Дарданеллы 1915 Самое кровавое поражение Черчилля - Больных Александр Геннадьевич (лучшие книги онлайн TXT) 📗
03.50. Стал на якорь в бухте Авуала.
04.45. Снялся с якоря, прошел последнюю часть минных заграждений.
05.00. Стал на якорь у Чанака.
10.15. „Муавенет“ получает радио от Сушона: „Хорошо сделано“».
В ходе этой атаки был потоплен британский броненосец «Голиаф», после этого корабли союзников уже не рисковали становиться на якорь в проливе. Сначала в корабль попали две торпеды: одна напротив носовой башни, вторая в районе первой трубы. Третья торпеда попала под кормовую башню. Вот как это выглядело для английского мичмана Уэлд-Форестера: «Корабль накренился на 5 градусов на правый борт, и я поднялся к левому борту. Царила непроглядная темень. Матрос, бежавший помочь спустить шлюпку, врезался в меня, пришлось его облаять. Постепенно толпа собралась вдоль левого борта. „Шлюпки! Шлюпки!“ — кричали они. Однако корабль кренился все больше, и не было ни видно, ни слышно приближения каких-либо судов. Голоса начали звучать уже немного безнадежно. Внутри корабля раздавался грохот и треск — это все, что не было закреплено, било по переборкам. Он накренился на 20 градусов и остановился, замер неподвижно на несколько секунд. В этот момент послышался голос одного из офицеров: „Спокойнее, парни! Вы же англичане!“».
Эскадренный броненосец «Голиаф», потопленный 12 мая 1915 г. турецким эсминцем «Муавенет». Погибло 570 человек.
Часть экипажа броненосца «Голиаф». Обратите внимание на дополнительные 12-фунтовые орудия установленные для обстрела берега и поддержки войск.
Торпедисты и офицеры эсминца «Муавенет» позируют вокруг торпедного аппарата «победившего Голиафа».
Но это была временная передышка, броненосец повалился на борт, перевернулся и затонул носом вперед. Кое-кого успели подобрать шлюпки броненосца «Лорд Нельсон», однако все равно погибли командир «Голиафа» (капитан 1 ранга Шелфорд) и 570 человек команды. Здесь трудно удержаться от сравнения со знаменитым поединком Давида и Голиафа.
Ничуть не меньший интерес представляют воспоминания турецкого лейтенанта Хайдара Али, служившего на миноносце минным офицером. Воспоминания несколько корявые, так как были записаны почти 70 лет спустя, но в них есть ранее неизвестные подробности, ну а название говорит само за себя: «Я потопил „Голиаф“». Что еще интересно, обратите внимание на использование дат старого стиля.
«Перевозка войск, снабжения и боеприпасов из Стамбула на фронт в Галлиполи была значительно затруднена из-за действий вражеских подводных лодок в Мраморном море в марте и апреле 1915 года. В этот период несколько наших военных кораблей и транспортов были потоплены. Перевозить войска и снабжение по суше было почти невозможно, это требовало огромного времени из-за отсутствия дорог.
По этой причине Верховное командование нашего флота приняло отчаянный план слежения, преследования и уничтожения вражеских субмарин. Задача уничтожать вражеские лодки в Мраморном море была поручена нашему эсминцу „Муавенет-и-Миллие“. Нам придали миноносцы „Султанхисар“, „Сиврихисар“ и пароходы „Искендерун“, „Бахри Саид“ и „Айдин“.
Согласно приказу Верховного командования в четверг 23 апреля 1915 года мы отправились на острова Пашалимани в южной части Мраморного моря в порт Паша. Эти острова должны были служить нашей базой. Приданные нам корабли патрулировали Мраморное море. 24, 25 и 26 апреля были спокойными. Вечером 26 апреля 1915 года мы получили сообщение от коменданта крепости Чанак-Кале, в котором говорилось: „Вражеский военный корабль стоит в бухте Морто, он вызывает большие потери на левом фланге наших оборонительных линий на реке Керевиз. Если обстрелы с этого корабля продолжатся, возможно, что оборона Дарданелл рухнет. Если вы готовы потопить вражеский корабль, идите к Чанак-Кале“.
Позднее мы узнали, что каждую ночь батальон добровольцев отправлялся в траншеи на Керевиз-Дере, но лишь немногие переживали следующий день. Река Керевиз несла в море не воду, а благородную турецкую кровь. Поэтому она была переименована в Канли-Дере — Реку крови.
