Кавказская война - Фадеев Ростислав Андреевич (книги бесплатно txt) 📗
При ценсовом дворянстве управление, то есть право начальственных распоряжений по уезду и исполнение предписаний высших властей, должно бы находиться исключительно в руках лиц, избранных дворянством. Мы не беремся обсуждать самый способ назначения на земские должности, требующий, для правильной постановки, предварительного совещания правительства с земскими людьми. Способ этот может быть двоякий для различных должностей: избрание дворянством, или же назначение от высшей власти из местных жителей. Ничто не мешает обоим способам действовать одновременно, особенно в начале, пополняя вторым все то, чего не будет в состоянии достигнуть удовлетворительным образом первый. Прямое назначение станет в руках правительства средством к возбуждению деятельности местных избирателей. Они будут осмотрительнее и старательнее, зная, что высшая власть, во всяком случае, может обойтись без кандидата их выбора. Главным лицом уезда остался бы, понятно, предводитель дворянства, но в таком случае для определения новых прав его должности потребовались бы новые постановления. Возможно также оставить предводителя главой и блюстителем сословия, придав ему помощника для управления местной полицией, непосредственно ему подчиненного, если б предводитель не хотел или не мог соединить в себе оба эти звания. Понятно, что подвижность и практичная распорядительность, нужные полицейскому деятелю, — не те свойства, по которым должен расцениваться предводитель, хотя они необходимы на своем месте. Прямое же назначение от правительства главы уезда, который вместе с тем станет и главой сословным, наподобие нынешних предводителей западных губерний (или прусского ландрата), противоречило бы в корне нашему естественному порядку. Глава этот, навязанный местным избирателям, никогда не будет пользоваться должным влиянием в их среде, что повело бы к нравственному разброду самого сословия, от единодушия которого зависит прочность нашего общественного порядка и развитие русской жизни. Потому земское самоуправление, передаваемое в руки культурного сословия, никак не может обойтись без избираемого сословного предводителя. Лицо предводителя становится таким образом связующим звеном между верховной властью и руководящим сословием (т. е. всем земством), какова бы ни была официальная его обстановка — что достаточно показывает важность самой должности в общем государственном строе. Качества, потребные для этого высокого звания, чисто нравственные, требующие прежде всего почтения снизу и доверия сверху, независимо от лет, здоровья и даже от практической распорядительности и служебной точности, могут часто не совмещаться с деятельностью и исполнительностью, необходимыми в начальнике уездного управления и уездной полиции; хотя с другой стороны, никакие способности практического деятеля не могут заменить их. Вследствие того, надо думать, нередко окажется надобность придавать уездному предводителю подчиненного ему помощника из местных жителей, для прямого заведывания земским управлением, и сделать эту вторую должность, требующую внешней энергии и подвижности, — не почетной, а платной, не возводя, однако ж, такого разделения занятий в общее правило и предоставляя на волю предводителя соединять обе должности в своем лице.
Затем первое дело заключается в устройстве волости как низшей земской единицы, можно сказать даже — единицы государственного деления, так как в ней должны сосредоточиваться все первоначальные меры, все зародыши самых важных отправлений общегосударственной деятельности: полиции, поставки рекрут, сбора податей. Этот предмет не раз уже обсуждался в русской печати с разных точек зрения, причем все суждения всегда сходились на одном выводе: на важности волости, без надлежащего устройства которой у нас ничто не будет прочно устроено. Действительно, пока в волости не существует надлежащего присмотра и руководства, надо сказать, что все сельское население русского царства остается без присмотра и руководства, отдается в произвольное распоряжение волостных писарей. С таким порядком дела в корнях мы не далеко уйдем, как бы ни старались разукрашивать верхушки государственного здания. При сосредоточении земского самоуправления в руках ценсового дворянства управление волостями, как начальными ячейками всего общественного склада, должно, очевидно, принадлежать ему же. Мы не считаем возможным вдаваться в обсуждение практического решения этого вопроса, как и всех подобных вопросов, но выскажем свое мнение, охотно уступая преимущество иному, лучшему, когда оно явится. Мы думаем, что земское управление должно быть, покуда, сколько возможно дешевым, несложным и ограничиваться наименьшим числом лиц: иначе его благодеяния не окупят его стоимости, а земские должности станут одной декорацией, или, что еще хуже, приманкой для личной выгоды; их теперь уже больше, чем находится для них подходящих людей. Ввиду этих целей нам кажется самым выгодным соединение звания волостного попечителя и местного мирового судьи в лице местного помещика по выбору дворянства всего уезда, но из лиц, живущих в волости или близ нее — бесплатно; если же такового не окажется, что