Первый и последний. Немецкие истребители на западном фронте 1941-1945 - Галланд Адольф "Dolfo, Keffer" (книги бесплатно .txt) 📗
В течение 1942 года взоры общества больше задерживались на боевых действиях ночных летчиков-истребителей, чем на их дневных собратьях. Это было вызвано тем, что пока наступательные действия английской бомбардировочной авиации против рейха в основном состояли из ночных бомбовых ударов. Тем не менее именно дневные истребители вынуждены были нести основной груз тяжести воздушной обороны в дополнение к своим другим задачам.
Кроме ночных ударов, англичане проводили одиночные, дерзкие, но зачастую успешные дневные налеты на объекты во Франции, Италии и часто в глубь территории рейха. Эти налеты выполнялись специализированной группой "ланкастеров", причем они совершались малыми соединениями и с низкой высоты на специально выбранные, отдельные, особой важности объекты. Эта дневная активность британских ВВС шла параллельно со все возраставшей и улучшавшейся техникой бомбометания во время ночных налетов. Вплоть до октября 1942 года среди прочих целей было проведено 45 дневных налетов на базы подводных лодок в Любеке, Данциге Гдингене. Одним из первых рейдов такого рода был налет, совершенный 17 апреля на заводы МАN в Аугсбурге (двигатели для подводных лодок), в котором, согласно сообщениям англичан, принимало участие двенадцать четырехмоторных бомбардировщиков "ланкасгер", цели смогли достичь всего восемь, из которых семь были сбиты. Но это не поколебало силу духа английских военно-воздушных сил. В действительности данный успех немецкой обороны был просто случайностью и вряд ли мог быть повторен, тем не менее он утвердил военное руководство люфтваффе во мнении, что не следует слишком серьезно воспринимать опасность дневных налетов на рейх.
Дневные налеты английской авиации все еще оставались единичными операциями. Хоть они продолжались и в 1943 году, но были небольшими и редкими. Дополнительно к этому тщательно подбирались объекты особой важности, которые затем подвергались воздушным нападениям в ночное время с низкой высоты. Таким способом англичане сумели уничтожить информационный центр люфтваффе под городом Тельтовом. В ходе этого нападения ни одна бомба не упала за пределами ограды данного центра. Такой же точностью и таким же последующим эффектом отличались налеты, совершенные 17 мая в дневное время, на плотины па реках Эдер, Мёне и Зорпе. Тут применялись специально изготовленные для данной цели большие цилиндрические бомбы, которые в момент сбрасывания приводились во вращательное движение с помощью дополнительно установленного приспособления. Эти специальные бомбы могли сбрасываться с низкой высоты, с точно рассчитанной скоростью и временным интервалом для того чтобы попасть в плотину в строго определенном и наиболее подходящем месте ниже уровня воды. Дамбы на реках Мёне и Эдер, которые соответственно удерживали 130 и 202 миллиона кубических метров воды, были разбиты именно таким способом. Плотина на реке Зорпе уцелела. Повреждения были огромными. Кроме потерь среди населения и имущества, вызванных потоком воды, серьезным образом были задеты водные и энергетические ресурсы Рура. По оценкам английской стороны, общий уровень падения производства составил порядка 35 процентов. Командование люфтваффе в немедленном порядке приказало перебросить па все важные плотины аэростатные заграждения, части по созданию дымовой завесы, а также легкие зенитные батареи. Нападение было совершено 19 бомбардировщиками "ланкастер", 11 из которых вернулись назад в Англию. Проверка обломков сбитых самолетов и допросы захваченных в плен летчиков показали, что британские ВВС самым тщательным образам готовились к данной операции во всех отношениях — техническом, тактическом и тренировочном.
Несмотря на столь значительный успех этих налетев, имеется в виду их воздействие на германскую военную индустрию, Гаррис все равно придерживался формы ночных интенсивных бомбовых ударов по немецким городам, хоть и не имевших военного значения, но которые он считал правильными и оправданными. Говоря, что это ради блага немецкого народа, он тем не менее все-таки открыто признавал, что они предназначались для политического и психологического воздействия.