27 апреля в 07.30 мы покинули Пашалимани и прибыли в порт Гелиболу. Мы все, офицеры и команда, отдали честь могиле Мехмета-эфенди и остальных воинов, которые пали в 1353 году во время завоевания Галлиполи турками. Мы молились за их души. Наши солдаты с берега салютовали нам пушечными выстрелами. Угроза смерти никогда нас не волновала.
Мы прибыли к Чанак-Кале в 13.30. Командир нашего корабля Ахмет Сафет-бей и немецкий офицер связи Фирле посетили коменданта крепости полковника Джеват-бея. Потом они пересекли пролив и прибыли в Килид-Бахр, чтобы отследить передвижения и позицию „Голиафа“. Для лучшего обзора они добрались до бухты Морто.
Наша задача была рискованной, поэтому мы тренировались днем и ночью. Пролив был перекрыт минами, из него не было выхода. Вытралить мины, чтобы открыть нам фарватер, было очень трудно, такую работу нельзя было проделать незаметно для противника. Возле анатолийского берега имелся узкий фарватер для маленьких судов, о котором знал противник.
Положение „Голиафа“ днем и ночью, все его меры предосторожности были нами тщательно зафиксированы. Оценив все возможные варианты, было решено идти вдоль берега. Главной причиной этого были большие глубины в этом месте и высокие обрывистые берега. Эти обрывы могли укрыть наш корабль от противника. Мы знали, что рядом с „Голиафом“ патрулируют от 2 до 4 миноносцев.
Время внезапной атаки было назначено на полночь. Это время было выбрано из расчета смены вахт на английских кораблях. Личный состав на вахте будет утомлен, и матросы будут сонными.
Отдав приказ, наш командир Ахмет Сафет-бей спросил меня, есть ли у нас шансы на успех? „Эфенди, — ответил я, — Есть две неприятные возможности: мы вылетим на берег или подорвемся на мине и поднимемся на небо, как ангелы“.
28 апреля мы были готовы выйти. Мы проверили и перепроверили пушки и торпеды. Мы замерили давление воздуха в баллонах торпед. 29 апреля капитан сказал, что может быть, атака состоится этой ночью. И приказал подготовить торпеды. Мы приняли на борт командира подразделения минеров Чанак-Кале, чтобы он указал нам безопасный путь.
Мы вышли из Чанак-Кале в 19.00, вверив себя Аллаху всемогущему. В 19.15 мы подошли к Килид-Бахру на противоположном берегу. Чтобы укрыться от противника и не попасть на мины, мы шли под самым берегом. В Чанак-Кале, чтобы облегчить корабль, мы оставили лишние грузы и пушки (две 75-мм и два 57-мм орудия).
Внезапно случилось то, что перепугало нас — правый винт ударил о подводный камень. Но, слава Аллаху, повреждения оказались невелики, отломилась лишь одна лопасть.
В 19.50 мы стали на якорь на глубине 9 фатомов возле Соганли-Дере, чтобы дождаться подходящего времени для атаки вражеского корабля. Так как это место было совсем не безопасным для ожидания, мы подтащили корабль поближе к берегу. Лоцман покинул корабль.
Из Соганли-Дере мы вышли 30 апреля в 00.45. Мы приблизились к бухте Морто и увидели 2 патрулирующих вражеских эсминца и огромную тушу „Голиафа“.
Когда мы приблизились к „Голиафу“, они нас заметили. Нам послали серию каких-то сигналов. Они запрашивали пароль. Я знал английский. Я немедленно поднялся на мостик и начал посылать в ответ всякие сигналы. Я собирался заставить противника засомневаться и выиграть время, чтобы подойти к „Голиафу“ как можно ближе.
Больше мы не могли терять время. Мы подошли к „Голиафу“ на 400–500 метров. Нам требовалось подойти на 300 метров, чтобы нанести смертельный удар.
В 01.10 в мгновение ока мы зарядили в аппарат лоснящуюся смазкой трехметровую торпеду весом в тонну. Это было невероятно. Обычно на тренировках это занимало у нас 10 минут.
Мы выпустили первую торпеду и начали ждать с волнением. Затем мы выпустили вторую торпеду. Первая попала в „Голиаф“. Я полагал, что не стоило выпускать третью. Возбужденный попаданием первой торпеды, расчет третьего торпедного аппарата сам произвел выстрел. Мы видели, как вторая и третья торпеды попали в „Голиаф“. Мы видели, как „Голиаф“ лег на правый борт. Гигант пылал. Плотный дым затянул весь его корпус. Грот-мачта походила на огромный факел. „Голиаф“ быстро затонул.
