От Путивля до Карпат - Ковпак Сидор Артемьевич (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
4 июня новое наступление немцы начали артподготовкой из двух батарей 122-мм пушек, тщетно пытаясь нащупать расположение штаба. На этот раз десяток танков и сопровождавшие их автоматчики вошли в лес с севера, со стороны Старой Шарповки. Танки, наткнувшись на болото, вскоре принуждены были повернуть назад, но автоматчики продолжали углубляться в лес в направлении штаба. Танки, остановившись перед Старой Шарповкой, поддерживали их орудийным огнём. Противник стремился отрезать штаб и боевые группы путивлян от остальных отрядов, расположенных за Клевенью, однако в решительный [69] момент, очевидно, испугался, как бы эти отряды не ударили ему в тыл, и отступил к Путивлю.
После этого в Спадщанском лесу стало тихо. На берегу реки Звань у партизанского штаба появились даже рыболовы с удочками. Первым, кажется, открыл здесь рыбалку сын комиссара Радик, за ним вооружилась удочками вся компания наших боевых подростков.
К этому времени в отряде было уже много подростков, таких, как Радик Руднев, Коля Шубин.
Дружная это была компания. Мы, старые путивляне, относились к ним как к своим внукам. И они нас дедами называли. Все — земляки, из соседних сёл; один другого тянул. И в отряде все они держались вместе, своей кучкой. Они у нас служили разведчиками и связными. Замечательные хлопцы. Придумают что-нибудь такое, что потом ахнешь. Бывало, вернётся такой из разведки — сразу вижу, что фокус какой-нибудь выкинул, глаза у него так и горят.
Были у нас два Лёни, очень похожие друг на друга шестнадцатилетние комсомольцы Чечёткин и Забелин. В одном ночном бою наши трофейные пулемёты остались без патронов. Вдруг возле пулемётчиков, как из-под земли, появляется один из этих Лёней — Чечёткин, ведёт на поводу вьючную лошадь.
— Вот вам патроны!
Откуда? Оказывается, прямо от немцев. Воспользовался тёмной ночью, пробрался каким-то способом через цепи немцев в занятое ими село, увидел стоявшую у изгороди вьючную лошадь с двумя ящиками патронов, взял её за повод и преспокойно отправился с ней обратно через цепи противника к своим.
За старшего в этой компании был Радик Руднев. Вылитый папаша, только без усов и в гражданской кепочке, очень серьёзный и развитой мальчик, он пользовался большим авторитетом не только у своих юных товарищей, но и у взрослых бойцов. Любимым его занятием на отдыхе была игра в шахматы. Увлечение шахматами сблизило его с разведчиком Ваней Архиповым. Этот высокий сутулый боец, первый в отряде одевшийся в трофейное обмундирование, был таким же страстным шахматистом, как и Радик. Он вечно таскал за поясом шахматную доску. Встретится в лесу на дорожке с Радиком и сейчас же:
— Сыграем?
— Давай. [70]
Поставят доску под кустик, Радик ляжет, подопрёт голову рукой, долго размышляет, а Архипов ходит рядом, заложив руки за спину. Остановится, быстро передвинет фигуру и опять зашагает. Часами так играли, молча.
У села Новая Слобода
Затишье в Спадщанском лесу, наступившее после 4 июня, продолжалось недолго. Немецкое командование, готовясь к большому летнему наступлению 1942 года, в обход Москвы на Волгу, перебрасывало на восток все свои свободные резервы. Мы стояли на пути их, держа под ударом железнодорожную магистраль Конотоп — Курск. Это заставило противника выделить против партизан северной Сумщины несколько венгерских полков, предназначавшихся для фронта.
18 июня мадьярские части начали надвигаться на Объединённые отряды со стороны Путивля и со стороны Кролевца. 20 июня завязались ожесточённые бои. Противник силой до трёх полков с танками предпринимал одну атаку за другой одновременно против всех отрядов, стремясь их окружить и прижать к болотистым берегам Клевени. На следующий день запылали подожжённые мадьярами сёла на правом берегу реки, где защищались наши братские отряды. Путивльский отряд был зажат в северо-западном углу Спадщанского леса вместе с объединённым штабом. Оставался один выход отсюда — через речку, болотами на горящие Литвиновичи.
Решено было оторваться от противника.
