Фальшивомонетчики. Экономическая диверсия нацистской Германии. Операция «Бернхард» 1941-1945 - Пири Антони (книга жизни .txt) 📗
— Продолжайте усердно работать, свиньи, и тогда нам не придется избавляться от вас, по крайней мере пока.
В последний раз демонстрируя свое презрение к обитателям барака, посетитель сплюнул на пол, прежде чем покинуть его. Первый шаг в плане противодействия указаниям Кальтенбруннера был сделан.
В Будапеште Хольтен прикидывал про себя, сколько времени пройдет, прежде чем стремительно наступающая Красная армия заставит его переехать отсюда на так же стремительно уменьшающуюся территорию рейха. А в Германии ему придется страдать не только от неусыпного надзора гестапо. Гораздо страшнее было то чувство неуверенности и бессилия перед быстро продвигающимися к Рейну армиями союзников и рвущейся к Берлин Красной армией. Чувство бессилия рождает страх, страх перед волной молниеносных казней. И никто из чиновников рейха не мог чувствовать себя в безопасности, в особенности те, кто, как и он, пытался хоть немного смягчить те неминуемо жестокие последствия поражения в войне для его измученной страны. А пока ему, Хольтену, нужно снова отправляться в Швейцарию, чтобы продолжить переговоры с швейцарскими посредниками.
Холодный рассвет не успел еще коснуться черного как смоль ночного мрака, когда в лагерь Заксенхаузен прибыла колонна грузовиков. Командир колонны оберштурмфюрер Ханш получил от Олендорфа четкие указания, оформленные в виде письменного приказа. Ханш отправил группу подчиненных ему солдат в полном вооружении в блоки № 18 и № 19. Солдаты разбудили заключенных и приказали им быстро собираться. Многие были уверены, что их отправляют на смерть. Все были напуганы до ужаса, когда поступил приказ забрать с собой свои скудные пожитки. Тех, кто был постарше, поставили демонтировать и собирать оборудование. Более молодые и крепкие занялись погрузкой. Клише, наборные кассы, печатное оборудование, запасы бумаги и готовые банкноты — фактически все, что находилось в бараке, необходимо было срочно погрузить в машины. Бухгалтер Скала поднял шум вокруг своих учетных книг.
— Они должны быть при мне, — заявил он. — Я закрыл записи 31 декабря. Если они потеряются, мы никогда не узнаем, на чем мы остановились, а отвечать за все придется мне.
Ему разрешили взять драгоценные книги с собой.
При робком свете зимнего солнца заключенные погрузили в грузовики свои пожитки и оборудование, и колонна под многочисленным конвоем солдат СС неторопливо отправилась прочь из концлагеря. Для многих это был первый выезд за колючую проволоку за много лет. Казалось, воздух здесь был свежее. Даже мрачные голые деревья на фоне зимнего однообразного пейзажа выглядели сказочными. Пока заключенные шли в сторону грузовиков, Они выше поднимали головы, их шаг становился увереннее, а легкие жадно вбирали в себя холодный воздух. Пока Ханш проверял свой груз, люди оживленно переговаривались, стараясь догадаться, куда же их везут. Некоторые охранники были настроены довольно дружелюбно. Но никто из них, даже сам Ханш, не знал о том, куда отправится колонна. Он с удивлением услышал от Олендорфа, что его задание является настолько секретным, что он узнает точное место назначения колонны, когда будет уже в пути. Он должен вести колонну в направлении на юг и ни при каких обстоятельствах не раскрывать никому маршрут движения. Конечную точку маршрута он узнает позже.
Наконец, колонна отправилась в путь. Заключенные радостно наблюдали за тем, как концлагерь медленно погружался в надвигающиеся сумерки. В первые часы всеми владело радостное оживление. Но когда чувство новизны происходящего постепенно стало пропадать, все почувствовали тревогу и дискомфорт. В кузове грузовиков ничто не защищало людей от зимнего ночного холода, они не могли двигаться, чтобы согреться. Единственное, что им оставалось, было просто поплотнее прижаться друг к другу. Колонна ехала мимо погруженных в ночной мрак городов, мимо многих километров обработанных полей. Они продвигались все дальше к югу. Но куда и зачем?
