Великая война на Кавказском фронте. 1914-1917 гг. - Масловский Евгений Васильевич (книги полностью txt) 📗

Таким образом, по отъезде генерала Мышлаевского явилась неопределенность во взаимоотношениях, так как если командир 1-го Кавказского корпуса был старший в чине, то начальник штаба армии, только временно ставший во главе 2-го Туркестанского корпуса, чтобы вывести его из тяжелого положения, был старше в должности и в согласии с «Положением о полевом управлении войск» механически становился заместителем командующего армией во время его отсутствия.

13) Наконец, командир 1-го Кавказского корпуса, в соответствии ли с полученными словесными указаниями или самостоятельно, решает, что обстановка требует выполнения директивных указаний генерала Мышлаевского об отступлении и тотчас же по отъезде генерала Мышлаевского отдает приказ об общем отступлении, а затем в течение всей операции настойчиво стремится провести этот приказ в исполнение.

Почему генералу Юденичу пришлось затрачивать всю свою энергию не только на непосредственное ведение борьбы с врагом, но и на преодоление стремления командира 1-го Кавказского корпуса во что бы то ни стало и скорее отступить.

Даже невоенному ясно, что, если бы Сарыкамышская группа выполнила приказ об отступлении, то была бы уничтожена по частям. Путь, предназначенный для отхода, мало пригодный для движения артиллерии и обозов, принудил бы бросить большую часть их. Войска были бы разбиты по частям, пытаясь уходить из «мешка», устроенного турецкой армией. Естественное при отступлении падение духа увеличило бы несчастье.

Так думал и командовавший 3-й турецкой армией Энверпаша. В своем приказе от 12-го декабря, отданном в с. Бардус, он ясно говорит, что «если русские отступят, то они погибли». Он был настолько уверен, что русская армия не решится принять бой и начнет отступать, что предлагает войскам скорее взять беззащитный Сарыкамыш, где аскеры найдут теплые квартиры, продовольствие и славу.

Весть об отступлении могла внести панику, примером чего, как первоначальный признак, был указанный выше случай с интендантским чиновником в Караургане, начавшим высыпать в речку муку. Артиллерия и обозы в первую голову попали бы к туркам, как то случилось с частью обоза 1-го Кавказского корпуса, отправленного распоряжением командира этого корпуса в тыл [81].

Вывела группу из критического положения только воля генерала Юденича, решившего не выполнять приказа об отступлении, презревшего могущие быть гибельными последствия и знавшего героизм войск, который в сочетании с непреклонной волей начальника мог творить чудеса.

И чудо совершилось.

Войска совершили сверхчеловеческие подвиги.

Изнемогающие, без смены дерущиеся, почти без сна, непрерывно на морозе, полуголодные, зачастую плохо одетые, переносящие постоянно высокое моральное напряжение в ежедневных упорных боях, люди ходили, как пьяные. Но несмотря на это, проявляли высшую доблесть, умирая, но никогда не думая о спасении.

Вследствие малых сил, резервов никогда не было; все было в первой линии; закончив горячий бой на одном участке, части сейчас же, не отдохнув, шли безропотно на другой снова угрожаемый участок, чтобы там броситься в новый бой.

Как уже говорил, войска понесли громадные потери: более 20 тысяч убитых, раненых и больных и более 6 тысяч отмороженных. К концу операции многие роты имели по 20–50 рядов.

Дорогой ценой была получена победа, но она жизненно нужна была, и ею был спасен Кавказ.

Кавказский театр военных действий, вследствие отвлечения всех сил на западный, европейский, фронт, обслуживался немногочисленной армией. Чрезвычайно широкий фронт протяжением до 600 верст от Черного моря у Батума до Соуч-Булага в Персии занимался нами прерывчато, жидко, сообразно со значением участков его. На главном, Эрзерумском, направлении в районе Сарыкамыша было сосредоточено не менее ²/₃ армии. В глубоком и обширном тылу армии на территории всего Кавказа и Закавказья почти совершенно не было других частей, кроме запасных и этапных, а также ополченских дружин и конных сотен, плохо вооруженных. Только в Карсе заканчивала свое формирование 3-я Кавказская стр. бригада и двигалась в направлении Ардагана из района Тифлиса Сибирская казачья бригада.