на первых порах надо предвидеть во многих местностях, а в некоторых губерниях даже постоянно, то по назначению правительства, — из местных людей, с жалованьем от земства. Прямое назначение в подобном случае будет именно тем средством возбуждения местной деятельности, о котором мы говорили выше. Выборный от крестьян волостной голова может служить помощником начальнику и исправлять должность в его короткие отсутствия. Управление уездом легко сосредоточится тогда в съезде этих волостных начальников, вместе с городским головой, под председательством предводителя; придется, может быть, добавить одного или двух членов для постоянных занятий в центре уезда. Заведывание местной полицией перейдет с таким устройством прямо в руки волостных попечителей, т. е. местного ценсового дворянства; правительство снимет с себя эту обузу, носимую, покуда, очень неудовлетворительно несколькими мелкими коронными чиновниками, совершенно неспособными следить за нравственной стороной населения. При довольно большом числе волостных начальников, съезды мирового суда можно будет собирать не со всего уезда разом, а в каждой местности отдельно и поочередно. Уездное управление в таком виде будет состоять, по крайней мере, из людей, уважающих себя, ответственных друг за друга, действительно знакомых с делом и с местными условиями; во всяком же случае оно не обременит земство расходами на содержание постоянно возрастающего числа сочиняемых им чиновников. В местных кандидатах не должно оказываться недостатка. Выборная служба в уезде, полагаем, должна быть по существу установления обязательной на известный срок для всякого не служащего государству ценсового дворянина — дома он, или в отсутствии.
Мы окинули беглым взглядом только внутреннее устройство сословного самоуправления, как оно может быть постановлено. Мы сказали уже, что выдаем свою мысль не за лучшее решение, а лишь за одно из возможных решений вопроса. Посмотрим теперь, в какие отношения сословное самоуправление стало бы к низшим слоям, к народу.
Наше земское самоуправление станет живым делом лишь при дворянской закваске, под высшим и беспристрастным наблюдением правительства, одинаково принимающего к сердцу пользы всех сословий, не допускающего никого злоупотреблять своим положением для личной выгоды, но владеющего, для осуществления своих целей, только двумя орудиями, между которыми приходится ныне выбирать — бюрократией или дворянством. Бюрократия представляет известное обеспечение благонадежности и способности только в высших слоях, тех именно, которые ведут управление — можно сказать теоретически, не соприкасаясь с жизнью прямо; чем ниже, тем личный состав ее становится слабее и наконец, в самом низу, в уезде, где приходится непосредственно иметь дело с населением, оказывается совсем несостоятельным. Дворянство же, напротив, особенно дворянство землевладельческое, ценсовое, как слой однородный, представляет почти тот же итог нравственных сил внизу, как и вверху, в уезде, как и в столице; разница оказывается только в блеске положений, а не в действительной способности. Когда наши дворяне хозяйничали в своих имениях, когда большинство отставных отправлялись доживать свой век на родину, — в каждом уезде можно было найти немало образованных и, что еще важнее, уважающих себя людей. Так должно быть и впредь, так будет, как только устранятся неблагоприятные условия, рассеявшие по свету русских помещиков, — условия, неизбежно вытекшие из переходных и неопределенных отношений послереформенной полосы времени. Правительство воспитательного периода имело понятные побуждения управлять даже местным бытом посредством своих личных слуг-чиновников; но у правительства, воззвавшего русских людей к самостоятельности, таких побуждений не может быть. Остается практический вопрос, которого, в сущности, нельзя даже поставить: кто благонадежнее для управления уездными делами, заключающими в себе корни всей государственной жизни — местное ли дворянство или последний слой чиновников, набираемых в полуграмотном фрачном пролетариате, столь же чуждом правительству, как и местному обществу? Покуда отправления уездной жизни были у нас чисто механические и состояли исключительно в сборе податей, поставке рекрут, поимке беглых и починке мостов, мелкие чиновники с грехом пополам удовлетворяли потребности; но они оказались безнадежно несостоятельными, как только возник первый вопрос о нравственных отношениях к населению; а эти нравственные вопросы станут плодиться теперь с каждым днем. В политических видах разделение власти в уезде вовсе не нужно, так как верховная власть может положиться на свое дворянство, взятое как сословие, несравненно более чем на какую бы то ни было группу чиновников — всякий это знает. В смысле исполнительности было бы странно возлагать полицейские обязанности в уезде на двух становых приставов, когда над каждой волостью станет благонадежный попечитель. В отношении связности с губернским начальством каждый должностной дворянин становится в положение чиновника, ответственного перед судом за нерадение к своим обязанностям. Английская сельская полиция слывет образцовой, находясь исключительно в руках мировых судей — местных помещиков.