Тем временем на западе мы впервые на опыте столкнулись с воздушными атаками американских многомоторных бомбардировщиков, которые проводились в дневное время. Не было никакого сомнения в том, что наши летчики-истребители не были достаточным образом подготовлены к борьбе с соединениями "летающих крепостей", с их сильным истребительным прикрытием. Вначале мы переоценивали их огневую мощь и неуязвимость, которые в то же время были весьма значительными. Пехотинца, впервые столкнувшегося на поле битвы с танком, охватывает чувство танковой боязни, до тех пор пока он не обнаружит, что и у этих монстров есть свои уязвимые места. Точно так же нужно преодолевать свою робость перед новым врагом и летчику-истребителю. Однако оборонительный огневой заслон соединения "летающих крепостей", так же как и неуязвимость каждого отдельно взятого бомбардировщика, был слишком реальной вещью. Можно было подсчитать, что соединение из 27 самолетов "В-17" могло иметь на вооружении по крайней мере 200 тяжелых пулеметов с зоной эффективного поражения до 1000 метров с хвоста, то есть в том направлении, с которого обычно атакуют истребители. С другой стороны, на опыте было проверено, что для того, чтобы сбить "летающую крепость", требуется всего лишь 20 попаданий снарядов калибра 20 мм.
Ранней зимой 1942 года, уже в который раз, я очутился на западе вместе со своей авиачастью. Я как раз хотел собрать данные, полученные опытным путем, для улучшения наших методов ведения боя против американских многомоторных бомбардировщиков. На протяжении всей войны эти методы но необходимости улучшались, а также изменялись.
Нашим летчикам нужно было не только преодолевать психологический барьер, но, кроме того, нужно было изобретать новую тактику нападения. Вплоть до настоящего времени мы воевали с бомбардировщиками индивидуально. Хотя к неприятелю мы приближались строем, сама атака осуществлялась отдельным самолетом или парой самолетов — ведущим и ведомым. Теперь же в случае нападения массированной огневой завесе четырехмоторных бомбардировщиков противостояла целая эскадрилья или полк наших истребителей, и от способа нападения с хвоста мы вынуждены были перейти к атакам спереди. Это было нечто совершенно новое. 2-я истребительная авиагруппа "Рихтгофен", под командованием Эгона Майера, уже разработала свою собственную тактику фронтальной атаки, однако число сбитых вражеских самолетов оставалось по-прежнему крайне малым. В основном это был вопрос вооружения. "Ме-109" был вооружен только 20-мм пушкой и двумя обычными пулеметами. Конечно, пушка на "Me-I09F" была более современной, более скорострельной, с лучшей траекторией снаряда, и, самое главное, она располагалась по центру прямо над двигателем и стреляла сквозь втулку воздушного винта. Тем не менее существовали противоречивые мнения но поводу нового вида оружия, чем его считать — шагом вперед или шагом назад? Мельдерс разделял точку зрения Удета, что лучше одна центрально установленная пушка, нежели две на крыльях. Я же находил решение с одной пушкой совершенно недостаточным, в особенности же считал, что для воздушных сражений пулеметы устарели — просто бесполезный фейерверк. С их помощью едва ли можно поразить вражеский истребитель, не говоря уже о многомоторных бомбардировщиках. Естественно, я осознавал все преимущества центрально установленного вооружения, но если все вооружение состояло только из одной пушки, то тогда я безусловно предпочитал две "децентрализованные" пушки, особенно когда думал о постепенно снижающемся уровне обучения и мастерства большинства наших новых летчиков, что, конечно, было неизбежно в условиях затянувшейся войны. Не каждый пилот был таким же снайпером, как Удет или Мельдерс.
Вопрос о вооружении "Ме-109" был доведен до Гитлера — когда и кем, я не знаю. Так или иначе, но однажды во время беседы он спросил меня: "Какое вооружение, на ваш взгляд, лучше для "Ме-109" — пушка по центру или же две пушки на крыльях?" Я размышлял недолго и ответил: "Лучше все три". Мой ответ очень понравился Гитлеру, так как совпадал с его точкой зрения. Он учел этот факт, поскольку тот подтверждал в который раз его правоту при попытках ввести в практику свои собственные странные идеи в области вооружения и технического оснащения, вопреки мнению экспертов.
