Генерал Власов. Анатомия предательства - Коняев Николай Михайлович (читать книги онлайн бесплатно серию книг .TXT) 📗
Однако, как нам кажется, противоречие это порождено не ошибками документалистов, а причудливостью штабной интриги, что реализовывал тогда сам Кирилл Афанасьевич.
Оставим на его совести оценку стратегической обстановки на фронте и попытаемся понять, зачем вообще отправлено это письмо…
Нетрудно заметить, что оно как бы скопировано с послания Сталина, полученного самим Мерецковым перед началом наступления. И, конечно, Кирилл Афанасьевич не мог не понимать, какое впечатление его письмо произведет на Н.К. Клыкова…
Быть может, 9 апреля Ударная армия еще способна была вырваться из окружения (5 апреля немцы снова закрыли брешь у Мясного Бора), но отправлять ее в наступление, чтобы окружить 75-тысячную группировку немцев, было безумием чистейшей воды.
Этого не мог не понимать и Мерецков, по-семейному (с законной супругой Евдокией Петровной, с сыном и родственниками) обосновавшийся в Малой Вишере.
Это понимал и сам Н.К. Клыков.
Реакция генерала известна.
Получив послание Мерецкова, он немедленно заболел, и его вывезли на самолете в тыл.
Но тут и возникает вопрос: а не этого ли и добивался Кирилл Афанасьевич? Не является ли его план «заболеть» Н.К. Клыкова составной частью интриги, направленной против Власова?
Мерецкову необходимо было удалить своего заместителя и возможного преемника на посту командующего фронтом. И, конечно, когда представился шанс запереть опасного конкурента в окруженной армии, вдалеке от средств связи со Ставкой, Мерецков не упустил его. Тем более что и причина удаления Власова была вполне уважительной – Ударная армия находилась в критическом положении, и присутствие там заместителя командующего можно было объяснить этой критической ситуацией.
Свой план изоляции Андрея Андреевича Кирилл Афанасьевич осуществил с присущим ему генштабовским блеском. Некоторые исследователи полагают, что Власов 8 апреля вернулся вместе с комиссией в Штаб фронта. Но это не так… Сохранилась лента аппарата Бодо, зафиксировавшая переговоры Мерецкова с членами Военного совета 2-й Ударной армии, которая свидетельствует о другом.
– Кого выдвигаете в качестве кандидата на должность командарма? – спросил Мерецков.
«Член Военного совета Зуев: На эту должность кандидатур у нас нет. Считаю необходимым доложить вам о целесообразности назначения командующим армией генерал-лейтенанта Власова.
Власов: Временное исполнение должности командующего армией необходимо возложить на начальника штаба армии полковника Вино градова.
Мерецков и Запорожец (Власову): Считаем предложение Зуева правильным. Как вы, товарищ Власов, относитесь к этому предложению?
Власов: Думаю, судя по обстановке, что, видимо, придется подольше остаться в этой армии. А в отношении назначения на постоянную должность, то, если на это будет ваше решение, я его, конечно, выполню.
Мерецков: Хорошо, после нашего разговора последует приказ».
И все-таки, спихивая своего конкурента в гибнущую, окруженную армию, Кирилл Афанасьевич шел на серьезное нарушение порядка. Обычно назначение нового командующего происходило в присутствии представителя Ставки. Процедура, может, и бюрократическая, но необходимая. Ставка должна была представлять, какую армию принимает новый командующий. Поэтому приказа о назначении Власова командующим 2-й Ударной армией так и не последовало. Власов остался заме стителем командующего фронтом.
Что значило такое назначение для Андрея Андреевича Власова, тоже понятно. Он оказался в армии, не способной сражаться, а сам не мог ни вытребовать дополнительных резервов, как это обыкновенно делалось при назначении (вспомните рассказ о назначении во 2-ю Ударную Н.К. Клыкова), ни просто объяснить представителю Ставки, что он уже такой и принял армию.
Напомним, что, согласно докладам К.А. Мерецкова, 2-я Ударная армия сохраняла боеспособность, снабжение ее шло нормально, и она готова была продолжать наступление на Любань…
Бывший сослуживец Власова по 4-му механизированному корпусу (этим корпусом Власов командовал в начале войны), бригадный комиссар И.В. Зуев, столь неосмотрительно «порадевший» Власову при нынешнем назначении, наверное, не понимал всего трагизма положения и для окруженной армии, и для самого Власова, но Власов не понимать этого не мог. Невозможно было отказаться от назначения, но и сделать что-либо для спасения армии Власов тоже не мог.
