Кавказская война - Фадеев Ростислав Андреевич (книги бесплатно txt) 📗

3 января 1862 г. абадзехи сделали первое нападение на наши войска. С этого дня все предприятия должны были совершаться открытою силой; однако ж вначале неприятель действовал еще нерешительно. Полный разгар войны начался только с первых дней весны.

Прежде всего надобно было овладеть последними убежищами неприятеля на реке Белой — мохошевскими лесами и горною даховскою долиной — и стать на обоих берегах этой реки. Покуда лежали глубокие снега, все предварительные работы были окончены: устроена военная линия от Майкопа до Хамкетов в обход мохошевцев; начата из Хамкетов просека в горы по направлению к Дахо и другая просека туда же вверх по Белой к Каменному мосту, где было главное судилище абадзехского народа. Занята переправа через Белую у ханского брода, ниже Майкопа. Кроме того, отдельный отряд под начальством кубанского атамана генерала Иванова был двинут с Кубани вверх по Пшишу для двоякой цели; для отвлечения неприятеля в сторону, противоположную той, где готовились ему удары, и для проложения по берегу Пшиша просеки, в виду будущих операций.

С первых дней марта закипела ожесточенная война. Абадзехи не знали еще новых войск, собравшихся к их пределам от самых боевых, самых испытанных полков кавказской армии, далеко превосходивших военными качествами полки недавнего формирования, с которыми им приходилось иметь дело прежде. Для первого раза они решились прорвать линию, устроенную в обход мохошевцев. Многочисленное скопище горцев, давших присягу не отступать, захватило самое труднопроходимое место этой линии, называемое Семь-Колен. В тот же день подошел туда апшеронский стрелковый батальон, обремененный большим транспортом. Отчаянное дело на Семи-Коленах могло служить абадзехам предзнаменованием ожидавшей их участи. Они сдержали слово, не отступали, но батальон все-таки пробился штыками сквозь их массу, несравненно превосходившую его числом, как пролетело бы сквозь нее ядро. Попытка разорвать нашу линию не удалась.

Вслед за этим делом наши колонны ринулись с разных сторон в мохошевские леса, разрушая аулы, искрещивая самые глухие места лесной чащи. Отрезанные от абадзехов мохошевцы и егерухаевцы не могли удержаться долго и понемногу бежали за Белую. К концу марта обширный Мохошевский лес, имеющий до 40 верст в поперечнике, был очищен от неприятеля.

Отряд, перешедший через Белую ниже Майкопа, был долго задержан на месте разливом бешеной реки, сносившим мосты; продовольствование его было сопряжено с величайшими затруднениями; тем не менее занятая позиция была удержана, и лес на левом берегу расчищен.

В апреле были кончены предварительные просеки по направлению к Дахо; снег между тем протаял на высоких горах, ограждавших эту долину. В конце месяца граф Евдокимов двинулся к Дахо, до тех пор не виданному русскими и почти неизвестному. Абадзехи сосредоточились большими силами для обороны этой местности, и без того страшно защищенной природой. Но с самого начала завоевания, с чеченских походов, горцам никогда не удавалось дать графу Евдокимову настоящего упорного боя, в заранее избранной позиции; он всегда успевал упасть им как снег на голову с той стороны, откуда его не ждали, и внезапно решить дело отважными, искусно рассчитанными маневрами. Быть разбитыми без боя для горцев было всего обиднее. Так случилось и здесь. К сожалению, я пишу не военное сочинение и не могу изложить интересных маневров, решивших столько дел в этой войне; место позволяет мне излагать общую связь операций. После трехдневного сопротивления в самой труднопроходимой местности, скопище, защищавшее Дахо, постоянно обманываемое нашими движениями, нигде не успевшее дать решительного отпора и наконец обойденное, разбежалось. Даховская долина была занята; в глубине ее заложена станица; две дороги разработаны в глубину долины, одна по направлению, пройденному отрядом, другая вниз по Белой к Каменному мосту. С занятием этого последнего пункта открылось прямое сообщение по реке между Дахо и Майкопом. Горцы, однако ж, долго еще потом могли обстреливать с высоты скал эту последнюю дорогу, ставшую главным путем в Дахо.

К 1 июня все течение Белой, по обоим берегам, было в нашей власти. Только в самых истоках ее, выше Дахо, гнездилось еще маленькое общество Хамешки.

