали действие 3-й линии, доколе не были вызваны для занятия своих мест. Такого рода атаки производились около 2 часов с неимоверным духом и быстротою. В это время третья неприятельская колонна, обойдя лес, открыла по левому нашему флангу пушечный и ружейный огонь. Граф Орлов-Денисов приказал завернуть фланг назад. Сокращение позиции между двумя болотами дало возможность составить резервы, а между тем, по просьбе Графа Орлова-Денисова, прислали ему 12 орудий и два пехотных полка, Перновский и Полоцкий. Первый поставлен кареем в центре, второй на правом фланге, у пригорка, куда взвезли прибывшие 12 орудий. Разместив таким образом войска, Граф Орлов-Денисов ожидал новых нападений и послал уверить Главнокомандующего, что до ночи не уступит Мюрату ни шагу.
Неприятельские генералы несколько раз просили у Наполеона подкреплений, приказывая доложить ему, что сражение идет самое кровопролитное и к Русским беспрестанно подходят свежие войска. Мюрат также неоднократно посылал за Жюно, который, по переходе чрез Днепр у Прудищева, откуда мог ударить во фланг Графу Орлову-Денисову, остановил свой корпус и не подвигался вперед. Все убеждения Мюрата остались тщетны: Жюно не трогался, отзываясь, что в 200 шагах перед его фронтом топкое болото, которого нельзя перейти иначе, как по одному человеку, и то с подстилкой фашин. Ему предложили обойти болото и напасть на Русских с тыла. Жюно отвечал, что для такой отдельной атаки корпус его слишком малочислен, что для обхода требуется много времени, между тем как до наступления ночи остается только четыре часа. Бездействие Жюно приписывают Французы помешательству в уме, которое начинало уже обнаруживаться в нем и потом свело его во гроб [223] .
В продолжение сего кавалерийского дела Барклай-де-Толли подкреплял центр свежими войсками, подходившими из Бредихина. Екатеринославский гренадерский полк усилил правое крыло; кавалерийская дивизия и Гренадерские полки: Павловский, Таврический и С.-Петербургский, стали в резерве за Лубиным. Наконец, часу в 7-м, Багговут совершил свое боковое движение. Обе дивизии его, 4-я, Принца Евгения, и 17-я, Олсуфьева, расположились за правым крылом; к вечеру подоспел и Корф. Следственно, цель, для достижения коей сражались, с нашей стороны была достигнута, однако кровопролитный бой не прекращался. Получив решительный отказ от Жюно участвовать в сражении, Мюрат сделал последнее покушение против Графа Орлова-Денисова, но был остановлен 16-й пушечной батареей, батальным огнем Полоцкого и Перновского полков и атакой Сумских гусар. На правом крыле Ней получил в подкрепление пехоту и упорствовал в нападениях, но без успеха. Около 9 часов вечера, только что пришедшая из корпуса Даву, дивизия Гюдена воспользовалась сумерками, прошла долину и стремительно атаковала нас. Тучков 3-й, с Екатеринославскими гренадерами, ударил в штыки. Он был опрокинут, пронзен штыком, упал с лошади и взят в плен. Гюден был убит. Огонь затих, и место сражения осталось за нами. Коновницын расставил передовую цепь, отпустил артиллерию и снял войска с позиции.
Битвой под Лубином кончились кровопролитные действия, происходившие несколько дней сряду в Смоленске и его окрестностях. Уступлено было врагам вековое достояние Империи, но не победа предала его во временное обладание Наполеона. С невероятным мужеством сражаясь на старинных рубежах Отечества, Русские отходили назад не потому, что были принуждены к отступлению силой, но в исполнение воли Главнокомандующего, полагавшего, что еще не пробил час общей битвы. Император Александр уподоблял сражение под Лубином Кульмскому, с которым оно имеет большое сходство. Тучков 3-й точно так же, как год спустя Граф Остерман, без приказания, сам собою пошел совсем по другому направлению, нежели ему было назначено, и заградил неприятелю путь к Лубину, подобно Графу Остерману, совершившему то же на дороге из Дрездена в Теплиц. Оба запечатлели кровью свой подвиг, но Тучков не был так счастлив, как Граф Остерман, мужество коего было в полной мере оценено признательностью Монарха, личного свидетеля Кульмского боя. Напротив, Тучкову не отдали должной справедливости, по незнанию, что он из собственного побуждения, выйдя на Московскую дорогу, поворотил к Смоленску, хотя в данной ему диспозиции сказано было, чтобы он составлял только авангард первой колонны, шедшей в Бредихино, и отнюдь не упоминалось о повороте на Смоленск [224] .