Однако и Власов не догадывался, насколько неблагоприятным окажется для него генеральский пасьянс, раскладываемый в штабах.
Глава третья
Увлекшись реализацией комбинации, связанной с устранением своего возможного преемника, К.А. Мерецков просмотрел опасность, подкравшуюся совсем с другой стороны.
Пока Кирилл Афанасьевич выстилал телами недоучившихся лейтенантов топи болот, чтобы сделать вид, будто он пробился к окруженной армии, генерал М.С. Хозин провел в Москве свою блистательную штабную интригу. Доложив в Ставке, что Любаньская операция сорвалась из-за отсутствия единого командования войсками, он предложил объединить Ленинградский и Волховский фронты, возложив командование ими на него, Хозина.
21 апреля 1942 года вопрос этот был вынесен на совещание у И.В. Сталина. Совещание, на котором присутствовали В.М. Молотов, Г.М. Маленков, Л.П. Берия, Б.М. Шапошников, А.М. Василевский, П.И. Бодин, Г.К. Жуков, А.А. Новиков, Н.Г. Кузнецов, С.И. Буденный и сам М.С. Хозин, длилось семь часов.
Несомненно, М.С. Хозин и сам понимал, насколько трудно командовать девятью армиями, тремя отдельными корпусами и двумя группами войск, разделенными занятой противником территорией.
Но ведь не для этого задумывалось объединение.
Уже прибыл в Ленинград Л.А. Говоров, и М.С. Хозину, оказавшемуся почти в таком же, как и К.А. Мерецков, положении, нужно было позаботиться о создании для себя достойной генеральской должности.
Это и было осуществлено.
23 апреля 1942 года Волховский фронт преобразовали по решению Ставки в Волховскую особую группу Ленинградского фронта. Говоров остался в Ленинграде, а Хозин отправился командовать армиями Кирилла Афанасьевича Мерецкова. Мерецков узнал об этом, когда генерал М.С. Хозин с директивой Ставки в кармане и «в весьма веселом настроении» появился в Штабе фронта.
Штабную игру Кирилл Афанасьевич проиграл.
Контринтрига – Мерецков, пытаясь сохранить фронт, докладывал в Ставке о необходимости ввода в район прорыва 6-го гвардейского стрелкового корпуса – успеха не имела. Кириллу Афанасьевичу холодно объявили, что судьба 2-й Ударной армии не должна волновать его, поскольку он назначен заместителем командующего Юго-Западным фронтом. Новое назначение для Мерецкова было понижением в должности, и он тяжело переживал, еще не зная, что как раз это понижение и спасет его будущую карьеру.
Ну, а для судьбы Андрея Андреевича Власова реорганизация фронтов обернулась катастрофой.
Ранняя весна 1942 года надежнее, чем немецкие дивизии, заперла 2-ю Ударную в болотах, и к концу апреля ее судьба определилась бесповоротно.
Обмороженные, изголодавшиеся, завшивевшие бойцы недели и месяцы – без смены! – проводили в болотных топях, и только смерть могла избавить их от мучений.
Отрапортовав в Ставку, что коммуникации армии восстановлены, К.А. Мерецков обманул Москву. Снабжение 2-й Ударной так и не наладилось, и уже с середины апреля хлеба там выдавалось менее половины нормы, других же продуктов вообще не было.
«Да, сухарь был в ту зиму для нас святыней, – пишет участник боев Иммануил Левин. – Его не ели, к нему прикладывались. Дело доходило до того, что дневной хлебный рацион в виде сухарной крошки помещался в спичечном коробке».
Некомплект в дивизиях доходил до семидесяти процентов.
Артиллерия была лишена снарядов.
Самое нелепое, что Власов теперь и формально не имел права хлопотать о подкреплениях и улучшении снабжения. Ставка так и не утвердила генерала в должности командующего 2-й Ударной армией, а должность заместителя командующего фронтом пропала вместе с самим фронтом. Из состояния «забытости» Власова могла вывести только победа, но никаких, даже и мнимых побед 2-я Ударная одержать была не способна.