В ночь на 22 июня после двухдневного тяжёлого боя путивляне переправили на другой берег по узенькому мостику, сложенному из нескольких бревен, жердей и досок, весь свой обоз и болотом, местами на руках, протащили его до Литвиновичей, откуда вместе с защитниками этого горящего села двинулись на Воргол, который тоже горел.
К утру все Объединённые отряды, оторвавшись от противника, были уже в лесу Марица. Можно было итти дальше на север, в Брянские леса, путь туда был свободен, но нам нельзя было ещё удаляться от железной дороги Конотоп — Курск, по которой опять один за другим шли в сторону фронта немецкие воинские эшелоны. Объединённые отряды направились из леса Марица на восток, к границе [71] Курской области, параллельно железнодорожной магистрали, с тем чтобы продолжать на ней подрывную работу.
23 июня, перейдя у села Берюх снова на левый берег Клевени, партизанское соединение вышло к железной дороге Хутор Михайловский — Ворожба. Братские отряды расположились здесь в лесах по обе стороны этой дороги, а Путивльский с объединённым штабом, выдвинувшись километров на десять к югу, в сторону магистрали Ворожба — Курск, занял бывший Софронтьевский монастырь у села Новая Слобода.
Таким образом партизанское соединение расположилось в углу двух железных дорог, вблизи узловой станции Ворожба, до неё от монастыря около 20 километров.
1 июля наши подрывники уже ознаменовали начало своей деятельности в районе Ворожбы одновременным взрывом двух мостов на Сейме: железнодорожного — у станции Теткино и гужевого — у села Корыж. В этот же день были уничтожены паром у села Марково и паром на дороге Конотоп — Путивль.
Только что оторвавшись от противника, мы снова навлекали его на себя, но в создавшейся обстановке это было неизбежно. Без тяжёлых оборонительных боёв нельзя было держать под ударом немецкие коммуникации в районе, наводнённом войсками оккупантов. Поэтому мы и выбрали для месторасположения своих баз бывший Софронтьевский монастырь и прилегающий к нему лес, представлявшиеся нам удобными оборонительными позициями.
Новослободский, или Монастырский, как его называли раньше, лес тянется полосой в шесть-семь километров между сёлами Новая Слобода и Линово по высокому берегу обширного торфяного болота в долине Сейма. Когда въезжаешь в лес из Новой Слободы, дорога, вьющаяся среди зелёных зарослей, круто поднимается на изрезанную оврагами гору, к бывшему монастырю, стоящему в самой высокой части леса. Здесь торфяники сгибают его с юга на восток, так что монастырь высится на горе, полуокружённой болотом. В ясные дни местность отсюда просматривается на десятки километров, на горизонте за Сеймом видна Ворожба.
У ограды монастыря растут по лугу вековые дубы в два обхвата толщиной. Дальше по дороге на Линово местность понижается, лес становится моложе и гуще, среди дуба появляются клён и вяз, а у Линова — сплошные заросли орешника и ольхи. До войны бывшие монастырские дома и огромный фруктовый сад за каменной оградой принадлежали [72] нашей детворе. Это был шумный детский городок. Он так и назывался — Городок. Когда мы пришли сюда, в Городке было пусто. Двор зарос травой. Нас встретил один лесник — Георгий Иванович Замула, ни за что не желавший расстаться со своим родным лесом. Наши разведчики уже раньше навещали его здесь по разным делам. У него всегда можно было получить полезные нам сведения и перебыть в безопасности день, другой. Он был тут полным хозяином. Немцы не решались заглядывать в монастырь, так как ходил слух, пущенный, вероятно, самим же лесником, что туда подземным ходом часто проникают партизаны, которые будто бы живут в тайных лесных пещерах. Здесь действительно есть какой-то полуразвалившийся подземный ход. Кажется, он соединял в своё время монастырь со скитом, выстроенным монахами в самой чаще леса. Есть тут и пещеры, тоже, вероятно, вырытые монахами. Нас это, конечно, мало интересовало, хотя, может быть, кто-нибудь из партизанских разведчиков и укрывался когда-нибудь от непогоды в этих старинных тайных убежищах. Больше интересовались ими ребятишки соседних сёл, которых привлекал сюда фруктовый сад. От этих ребятишек, лазивших по пещерам с деревянными кинжалами, воображая себя партизанами, Замула, не выходя из леса, узнавал всё, что происходило в районе.