Ряд таких быстрых успехов чрезвычайно смутил не только абадзехов, но все закубанское население, горцы видели, что война ведется не по-прежнему, и понимали, что если не найдут средства остановить наступление, то судьба их скоро будет решена. Первою мыслью их было соединиться для дружного отпора. Абадзехи обратились за помощью к соседям. С этого времени выступают на сцену убыхи и принимают на себя гегемонию в горских делах. Кутаисский генерал-губернатор Н.П. Колюбякин [54] выразил это состояние умов в своем донесении командующему армией. Он писал:

«Действия войск, командуемых генерал-адъютантом графом Евдокимовым, нося характер той энергии и последовательности, которые принадлежат не случайному увлечению, а зрело обдуманному и прочно усвоенному плану, убедили непокорных горцев, что приближается последний час их независимости. Но должно отдать справедливость и противникам нашим: черкесы не потеряли головы и не упали сердцем; напротив, они решились отстаивать самостоятельность свою не только оружием, но еще внутренними преобразованиями и энергическим обращением к иностранным державам. Если главная роль в борьбе оружием пала по необходимости на абадзехов, то убыхи, не уступающие им в энтузиазме к общему делу, взяли на себя инициативу и направление мер административных и дипломатических, соответствующих принятой ими решимости. Таким образом, прежде всего, они обратили внимание на внутренний быт свой и захотели заменить расслабляющую усобицу сильною централизацией, в которую в минуты большой опасности всегда и везде слагались формы общественного устройства. Для восстановления аррахийской власти и для ограждения независимости все черкесы были приглашены на совет. Все они единогласно решили: учредить чрезвычайный союз и не отставать от оного, с тем чтобы сохранить порядок внутренний, а отступающих от него наказывать. В черкесском владении учрежден меджлис из 15 человек, которому дано название великого и свободного заседания. Появление войск графа Евдокимова у подошвы главного хребта, то есть в двух переходах от Убыхской земли, подавало повод к чрезвычайному собранию меджлиса. В оном постановлено было: а) отправить посольство в Константинополь, Париж и Лондон с просьбой о заступничестве. Для покрытия расходов посольства наложить на все население денежный сбор; б) обнародовать призыв к священной войне и отправить в землю абадзехов, на все лето, несколько тысяч воинов; в) принудить к такому же содействию джигетов [55], которые оказываются довольно холодными к общему делу. В конце мая и в начале июня постановления меджлиса были приведены в исполнение. Посольство к иностранным державам отправлено. На помощь к абадзехам посланы от 4 до 5 тысяч убыхов, под начальством испытанных предводителей. Была сделана вооруженная попытка для принуждения джигетов к отправлению контингента».

Несмотря на все старания горцев, заключение общего союза представляло непреодолимые трудности. Старшинам племен легко было собраться и условиться насчет дружного действия, нетрудно также было вызвать к бою все население, пристыдить равнодушных, казнить изменников. Возбужденная до энтузиазма народная воля заменяла в этом случае положительное право. Но как было управлять собранными массами, как было заставить совершенно свободных людей слушаться и кого слушаться? Как было устроить в среде каждого племени управление, которое действительно могло бы располагать народными силами? Мы, взросшие в среде обществ, организованных с незапамятных времен, не можем представить себе суммы влияния, которое воспитанная веками привычка имеет на все наши общественные действия. Черкесы испытали на себе, что значит общественный контракт, единодушное решение общества, хотя бы движимого величайшим энтузиазмом, но не скрепленное историческою привычкой. Воля их была без якоря. Все хотели слушаться, все требовали предводителей, но десять человек не могли согласиться единодушно, кого именно слушаться, насколько и в чем слушаться. В нашем русском мнении роль главного предводителя играл некоторое время убых Гаджи-Гагамук-Берзек; но скоро оказалось, что бесплодная деятельность этого человека не приводила ни к чему. В рядах горцев виднелись значки предводителей; они выходили против нас густыми толпами; тем не менее каждый горец дрался, погибал или уходил с поля, когда ему вздумается. Так продолжалось до конца. История последней борьбы и гибели храбрейшего народа осталась без собственных имен. Вероятно, это было даже лучше для горцев. Никакое единство начальствования не спасло бы их от наших ударов; оно увеличило бы только число жертв, и так слишком достаточное.