В Париже Лаваль получил от Швенда партию в один миллион фунтов стерлингов. Сначала он стал менять эти деньги на настоящие фунты и доллары, а потом обращал валюту в самые крупные драгоценные камни и дорогие украшения, которые ему удавалось найти. Вскоре ему понадобилась новая партия денег, а для того, чтобы получить ее, он должен был вновь отправить своего курьера в Мерано. При этом курьер должен был нести на себе минимальный груз. Лаваль надеялся, что ему удастся упаковать все то, что он сумел выручить за один миллион фунтов стерлингов, в небольшой кожаный саквояж.
Швенд как раз вернулся из очередной поездки в Каунерталь. Он вызвал к себе своего итальянского адвоката, которого близкие знакомые называли просто Il Dottore.
— Что на этот раз? — спросил адвокат. — Сделка с недвижимостью или просто консультация об инвестиции?
— Скорее, речь пойдет о чем-то, что носит более личный характер. Кроме того, это в высшей степени конфиденциальная информация.
— Можете во всем на меня положиться.
— Как вы знаете, у меня много врагов, некоторые из которых захотят причинить мне вред после окончания войны.
— У всякого человека, как вы, достигшего успехов, всегда много врагов.
— Короче говоря, как только сюда подойдут войска союзников, я намерен укрыться в месте, которое заранее приготовил.
— Очень предусмотрительно, смею заметить.
— При этом может случиться так, что кому-то — другу или партнеру по бизнесу — может понадобиться срочно увидеться со мной и этот человек не сможет найти меня. Не согласитесь ли вы взять на себя роль того, кто будет определять, стоит такому человеку называть место, где я буду находиться, или нет?
Адвокат на некоторое время задумался, а потом спросил:
— Сколько?
— Вы должны сами определить размер своего гонорара. Ведь здесь речь пойдет о жизни и смерти. Мне остается только полагаться на вашу добрую волю сохранить мне жизнь. Поэтому я не буду возражать, если эта цифра будет достаточно высокой.
Дружеская беседа закончилась взаимным соглашением. Il Dottore подготовил контракт, который стороны подписали в тот же день. Так он узнал место, где планировал скрыться Швенд.
Колонна грузовиков находилась в пути трое суток. Единственным, кто при этом оставался спокойным, был Ханш, который теперь знал, что машины держат путь в Австрию. Остальные, не зная, где завершится их путь, чувствовали себя в высшей степени тревожно. Не улучшал настроения и долгий путь по зачастую изрытой бомбовыми воронками дороге. Двое суток заключенным пришлось ночевать в неотапливаемых кузовах машин, не имея никакого спального белья. Кормили скудно, пища была холодной.
«Лучше бы мы вернулись в Заксенхаузен», — думали некоторые. Другие успели заболеть простудой, плевритом и другими характерными для зимы болезнями. Никакого ухода за ними, естественно, не было. Была уже почти ночь, когда колонна остановилась перед большим зданием. Ханш приказал заключенным ждать, а сам с частью охранников направился в концентрационный лагерь Маутхаузен, неподалеку от Линца. В лагере Ханш сразу же отправился к коменданту. Он представился и спросил, где может разместить партию людей, прибывшую с ним из Берлина.
— Партия из Берлина? — удивленно переспросил комендант. — Но мне ничего не известно об этом.
Ханш достал и вручил ему сопроводительные документы, которые он сам получил только вечером накануне. Комендант изучил бумаги и заявил:
— Но это не меняет того факта, что мне ничего не было об этом известно.
— Но здесь ясно говорится о заключенных из двух блоков, для которых должны были быть подготовлены места.
— Да, это так, но, к сожалению, те бараки уже заняты другими заключенными.
Ханш попросил разрешения позвонить в Берлин и, получив его, попытался связаться с Кальтенбруннером, который подписал приказ. Ожидая ответа на звонок, он послал одного из подчиненных, чтобы тот высадил заключенных из грузовиков и дал им возможность размяться, а потом усадил рядом с машинами.