Рассчитывать на немедленную замену уничтоженной Сарыкамышской группы новой армией в короткий срок не приходилось; что-либо снять с остальных, жидких участков фронта нечего было и думать.

Таким образом, если бы Сарыкамышская группа армии, т.е. главное ядро ее, прикрывавшее главнейшие и кратчайшее пути на Тифлис, была разбита и уничтожена, то туркам открывались бы эти пути для беспрепятственного движения.

Тифлис и все Закавказье с Бакинским нефтяным районом отдавались бы противнику с самого начала войны.

Вот эту-то серьезность обстановки во всей ее совокупности, обстановку, чреватую гибельными последствиями в случае поражения, а оно по условиям обстановки было бы обязательно при исполнении приказа об отступлении, — и учел генерал Юденич, решив не отступать, а вступить в бой, и провел до конца это свое решение.

Эта воля, воля не к тому, чтобы уступить, сдать, а воля к борьбе до конца и привела войска к конечной победе.

Без нее все необычайное геройство войск было бы бесполезно и бесславно растрачено на выполнение гибельного плана, на частные, не соединенные усилия, и в лучшем случае могло дать не материальные выгоды для Родины, а лишь пример, как умирают за нее.

Заместитель султана, вице-генералиссимус всех вооруженных сил Турции Энвер-паша начал операцию, уверенный в успехе. План задуман смело, но сулил при удаче чрезвычайно выгодные для Турции последствия.

Из изложенного выше видно, как близок был Энвер-паша к осуществлению своих грандиозных планов при создавшейся у нас обстановке приказами об отступлении. Надо было только их выполнить русской армии.

Дерзость плана окупалась прекрасно поставленной разведкой, отличным знанием местности, громадным превосходством в числе сил армии, предназначенной для операции, и чрезвычайной выносливостью турецкого солдата.

3-я турецкая армия доводится до 150 тысяч человек, и большая часть их брошена против 50-ти тысяч Сарыкамышской группы…

На фронте против Сарыкамышской группы оставляются почти такие же силы, и два корпуса целиком бросаются в тыл ее.

Марш-маневр исполнен скрытно и успешно. Для движения 9-го турецкого корпуса использован знаменитый исторический путь «топ-ел» (пушечная дорога) по самому гребню гор, выходящий к с. Бардус на нашей границе. Все грозило катастрофой для нас.

Но Энвер-паша допустил ошибки. Во-первых, не учел исторической стойкости русских войск. Во-вторых, слишком уверенный в полной беззащитности Сарыкамыша, что на самом деле и было до 11-го декабря, и полагая, что он будет занят почти без боя первой пришедшей частью, он поспешил и, вместо того чтобы, подтянув колонны, сразу обрушиться крупными силами на Сарыкамыш, рано обнаружил себя и бросил слабый авангард, который, встретив неожиданное сопротивление и артиллерийский огонь, проявляет неуверенность.

Также и начальник головной 29-й дивизии придает преувеличенное значение указанным выше обстоятельствам и, вместо того чтобы проявить полную энергию и решимость, теряет много времени, давая этим нам так необходимый выигрыш во времени. Так же поступает и командир 9-го корпуса Исхак-паша.

День за днем турки новыми, постепенно увеличивающимися пакетами бросаются на Сарыкамыш, но сила сопротивления нашего отряда там также постепенно увеличивалась прибытием новых частей.

И когда Энвер-паша наконец бросает в атаку оба корпуса полностью, то в Сарыкамыше уже было сравнительно много войск, а главное — прошло первое впечатление неожиданности и получилась вера в себя, в то время как в турецких частях, настроенных на возможность легкого овладения Сарыкамышем, явились неуверенность, ослабление первого высокого порыва и истощение.

Турецкие войска проявляют в течение всей операции также высочайшую доблесть там, где от них этого требуют. Но командование не сумело это использовать. А немецкие офицеры, игравшие руководящую роль, применяли свои знания и свою доктрину вне времени и пространства, совершенно формально, совсем не зная и не считаясь ни с духовными свойствами войск, которыми пришли руководить, ни с материальными особенностями театра, на котором хотели применять свои методы.